Лезвие вечности - Быстров Андрей - Страница 9

Сэйл до рези в глазах вглядывался в иллюстрации. Нетрудно было различить черты лиц хорошо сохранившихся мумий.

– Рамсес Второй, – бормотал Сэйл, перелистывая страницы. – Сети Первый… Сети, Рамсес, працари шумеров… Не может быть… Я или радикально заблуждаюсь, или вообще схожу с ума…

Гловер принес необходимые распечатки. Сэйл торопливо зарылся в них, не удостоив помощника ни взглядом, ни словом. Гловер тихо удалился.

Сэйл ударил кулаком по столу.

– Но расшифровка еще не закончена! – выкрикнул он.

Однако к вечеру работа была завершена – куда быстрее, чем за две недели, ведь ученый не щадил себя.

Перед ним лежали переводы текстов папируса и плиты на современный английский язык. Сэйл был убежден, что в его методы не вкралась ошибка. Однако то, что он прочел, казалось совершенно невероятным.

– Но следует ли понимать это буквально, нет ли тут мистического, религиозного смысла? – вслух рассуждал Сэйл. – Но шумеры… Рамсес… – Сэйл порывисто вскочил и рухнул обратно в кресло, сраженный приступом головной боли. – К черту, – прошептал он. – Завтра в музей… Кое-как добравшись до кровати, он тут же уснул.

8

Гамаль Седар, оторвавшись от бумаг, поднял взгляд на стоявшего перед его столом Дэвида Сэйла. Они были немного знакомы – Сэйл частенько посещал археологический музей, а директор всегда радовался случаю поговорить по-английски.

– Добрый день, мистер Сэйл. Чем я могу помочь вам?

– Сущий пустяк, мистер Седар. Я пишу статью о Джулиане Прендергасте – полубиографическую, полунаучную… И прошу у вас разрешения поработать с его находками. Особенно меня интересует бронзовый стилет, найденный в двадцать пятом году.

Сэйл не сомневался в немедленном любезном согласии директора и очень удивился, когда Седар замялся и предложил ему сесть.

– Что ж, мистер Сэйл… Конечно… Но, по правде сказать, не понимаю, чем вас так привлекает стилет. Он сфотографирован, измерен, описан, внесен в каталоги. Подробную информацию о нем вы найдете в любом издании нашего музея, и не только. Хотите, я дам вам книгу, которая…

– Нет-нет! Я хочу видеть оригинал.

– Пожалуйста. Он в первом зале пятого корпуса. Неужели вы никогда не видели его?

– Видел – за стеклом витрины. Но в руках не держал. Мистер Седар, вы ученый, как и я. Странно, что моя просьба кажется вам обременительной.

В кабинете воцарилось тягостное молчание.

– Боюсь, исполнить вашу просьбу невозможно, мистер Сэйл.

Англичанин похолодел. Отказ! Это может означать только одно: кто-то опередил его, кто-то разгадал тайну стилета… Но тогда… По какой причине экспонат все еще в музее, а не в лабораториях специалистов?

– Почему? – срывающимся голосом спросил англича­нин.

Гамаль Седар колебался. Копия, лежащая в музейном зале, издали выглядит убедительно, но это издали. Стоит Дэвиду Сэйлу, профессиональному египтологу, взять ее в руки, и он мгновенно распознает подделку.

– Мистер Сэйл, – вкрадчивым голосом начал Седар, – не скрою, вы поставили меня в чрезвычайно неудобное положение. Но для нас с вами интересы науки превыше всего. Поэтому я прошу вас сохранить в строгой тайне то, что я вам сейчас скажу.

– Обещаю, – теряясь в догадках, проговорил Сэйл.

– Так вот, – вздохнул Седар, – стилета нет в экспозиции. Это копия.

По спине Дэвида Сэйла пробежал холодок. Он оказался прав?!

– Музей был ограблен, – продолжал Седар с горечью, и Сэйл не смог скрыть изумления – не того он ожидал. – Начальник полиции имеет основания полагать, что похищенные экспонаты попали в руки людей невежественных, не подозревающих об их истинной ценности и не знающих об ограблении. Чтобы выловить наши экспонаты при продаже, мы решили держать факт ограбления в секрете, а наиболее известные экспонаты заменить копиями.

Сэйл не знал, радоваться ему или досадовать. Да и правду ли говорит директор? Вероятно да. Ни у кого из предыдущих исследователей не было ключа. Только случай мог вмешаться… Что маловероятно.

