Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Примаков Евгений Максимович - Страница 50

11 мая 1957 года на американском военном самолете предатель секретно был доставлен в США.

На розыск Фишера директор ФБР Гувер выделил крупные силы и лучших специалистов. Установить местожительство резидента оказалось не так просто. Помогло одно. Хэйханен вспомнил место, где Фишер попросил его подождать, когда ходил куда-то за фотоматериалами. Это место, по мнению предателя, находилось недалеко от работы или жилья разведчика.

Проверив все помещения в окружении и расспросив жителей, агенты ФБР пришли наконец к дому № 252 по Фултон-стрит в Нью-Йорке, где на пятом этаже была студия Эмиля Р. Гольдфуса. Но студия была закрыта. От жильцов агенты узнали, что Гольдфус исчез в конце апреля. За домом № 252 было установлено постоянное наблюдение. Розыск продолжался по всей Америке.

А в это время, выполняя указания Центра, Фишер уже находился во Флориде в Дейтон-Бич, жил в отеле, выдавая себя за Мартина Коллинза. Отсюда в случае опасности он должен был выехать из США. Находился он здесь уже 18 дней. Принимать радиограммы на имевшийся там радиоприемник оказалось невозможным. Ему удалось принять лишь одну радиограмму, где говорилось о встрече с радистом в Париже, откуда он должен проследовать дальше по маршруту. Это успокоило Вильяма Генриховича. Он счел, что обстановка нормализовалась, решил вернуться в Нью-Йорк и до получения дальнейших указаний Центра не появляться в своей квартире, а жить в отеле под фамилией Коллинза.

Прибыв в Нью-Йорк, не имея связи с Центром, он решил понаблюдать со стороны за своим домом, посмотреть, все ли там спокойно. В квартире находился радиоприемник, который был ему нужен, и необходимо было уничтожить материалы, находившиеся в тайнике, которые могли дать контрразведке зацепку, чтобы выйти на другие дела резидентуры, неизвестные Хэйханену.

Первое наблюдение показало, что в районе дома обстановка спокойная. Но разведчик решил не торопиться. Прошло еще три недели. Он информировал Центр о своем возвращении в Нью-Йорк, но получить ответ из-за помех в эфире, несмотря на все усилия, так и не смог.

После этого вечером он вновь появился у своего дома и, улучив удобную минуту, незаметно вошел в подъезд. Осторожно вошел в квартиру. Убедившись, что здесь все на месте, не зажигая света, он взял свой портативный приемник и, соблюдая меры предосторожности, вышел на улицу.

На маршруте к отелю «Латам», где он остановился, разведчик проверил: все было спокойно.

На другой день он решил проверить тайник, находившийся в ателье под деревянной лестницей. В тайнике хранились пленки с несколькими письмами от семьи, почтовые адреса для связи с Центром, а также шифрованные записи установочных данных ряда источников, условия связи с ними, шифровальные блокноты.

Он вновь незаметно вошел в квартиру. Свет не зажигал. В тайнике все было в целости. Выложив документы на стол, он вспомнил, что в письменном столе должна лежать метрика на Коллинза, по данным которого он проживал в отеле «Латам». Вильям Генрихович стал рыться в ящике и нечаянно смахнул со стола контейнер, где хранились пленки с письмами от семьи. Пошарив безуспешно в темноте на полу, он, понаблюдав из окна за улицей и не заметив ничего подозрительного, зажег свет. Он быстро нашел контейнер и через две минуты выключил свет.

Возвращаясь в отель, тщательно проверялся. В одном месте заметил человека, который показался ему подозрительным. Но дальнейшие проверки убедили его, что наблюдения за ним вроде бы нет.

Вернувшись в отель, он уничтожил записи, по которым можно было выйти на работавших с ним людей, сохранив лишь условия встречи на случай выезда из США, контейнер с пленкой, где были письма от семьи, текущие шифровальные блокноты и программу радиопередач. В случае ареста уликовых материалов было достаточно, но самое важное он сделал — уничтожил следы, по которым ФБР могло выйти на работавших с ним людей.

