Ласточки улетают осенью (СИ) - Баукина Елена - Страница 46

   - Могу я увидеть Нико Кукольника? - обратилась Мэг Лори к безмолвным существам. Стражи ничего не ответили. Край полотна, закрывающего вход в шатер, зашевелился, из-за него появилась седовласо-русая голова алхимика. Нико гостеприимно улыбнулся, если подобную гримасу можно было назвать улыбкой, тем более - гостеприимной:

   - Проходите, не стесняйтесь! Куклы не умеют говорить. Я так и не нашёл способа одарить их речью.

   Мэг осторожно прошла в шатёр. Несколько жировых светильников мерцали, освещая круглое пространство. Она ошиблась, ожидая увидеть в шатре алхимика что-то жуткое. Пред ней предстало обычное походное жилище. С топчаном в углу и усланным коврами земляным полом. У стенки шатра находились стол с алхимической посудой и большое количество ящиков и ящичков.

   Нико сел на топчан, поджав под себя ноги:

   - Вы как раз к ужину, садитесь, в ногах правды не найти. Фуражир пытался всучить мне какую-то дрянь вместо баранины. Жаль беднягу, до утра не доживёт, - пожаловался Нико.

   Мэгги не без облегчения присела на низенькое самодельное кресло. В шатёр вошла девушка с красивым лицом, в широком платке, принесла котелок с бараньей похлёбкой и поставила его на столик рядом с топчаном. Потом достала из ящика тарелки, разложила рядом с котелком и, низко поклонившись, вышла из шатра. Волшебница не сразу поняла, что даже эта девица - одно из изделий алхимика Кукольника. В ней не было ничего безобразного или пугающего, только шов на носу напоминал о её истинном происхождении. И шов Нико постарался сделать почти незаметным.

   - Как видишь, не все мои работы неудачны, - заметил интерес Мэг Нико. - Прежде чем сделать отличную куклу, нужно многому научиться. Пока их у меня только тридцать. И они сегодня доказали свою несомненную пользу. Катапульту собрали так быстро, что даже я был удивлён.

   Девушка в платке снова вошла в шатер, держа в руках каравай хлеба. Она положила хлеб на стол, быстро порезала ножом, взяла небольшой деревянный черпачок, наполнила тарелки ароматной похлёбкой из котелка.

   - Она слышит нас? Понимает? - поинтересовалась гостья у алхимика.

   - Да, без сомнения. Однако все мои куклы выполняют только мои приказы и выполняют их беспрекословно.

   Девушка продолжала обслуживать их, совсем не реагируя на разговор. Мэг не могла отвести от неё взгляда.

   -Чувствуют что-нибудь?..

   Алхимик с завидным аппетитом принялся употреблять похлёбку. Отвечал, причмокивая и хлюпая, с паузами на жевание:

   - Могу точно сказать, что они не чувствуют. Например, боль, жажду, голод, усталость, не задают лишних вопросов - остальное меня не интересует. Некоторые части тел со временем приходят в негодность. Приходится менять на новые. Если взять части, органы от людей умерших без страха, заменять их не придётся и вовсе. Но это такая редкость! Когда человек умирает неестественной смертью, он, так или иначе, испытывает страх. От страха меняется состав крови и качество материала. Для хорошего результата убить нужно так, чтобы человек даже не догадался об этом.

   Чародейку передёрнуло. Она водила ложкой по тарелке, перегоняя овощи и мясо от одного края к другому.

   - Ешь, Мэгги, ведь ты, в отличие от моих кукол, от голода можешь умереть. А мёртвая ты даже мне не нужна.

   Волшебница выпустила ложку из пальцев. Она редко теперь ела с аппетитом. Живая кукла вдруг посмотрела на неё и, как показалось гостье, не без интереса.

   - Мы такие же куклы, мэтр, только созданные богами для их забав. Или не богами...

   Алхимик поморщился:

   - Все-таки боги не дураки. Они создали каждого из нас как единое целое несовершенство. Я же предпочитаю лепить то, что мне по нраву. Слышал, тебе досталось от нашего маркиза... Он хоть и прекрасный военачальник, но полный болван. Сейчас Харт вместе с приспешниками напился как свинья и развлекается с бабами в своём большом шатре. - Нико придвинулся ближе к чародейке.

   - Ваши создания имеют разум? - продолжала интересоваться Мэгги.

   Алхимик вздохнул, доел остатки похлёбки, достал из тарелки баранью кость и принялся обгрызать с неё варёное мясо.

