Королевство шипов и роз - Маас Сара - Страница 2

Мы, смертные, не то что перестали молиться богам – давно позабыли их имена. Но если бы я знала их имена, я бы сейчас молилась. Всем подряд. Чаща заслоняла волка от беспечного зверька. А хищник, не сводя глаз с оленихи, приблизился к ней на пару шагов.

Волк был громадным – размером с пони. У меня пересохло во рту. О таких волках и предупреждали охотники.

Я впервые видела волка-великана. Удивительно, но олениха по-прежнему не слышала и не чуяла его. Если этот волк притианского происхождения, если в нем есть что-то от фэйри, тогда участь быть съеденной волновала меня меньше всего. Вообще-то, если передо мною фэйри, пусть и в обличье волка, мне нужно со всех ног улепетывать отсюда.

Однако… убив зверя, пока он меня не видит, я принесу пользу миру, нашей деревне и, конечно же, самой себе. Я допускала и такую возможность. Мне не составит труда пустить ему стрелу между глаз.

Я попыталась рассуждать здраво. Пусть этот волк и громадный, но он похож на волка и движется по-волчьи.

«Он – всего-навсего зверь», – убеждала я себя.

При мне – охотничий нож и три стрелы. Две простых, пригодных для обычной добычи. Но для такой громадины они были бы не страшнее пчелиного укуса. А вот третья стрела… Она длиннее и тяжелее остальных. Я купила ее летом у странствующего торговца. Тогда нам хватало не только на еду. Древко стрелы сделали из дерева горной рябины, добавьте к этому железный наконечник…

Дерево горной рябины отличалось особой прочностью. Говорили, что именно оно и отнимало у фэйри бессмертие. А еще фэйри боялись железа и ненавидели этот металл. На то и были рассчитаны такие стрелы. Железный наконечник ослаблял целительную магию фэйри, их раны не затягивались мгновенно, и удар стрелы оказывался смертельным. Так утверждали слухи. Быть может, горной рябине приписывали особые свойства лишь потому, что она встречалась очень редко. Рисунки я видела, а настоящее дерево – никогда. Правители народа фэ очень давно сожгли почти все деревья, остались лишь маленькие и чахлые. Их и не заметишь среди высоченных деревьев других пород. Кстати, эту стрелу я покупала не нынешним летом, а три года назад. Потом долго мучилась сомнениями, не слишком ли переплатила за деревянную палку и кусок железа. Я постоянно таскала рябиновую стрелу в колчане, но она еще ни разу не вылетала из моего лука.

Я быстро достала стрелу и, стараясь не обнаружить себя, вложила в лук. Если метко прицелиться, длинная, тяжелая стрела серьезно ранит волка или даже убьет.

Если я убью волка, то одновременно спугну олениху и та убежит. Если же убью олениху, волк либо вцепится мне в горло, либо поспешит к туше оленихи. Тогда прости-прощай мясо и шкура.

От напряжения у меня заболело в груди. И не раньше, не позже, но ровно в эту секунду обожгла мысль: а волк явился сюда один?

Крепче сжав лук в руке, я натянула тетиву. Я довольно метко стреляла, но только не в волков. Я привыкла считать себя везучей; возможно, сама судьба благоволила мне на охоте. Так я думала раньше. Но сейчас… Я не знала, куда целить и насколько быстры волки. Когда у тебя всего одна рябиновая стрела, промах недопустим.

Если же это был волк-оборотень и под шкурой у него действительно стучало фэйское сердце… так тебе и надо. Получи по заслугам за все зло, что твои соплеменники причинили людям. Лучше я убью его здесь, и тогда он уже точно не прокрадется в нашу деревню, никого не убьет и не растерзает там. Пусть погибнет на месте. Я чувствовала, что рада оборвать волчью жизнь.

Хищник подполз ближе. Его лапы были чуть ли не вдвое крупнее моих рук, неожиданно под одной из них хрустнула веточка. Олениха напряглась и замерла, заозиралась по сторонам. Ее уши настороженно вслушивались в тревожную тишину. Однако ветер дул в нашу с волком сторону, и олениха по-прежнему не чуяла смертельных врагов.

Волк опустил голову и присел для прыжка. Его серебристое тело напружинилось и великолепно сливалось со снегом и тенями. Глупая олениха смотрела совсем не туда.