Вечером состоялся очередной радиосеанс. Несмотря на то, что радиоприемник раньше действовал безотказно, на этот раз сигналы проходили плохо из-за сильных помех. Расшифровать радиограмму полностью не удалось. Страдая от усталости, в третьем часу ночи он лег спать.

Около семи утра в дверь раздался стук, в комнату ворвались агенты ФБР и разведчику объявили, что он арестован. При этом ска-зали: «Полковник, мы знаем, кто вы такой и чем занимаетесь. Мы предлагаем вам сотрудничать с нами, в противном случае вас ждет тюрьма».

Из того, что Фишер услышал, он сразу понял, что Хэйханен его предал. Воспользовавшись тем, что ему разрешили надеть брюки и рубашку и позволили выйти в туалет, он изорвал на мелкие кусочки и спустил в унитаз шифрблокноты и бумагу с записью вчерашней радиограммы, которые находились в заднем кармане брюк. Однако некоторые улики все же попали в руки контрразведки.

Фэбээровцы настойчиво требовали согласия на сотрудничество. Однако Вильям Генрихович только разводил руками и повторял, что здесь какая-то ошибка.

Ничего не добившись, сотрудники ФБР передали арестованного сотрудникам отдела службы иммиграции и натурализации. В нью-йоркском отделении этой службы Фишера сфотографировали, сняли отпечатки пальцев. Через четыре часа его в наручниках доставили в аэропорт и на самолете привезли в г. Макаллен, штат Техас.

Здесь его поместили в одиночную камеру.

На другой день начался допрос. Следователь потребовал рассказать, кто он такой, когда прибыл в США, по каким документам жил и т. д. Вначале Фишер отказывался наотрез давать какие-либо показания. Он заявил, что согласно уголовно-процессуальному кодексу Соединенных Штатов обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Однако настойчивость сотрудников ФБР, их угрозы и даже попытка побоев убедили его в том, что нужно придумать какую-то приемлемую легенду и строго ее придерживаться. Разведчик опасался, что американская контрразведка может начать оперативную игру с Центром от его имени. О его аресте пока в Центре не знают, о предательстве Хэйханена тоже вряд ли известно. Он может выйти в эфир и сообщить, что заболел, вернулся поэтому в США и начать направлять радиограммы от имени резидента.

Вильям Генрихович понимал, что для предотвращения возможной провокации со стороны ФБР есть только один путь — дать знать Центру о своем аресте.

Он хорошо представлял, что показания предателя и захваченные ФБР уликовые материалы будут служить достаточно убедительными аргументами в любой инстанции, в том числе и судебной, чтобы свидетельствовать, что арестованный является советским разведчиком. Однако признаваться в этом нельзя, это решение было твердым. Но как сообщить Центру? У него созревает решение признать себя выходцем из России, который в числе перемещенных лиц попал в Германию, там в разрушенном доме нашел клад в несколько тысяч долларов, купил себе фальшивый паспорт и прибыл в США. Выступить он решил под фамилией Рудольфа Ивановича Абеля, своего старого товарища и сослуживца.

Такая легенда, по мнению разведчика, позволила бы обратиться за защитой в советское посольство, поскольку он мог претендовать на советское гражданство. А это, как он считал, будет сигналом для Центра.

Через некоторое время Фишер сообщил следователям, что готов рассказать о себе, и подготовил письменное обращение в советское посольство. Допросы продолжались целый месяц. Следователи все время старались склонить разведчика к сотрудничеству с ФБР. Убедившись, что Фишер не пойдет на предательство, сообщили ему, что дело передают в судебные инстанции, что после этого хода назад уже не будет и что его ожидает длительный срок в тюрьме, а возможно, и смертная казнь. Бумагу в посольство согласились направить, но скептически заявили: «Вы теперь КГБ не нужны, они постараются откреститься от вас».

В реальности с обращением в посольство произошло то, чем пугали агенты ФБР. Ответ был таков: «Рудольф Иванович Абель посольству неизвестен, и в числе советских граждан не числится».

Вместе с тем факт обращения арестованного в советское посольство лишил ФБР возможности предпринимать какие-либо шаги оперативного характера, полагая, что советская разведка уже осведомлена об аресте ее сотрудника.