– И как продвигаются поиски? – рассеянно спросил Сэйл, поглощенный собственными мыслями.

– До сих пор, – развел руками Гамаль Седар, – никаких следов.

Дэвид Сэйл пожелал директору скорейшего успеха и вышел на улицу. Сделать выбор между данным Седару обещанием и моральными обязательствами перед родиной было просто, и археолог раздумывал недолго. Ведь то, что он предпримет во имя Англии, не помешает, а, напротив, будет способствовать возвращению экспонатов в каирский музей. Кроме стилета… Но тут уж ничего не поделаешь.

Вернувшись в отель, Сэйл пообедал и прилег отдохнуть. Однако отдохнуть не удалось: пришел Гловер.

– Как расшифровка, Дэйв?

– Скверно, – солгал Сэйл. – По-моему, я поторопился с фанфарами.

– Но Дэвид…

– Не спеши меня хоронить, – усмехнулся Сэйл, – не все потеряно. И ради бога, дай мне поспать, я смертельно устал.

После ухода Гловера Сэйл так и не сумел уснуть. Он сделал первый шаг: обманул коллегу. Остальное логически следует…

Ученый собрал свои записи в атташе-кейс, положил туда же принесенные Гловером распечатки, включая статью Прендергаста, и свиток папируса. Черновики он сжег в пепельнице – лист за листом.

Едва стемнело, Сэйл переоделся в элегантный серый костюм, сгреб в карман все наличные деньги (тут он не подводил Гловера – Билл имел доступ к банковскому счету), взял кейс и вышел из номера. Проходя мимо двери Гловера, он прислушался. Тихо.

Археолог спустился к автомобилю, сел за руль и поехал в сторону Нила. Его действия в безлюдном месте на берегу повергли бы в шок любого ученого, занимающегося историей Египта. Они граничили с преступлением… Они и являлись преступлением против науки.

Выйдя из машины, Дэвид Сэйл открыл багажник и после нескольких тщетных попыток вывалил плиту на песок. Тяжелым гаечным ключом он принялся разбивать ее, а обломки бросал в реку, стараясь, чтобы они легли подальше один от другого. Покончив с плитой, Сэйл достал из багажника запасную канистру с бензином, облил свиток папируса и поджег. Когда папирус сгорел дотла, Сэйл развеял пепел над рекой.

9

Самолет британской авиакомпании, доставивший Дэвида Сэйла в Лондон, приземлился в аэропорту Стэнстед. Там археолог пересел на поезд дополнительной линии «Стэнстед экспресс» и через сорок минут вышел на станции Ливерпуль-стрит, в центре столицы. Неподалеку отсюда жил его друг Майкл Фаулз, занимающий ответственную должность в канцелярии премьер-министра на Даунинг-стрит, 10.

Добравшись пешком до дома друга, Сэйл позвонил в дверь. Открыл сам Фаулз. Первая удача – ведь Сэйл не предупредил его о своем приезде ни по телефону, ни письменно, ни по электронной почте. Ему не хотелось, чтобы кто-то мог даже теоретически узнать об этом.

– Дэвид! – воскликнул Фаулз. – Вот так сюрприз! Я думал, ты потрошишь мертвецов в Каире…

– Так оно и было, Майк, – ответил Сэйл, пожимая Фаулзу руку. – Но кое-что изменилось.

– Проходи…

Они расположились в гостиной, в удобных креслах.

– Выпьешь чего-нибудь? – предложил Фаулз. – Виски, джин, коньяк?

– Немного коньяку.

Фаулз извлек из бара бутылку, разлил выдержанный коньяк в пузатые бокалы. Чуть пригубив, Сэйл отставил свой бокал.

– Я к тебе с просьбой, Майк.

– Погоди, погоди… Сколько времени мы не виделись? И ты с порога – с просьбой? Я застрелю тебя! Подать мой карабин для сафари!

Сэйл не принял шутливого тона.

– Дело очень серьезное, Майк. Я совершил преступление…

– Ты?!

– Да. Я уничтожил археологическую находку и древний папирус…

– Уф… Но зачем, ради всего святого? Сэйл подошел к окну, начинавшему покрываться снаружи дождевыми каплями.

– Погода в Лондоне не меняется. Когда я уезжал, было то же самое. Одна из наших нерушимых традиций… Майк, устрой мне встречу с премьер-министром.

– Вот как? – Фаулз поднял брови. – Хочешь амнистию за свой вандализм? Тогда тебе лучше обратиться к Ее Величеству. Я позвоню в Вестминстер, и…