Я глядела то на волка, то на олениху. Зверь был один. Хотя бы в этом мне повезло. Но если волк спугнет олениху, мне не останется ничего, кроме опасного соседства с огромным голодным зверем. Не исключено, что еще и с фэйри. Тогда он вместо оленихи пообедает мною. Если же волк сейчас прыгнет и убьет олениху…

От этих «если» у меня закружилась голова. Стоит ошибиться в расчетах – и моя жизнь добавится к длинной цепи загубленных жизней. Все восемь лет, что я охотилась в лесу, я постоянно рисковала. Но в подавляющем большинстве случаев удача оказывалась на моей стороне.

Волк прыгнул, взлетел серо-бело-черной молнией. Сверкнули желтые клыки. В прыжке зверь показался мне еще крупнее. Настоящее чудо из мускулов, скорости и жестокой силы. У оленихи не было никакой возможности убежать.

Зато у волка была возможность попортить ее шкуру и уменьшить наш запас мяса. И тогда я выстрелила.

Стрела вонзилась ему в бок. Я могла бы поклясться, что земля содрогнулась. Волк взвыл от боли и разжал зубы, выпустив добычу. На снег хлынула ярко-красная кровь.

Волчья морда повернулась ко мне. Шерсть стояла у него дыбом. Желтые глаза округлились. Его глухое рычание отдавалось у меня в животе. Я стремительно вскочила на ноги и приладила вторую стрелу.

Волк всего лишь… смотрел на меня. Его морда была окровавлена, из бока торчала рябиновая стрела. Снова пошел снег, волк не отводил взгляда. Я словно раздвоилась. Одна часть меня сознавала, с кем я имею дело, а вторая удивлялась, что я собираюсь выстрелить снова. Но я выстрелила. На всякий случай. Вдруг этот смышленый взгляд действительно принадлежал бессмертному коварному существу?

Волк даже не пытался пригнуть морду. Стрела вошла ему четко в широкий желтый глаз.

Снег мешал мне смотреть, смазывая яркие краски.

Волк рухнул на снег. У него задергались лапы, он жалобно заскулил. Я не верила своим ушам. Второй выстрел должен был оборвать его жизнь. Стрела пробила ему глаз, вонзившись чуть ли не по самое оперение.

Волк он или фэйри – значения не имело. Особенно когда у него в боку застряла рябиновая стрела. Дрожащими руками я отряхнула снег с лица и приблизилась к волку, остановившись на приличном расстоянии. Из обеих ран хлестала кровь. Снег вокруг волка стал ярко-красным.

Волк царапал когтями снег. Его дыхание слабело и замедлялось. Интересно, ему и впрямь было очень больно или он скулил в попытке отшвырнуть от себя смерть? Я предпочитала этого не знать.

Вокруг нас клубилась поземка. Я смотрела на волка, пока его грудь не перестала вздыматься. Передо мною лежал просто волк, хотя и громадный.

Мне стало легче. Теперь я могла дышать шумно и даже вздыхать, что я и сделала, выпустив облачко пара. Что ж, рябиновая стрела доказала свою смертоносную природу. А уж кого она сразила, не столь важно.

Быстро оглядев олениху, я поняла, что двоих зверей мне не дотащить. Даже ее туша существенно замедлит мое возвращение домой. Но мне было жалко бросать убитого волка. Я понимала, что напрасно растрачиваю драгоценные минуты. Сейчас любой хищник легко учуял бы свежую кровь. И тем не менее я содрала с волка шкуру, вытащила обе стрелы и, как могла, вычистила их.

У меня согрелись руки. Тоже неплохо, учитывая, что я уже с трудом ощущала пальцы. Я обмотала тушу оленихи волчьей шкурой, прикрыв ей рану на шее. Домой мне было еще топать и топать, и цепочка кровавых пятен, тянущаяся за мной, очень скоро превратила бы меня в добычу для любого крупного зверя.

Я взвалила тушу оленихи себе на плечи и в последний раз посмотрела на волчью тушу, лишенную шкуры. От нее шел пар. Уцелевший желтый глаз смотрел в заснеженное небо, и я вдруг пожалела, что он обращен не ко мне. Тогда бы мертвый взгляд запомнился мне как вечный упрек за содеянное.

Это ощущение быстро прошло. Лес есть лес, и зима есть зима.

Глава 2

Когда я выбралась из леса, солнце уже село. У меня от тяжести и усталости тряслись колени, а руки снова успели закоченеть, причем давно. Даже туша оленихи, прикрывавшая мне спину, не защищала от крепчавшего мороза. Небо стало темно-синим, почти черным. Сквозь ставни нашего ветхого дома пробивались узкие полосы желтоватого света. Мне казалось, что я иду по живой картине, где краски способны меняться на глазах. Пока я подходила к дому, красивый темно-синий цвет неба сменился густым черным.