Государственный переворот. Стратегия и технология - Глазунов Олег Николаевич - Страница 81

В нормально функционирующем государстве должны существовать по крайней мере четыре вида элит:

культурная элита страны — ученые, творческая интеллигенция, философы, религиозные деятели, культурологи. Они определяют мировоззренческую основу государства и на основе ее — стратегическую перспективу развития;

финансово — промышленная элита — крупные предприниматели и финансисты. Они обеспечивают конкретные развивающие стратегии деньгами и техническими возможностями;

элита менеджеров — специалисты управления и бюрократии — разворачивают эти стратегии в текущей реальности;

и, наконец, политическая элита — собственно политики как исполнительной, так и законодательной власти — ответственна за выбор одной стратегии из всех имеющихся и за конкретные этапы ее воплощения.

Организующим началом общества является политическая элита. Политическая элита — вот тот мозг, который управляет всем государственным организмом. Именно она опирается на стратегические идеи, которые воспроизводит интеллектуальная элита, организует их первичный отбор, отделяя реальные построения от нереальных, привлекает средства и технологии, детализирующие избранную схему развития, а затем — через элиту менеджеров — осуществляет ее продвижение. Еще важнее тот факт, что элита правящего класса является одновременно творцом официальной идеологии государства.

Огромное значение для культурной революции имеют культурные элиты. Причем они имеют большое значение на «сломе» культурных эпох, при смене культурно — исторических обществ. Они своеобразно выражают кризисные состояния культуры, неустойчивый баланс между «старым» и «новым». Культурные элиты в области культуры выступают как зачинатели всего нового, прогрессивного. Как люди, опережающие свое время. Как творцы, не понятые своими современниками (таковы, к примеру, в своем большинстве романтики и модернисты — символисты, культурные деятели авангарда и проф. революционеры, осуществлявшие социокультурную революцию). Писарев и Плеханов трактовали культурную элиту — как демонстративную форму неприятия социально — политической действительности, как выражение скрытого, пассивного протеста против нее.

Маркс и Энгельс, Ленин и Троцкий, Бухарин — все они были интеллектуалами и представляли широкий круг революционно настроенной интеллигенции.

Элиты политические и культурные, тем не менее, не совпадают между собой и лишь иногда вступают во временные альянсы, которые оказываются крайне неустойчивыми и хрупкими. Это обусловлено искусственностью исходного единства, построенного не на позитивной, а на негативной программе. Как только основная задача, объединившая различные силы — а именно свержение старого строя — оказывается достигнутой, база для объединения исчезает.

История дает нам интересный пример, как при помощи культурной и политической элиты разрушить государство и сменить власть. Великая французская революция — это, прежде всего, революция интеллектуалов. По словам Кара — Мурзы, «эта революция была грандиозный проект, который вызревал в течение полувека и сам вытекал из философского и культурного течения, которое было названо Просвещение».

Как же вызревал этот проект и в чем он выразился? Группа прогрессивных французских философов, естествоиспытателей, писателей и публицистов (Вольтер, Руссо, И. Гольбах, Ш. Монтескье, Ж. Бюффон и др.), объединившись вокруг издававшейся Д. Дидро, Ж Л, Д'Аламбером «Энциклопедии или толкового словаря наук, искусств и ремесел» (всего 35 томов), вкупе с нарождавшимся классом буржуазии, в течение длительного времени целенаправленно и систематически убеждали французское общество в том, что существующая власть нелегитимна и должна быть изменена. Среди «энциклопедистов» были люди различных политических и философских убеждений. Но всех их объединяло отрицательное отношение к существующей власти, к правящей элите, ненависть к католической церкви. Каждый научный вопрос излагался ими так, чтобы доказать негодность старого порядка. Идеи энциклопедистов имели первостепенное значение в идеологической подготовке французской буржуазной революции.

Исследователь французской революции Э. Берк писал: «Вместе с денежным капиталом вырос новый класс людей, с кем этот капитал очень скоро сформировал тесный союз — я имею в виду политических писателей. Немалый вклад внесли сюда академики Франции, а затем и энциклопедисты, принадлежащие к обществу этих джентльменов.

Писательские интриги несколько лет назад создали что — то наподобие регулярного плана разрушения христианской религии. Они обуреваемы духом прозелитизма, а значит, и чувством легкого успеха и манией преследования. Что не удавалось достигнуть на пути к их великой цели с помощью прямого или немедленного закона, могло быть достигнуто обходным путем — благодаря общественному мнению. Чтобы управлять общественным мнением, необходимо сделать первый шаг — оказать давление на тех, кто руководит. Они задумали методично и настойчиво добиваться этого всеми средствами литературной славы. Многие из них действительно стояли высоко на ступеньках литературы и науки. Мир воздал им должное: учитывая большие таланты, простил эгоистичность и злость их тщеславия… Эти отцы атеизма обладали своим собственным фанатизмом, они научились бороться с монахами их же методами. Для восполнения недостатков аргументации в ход пошли интриги. К этой системе литературной монополии присоединилась беспрестанная индустрия очернительств и дискредитации любыми способами всех тех, кто не вошел в их фракцию…

Писатели, особенно когда они действуют организованно и в одном направлении, оказывают на общественное мнение огромное влияние, поэтому лояльность этих писателей плюс денежный капитал были немаловажным фактом в устранении народной зависти по отношению к тем, кто оказался приобщенным к благосостоянию. Эти писатели претендовали на огромный энтузиазм беднейших слоев населения, в то время как в своих сатирах они с ненавистью представляли чрезвычайно преувеличенные ошибки суда, аристократии и священнослужителей. Они стали демагогами, связующим звеном союза отвратительного благополучия с беспокойной и доведенной до отчаяния бедностью».

Подобная ситуация была и в СССР. Видные деятели интеллигента целенаправленно и методически убеждали граждан в негодности всех устоев советского порядка, требовали кардинальных перемен, разрушения существующего строя. Тот же академик Сахаров писал: «Компактные национальные области должны иметь права союзных республик». По этой схеме вместо 15 союзных республик должно быть около 150. Представьте, что по такой схеме стало бы с Россией после развала СССР! И таких, как Сахаров, среди советской интеллигенции было очень много. Это несмотря на то, что согласно социальным законам, они по своему положению в обществе должны были быть опорой этого общества, его защитниками, а не разрушителями.

Одним из важнейших факторов, обеспечивающих успех не только революции «сверху», но и всей культурной революции в целом, является то, что накануне революционных процессов в элите наблюдаются сильные процессы разложения. Верхние слои общества превращаются в сложную мозаику социальных групп с различными интересами, противостоящими друг другу. Это связано непосредственно с разрушением единой системы ценностей, норм, правил, обычаев и традиций — всего того, что способствует объединению общества. Современные исследователи революционных процессов полагают, что фрагментация общества является не только главным фактором, определяющим неизбежность революции. Но она же и решающим образом воздействует на ход революционных событий, способствует ослаблению общества. Главное — в первую очередь фрагментация охватывает элиту, которая из относительно единого слоя постепенно превращается в сложную мозаику разнообразных и разнонаправленных сил и интересов. В рамках элиты формируется сложная система с широким спектром различных экономических, политических и социальных интересов. Перераспределение богатств — один из факторов, способствующих революции «сверху». В то же время, по мнению ряда исследователей, фрагментация охватывает не только элиту, но и народные массы в целом.