Эффект проникновения - Быстров Андрей - Страница 5

Налетевший порыв ветра растрепал волосы Тейлора. Он небрежно пригладил их ладонью и покосился на спидометр, потом на часы. Он все-таки опоздает. Джейн будет очень, очень недовольна.

2

МОСКВА

Август 1998 года

Вечерний бульвар был расцвечен тысячами рекламных огней, играющих в тонированных стеклах лимузинов, отражающихся в огромных витринах. Здесь можно было купить все вплоть до новейших синтетических наркотиков, но в основном сюда приезжали за живым товаром.

Человек за рулем темно-синего «фольксвагена», медленно катившегося вдоль тротуара, высматривал проститутку. Девушки подбегали к машине поодиночке и стайками, предлагали услуги и получали от ворот поворот, несмотря на привлекательную внешность большинства из них. Казалось, мужчина в «фольксвагене» ищет какую-то конкретную девушку. Это было так и не так. Его действительно не устраивала кандидатура любой ночной бабочки, но искал он не ту, с кем был знаком, и не ту, кого рекомендовал кто-то из друзей. Ему требовалась представительница определенного типа.

Он увидел ее на углу возле бара. Девушка (если здесь уместно это слово) выглядела лет на двадцать пять. Она не блистала особой красотой и была одета менее вызывающе, чем другие, но именно на нее обратил внимание владелец «фольксвагена». Он притормозил, поманил ее движением руки, приоткрыл дверцу. Простучав каблучками по асфальту, девушка села в машину.

– Привет, – сказала она с искусственной улыбкой. – Меня зовут Оксана, а тебя?

– Вас, – мягко поправил человек за рулем.

– Ну ладно, вас, – несколько обиженно протянула Оксана.

– Меня зовут Владимир Сергеевич.

Тому, кто назвал себя Владимиром Сергеевичем, было около сорока лет. Поджарый до худощавости, безупречно одетый, он носил очки со слегка затемненными стеклами, мешавшими уловить выражение его глаз. Потому, собственно, этот человек с превосходным зрением и надевал иногда очки – например, сегодня вечером.

– Сейчас мы поедем ко мне, Оксана, – произнес он негромко. – Долго я вас не задержу.

– Ага, значит, по-быстрому… А долго ехать?

– Не близко. Но если пожелаете, я доставлю вас обратно или куда скажете.

– Ого! Полный сервис! После такого даже неловко заикаться о цене…

– В цене сойдемся, – заверил Владимир Сергеевич. В его голосе звучали настолько убедительные интонации, что девушка сочла тему исчерпанной. Этому человеку хотелось верить.

«Фольксваген» долго петлял по Москве и остановился у пятиэтажного дома старой постройки в незнакомом девушке районе. Владимир Сергеевич проводил Оксану на второй этаж, отпер дверь, зажег свет.

Двухкомнатная квартира была самой обычной, обставленной стандартной мебелью. На стенах висели пейзажи в простых рамах, работы художников не первой и даже не второй величины, зато подлинники. Владимир Сергеевич предложил девушке удобное кресло, включил музыкальный мини-центр «Самсунг» и поставил кассету, сборник эстрадно-джазовых саксофонистов. Затем он достал из бара бутылку французского белого вина, водрузил на стол два бокала, наполнил их. При неярком электрическом освещении Оксана показалась ему усталой, даже измотанной. Он подумал, что ошибся в определении ее возраста, она старше. Что же, оно и к лучшему.

– Давайте выпьем за знакомство. – Владимир Сергеевич приподнял бокал. – Полагаю, вам следует знать не только мое имя-отчество, но и фамилию – Зорин. Я работаю в Министерстве путей сообщения, вот моя визитная карточка. Здесь телефоны, домашний и служебный…

– Зачем мне ваши телефоны? – удивилась Оксана. – Вы что, хотите завязать со мной… м-м-м… дружбу?

Зорин отпил немного вина и отставил бокал:

– Видите ли, Оксана. – Он посмотрел на девушку задумчиво-изучающе. – Я выбрал вас потому… Помните фильм «Место встречи изменить нельзя»? «У тебя, Шарапов, десять классов на лбу нарисованы»… Вот, а у вас на лбу нарисовано высшее образование.

– При чем тут мое образование? Вы пригласили меня сыграть партию в шахматы или побеседовать о Сартре?