   - Очень многое мне ещё не известно. По наблюдениям, лишь жалкие остатки разума остаются у моих кукол нетронутыми. Те, что стоят при входе, сделаны из останков с поля боя и из воров, что повесили на дубу у дороги. Тупы - как тот баран, которого мы едим. Их приходится постоянно подшивать, менять некоторые части, особенно глаза; эти болваны все время теряют их или неосторожно выкалывают. Одним словом, неудачные попытки. А вот Карла, та, что прислуживает нам, поделка из хорошей материи. Она почти совершена, мне даже кажется; она может мыслить...

   Волшебнице снова стало не по себе. Она отодвинулась от мэтра подальше.

   - Война - отличный повод получить нужный материал, - Нико бросил кость в тарелку и сыто потянулся. - Интересно, на что тебя купил чернокнижник Себастьян Рамерсет? Надеюсь, не на свою дурацкую ухмылку?

   Мэг Лори вздрогнула:

   - Что? - переспросила чародейка.

   - Меня он купил возможностью делать кукол. Уговаривать не пришлось. А тебя, Мэг Лори? Сколько ты стоишь? Говорят, раньше ты принадлежала к числу белых магов, которые служат на благо людей. Мне сложно в это поверить, - Нико натянул ухмылку.

   - Я не желаю говорить и вспоминать об этом. Прежняя жизнь забыта! - Мэг опустила взгляд.

   Она встала со стула и собралась уходить. Разговор принимал неприятную форму.

   - Постой, - остановил её Нико, - ты действительно веришь в то замечательное будущее, которое пророчит тебе Себастьян Рамерсет?

   Мэгги не знала, что ответить. Ей хотелось верить, иначе не вернуть Олива Стоэна.

   - Он использует тебя, словно свой надушенный платок, и выкинет вон! - продолжил Кукольник.

   - Что ты хочешь от меня, Нико? - спросила Мэг.

   - Твою дружбу, очень выгодную как для тебя, так и для меня.

   Мэг скривила губы в подобии улыбки:

   - Какой мне в этом толк?

   Алхимик подошёл к волшебнице, от него пахло бараниной и чесноком:

   - Мы всего лишь инструменты в чужой игре. Как только Таракат получит своё королевство, забудет о нас. И твой учитель Себастьян Рамерсет выкинет тебя прочь, как ненужную вещь. Кто ты есть, Мэг? Дочь какого-нибудь ремесленника, которой повезло обрести дар? Простушка, возомнившая себя госпожой? Всё чушь и мираж! Нам нужно держаться вместе. Пока маги и алхимики великого Магистрата отсиживают свои мягкие зады в изысканных башнях или лабораториях, мы трудимся на поле брани ради будущего своих господ. Не стоит забывать и о себе. Я слышал, что ты способна убивать незаметно, отнимать жизнь человека так, что он даже не замечает этого. Прекрасное качество! То, что необходимо мне. Нам быть вместе - судьба. Ты пригодишься мне, я пригожусь тебе...

   Мэг недоверчиво посмотрела на алхимика. Он облизал ещё жирные после похлёбки губы и вытер их рукавом.

   - Выглядишь устало, Мэг. Могу дать прекрасное снотворное. Спать будешь - словно твоя совесть чиста! - алхимик звонко рассмеялся на собственную шутку и свистнул. Карла примчалась на свист, словно охотничья собака, и принялась искать что-то в ящиках.

   Мэг отстранилась от алхимика и поморщилась:

   - Не надо снотворного, - отказалась чародейка. - Я принимаю твоё предложение дружбы.

   Конечно, она не поверила не единому слову. И заверение в дружбе, скорее всего, было мудрой предусмотрительностью с её стороны.

   Алхимик подпрыгнул от радости, даже взвизгнул по-поросячьи.

   - Скрепим нашу союз подарками. Я подарю тебе Карлу, ну а ты...

   Волшебница сверкнула глазами:

   - Эолит не отдам!

   Нико Кукольник прикусил губу и причмокнул языком:

   - Тогда, в качестве подарка, я сохраню в тайне от Рамерсета твои слабости.

   - О чём ты? - Мэгги передёрнуло.

   - О страхе, жалости и о том, что все эти чувства остались в тебе, несмотря на заклятие Сангиума. Жалость погубит тебя, Мэг. Жалость иногда очень вредна и губительна для чёрных магов, - прошептал Нико, оглядываясь по сторонам. - Ты все же была на стороне белых магов, и в тебе могло остаться что-то противоестественное чёрной чародейке. Не думаешь, что Рамерсет захочет это уничтожить?