Владимир Сергеевич ответил не сразу. Он убавил громкость музыки до минимума, долил вина в бокалы и только тогда произнес располагающим баритоном:

– И все-таки… Расскажите о себе.

– Да что там рассказывать. – Оксана с горечью махнула рукой. – Вы правы вдвойне…

– То есть? – прищурился Зорин.

– А у меня два высших образования, – усмехнулась Оксана. – Я закончила педагогический, потом медицинский. Добиться разрешения было нелегко, ведь после одного гуманитарного вуза поступать в другой, вообще-то, не полагается… Словом, получила две самые престижные и высокооплачиваемые в нашей стране профессии – учитель и врач. Ну, а потом… Одно к другому… И я оказалась там, где вы меня подобрали.

– Понятно. – Зорин кивнул, точно услышал то, что ожидал. – Не спрашиваю, как вы относитесь к своему теперешнему занятию. Вряд ли оно вам совсем уж противно, в таком случае вы предпочли бы небольшие, но честные деньги…

– А эти ворованные, что ли? – возмутилась девушка.

– Подождите, не перебивайте! Если я задел ваши чувства, приношу извинения. Но я думал, уровень вашего интеллекта позволяет объективно оценивать ситуацию…

Оксана заинтересованно смотрела на Зорина. Любопытно, и к чему он клонит…

– Я предлагаю вам работу, – продолжал Владимир Сергеевич. – От вас не потребуется менять образ жизни. Чем вы будете заниматься помимо моих дел, меня не волнует. А платить я буду хорошо, очень хорошо.

– Гм… Работа для девушки с высшим образованием?

– Да нет. – Губы Зорина тронула обезоруживающая улыбка. – Образование просто предполагает коммуникабельность. Вы будете моей шпионкой, если угодно, а также… Как бы выразиться точнее… Агентом влияния. Мне нужна информация о девушках с панели. Одиноких, иногородних, желательно не совсем дурах. Таких, кто согласился бы выехать за рубеж на блестящих условиях. Вы предварительно обработаете их в соответственном духе…

Все ясно, мелькнуло у Оксаны. Вербовщик. Сколько она о них читала, сколько слышала невыдуманных историй… Девушек вывозят в закордонные бордели, нещадно эксплуатируют, потом выкидывают за ненадобностью, больных, выжатых досуха. Вырваться из этого ада удается немногим… Нет, работать на вербовщика – настоящее преступление. Придется согласиться для вида, только чтобы уйти отсюда, а потом… Возможно, и бежать из Москвы, эти люди безжалостны, найдут и отомстят. Но почему он не обратился к сутенеру? Проще, удобнее, логичнее.

Поднявшись из глубокого кресла, Зорин обогнул стол, присел перед девушкой, заглянул в ее глаза, ободряюще положил руку на колено.

– Я знаю все ваши мысли, – сказал он, – так хорошо, как если бы я читал их. Поверьте, я не торгую живым товаром. Будь это так, я имел бы дело с сутенерами, нет?

– То-то и оно, – вырвалось у девушки помимо воли.

– Ну вот, уже хорошо… Оксана, это совсем другое… Я не могу сейчас объяснить вам всего, но тем, кого мы уговорим ехать с нами…

– С нами?

– Да… Выслушайте… Им не будет причинено ни малейшего вреда, напротив… Им даже не придется продавать себя…

– Ого! А что же это, варьете?

– Гм… Все не так-то просто… Каждой будет предложена посильная работа с учетом склонностей и желаний, в прекрасных условиях, с высокой оплатой…

– Как-то странно вы говорите, Владимир Сергеевич, – вздохнула Оксана. – Уж не из благотворительной ли вы организации?

– Нет. – Зорин встал, вытащил из кармана пачку «Честерфилда», щелкнул ронсоновской зажигалкой, – Но к делу, которым я с вашей помощью займусь, слово «благотворительность», пожалуй, подойдет. В смысле, сотворение блага. Возьмем, к примеру, вас. Врач и учитель – превосходно! Там, куда мы отправимся, дефицит и тех и других, а оплату труда не сравнить с российской…

– Так вы и меня зовете с собой?

– Именно

– Но наши дипломы. – осторожно сказала девушка, – на Западе не котируются.

– А кто вам сказал, что мы едем на Запад?