Том 7. Изборник. Рукописные книги - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 49

49

Хвалители

Басня     Приглашены богатым Вором   В числе других Оратор и Поэт, И восхваляют все его согласным хором,   Но кислые гримасы им в ответ.     Все гости подбавляли жара,     И яркий фейерверк похвал   Перед глазами Вора засверкал,   А он мычит: «Всё это – слабо, старо!»     От Вора вышед, за углом     Чуть приоткрывши щёлку злости, Смущённые, так говорили гости:     «Не сладить с этим чудаком!     Как ни хвали, всё не дохвалишь! Сказать бы попросту: „Чего клыки ты скалишь?      Разбойник ты и вор!“     Вот был бы верный разговор!»   Один из них, молчавший за обедом,   Теперь прислушавшись к таким беседам,       Им говорит: «Вот это всё ему в глаза бы вы сказали!»     И на него все закричали:     «Нельзя! Ужасно отомстит! В бараний рог согнёт! Всю жизнь нам испоганит!»   Но, возраженьем не смущён,     Им отвечает он: «А всё ж его хвалить кто за язык вас тянет?»

«Любовь, – но кто же это знает!..»

Любовь, – но кто же это знает! – Одна любовь – мой верный путь, И если время обольщает, Любовь не может обмануть. Моя любимая, Тобою Живу, дышу и вижу мир, И Ты лазурною стезёю Меня ведёшь через эфир. Куда приду с Тобой, не знаю, Не знаю, что меня там ждёт, Но мой завет не забываю: Любовь вовеки не умрёт. Разлуки нет, и нет печали, И я, сжигаемый в огне, Стремлюся за Тобою в дали, Ещё неведомые мне. Нетленных роз вовек не скосит Она, грозящая косой, – Она мой прах в могилу бросит Но я соединюсь с Тобой.

Ропот пчёл

Басня «Для чего мы строим наши соты?   Кто-то крадёт наш мёд.   Мы бы жили без заботы, Если б сами ели наш мёд.   Для чего мы строим соты?» – «Тот, кто крадёт ваш мёд, Изменил чудесно всю природу.   Аромат цветов даёт   Сладость вашему мёду, – Человек недаром крадёт мёд».

«Семь щитов кружатся перед солнцем…»

Семь щитов кружатся перед солнцем, Источая стрелы всех цветов, И за каждым их блестящим донцем Новых стрел запас всегда готов. Все цвета сплелися здесь в единый, Неразрывен он и слитно-бел. Проходя бестенною равниной, Перед солнцем будь не слишком смел. Любоваться горними щитами И одну секунду ты не смей, – Закружатся тотчас пред глазами Фиолетовым гнездом семь змей. Отуманен, странно опечален, Не отклонишь ты от них твой взгляд, И пойдёшь, одной из змей ужален, Унося в себе смертельный яд. Кто увидел пламенные круги И кого ужалила змея, Тот всегда живёт в эфирной вьюге, В несказанном буйстве бытия.

«Послушай моё пророчество…»

Послушай моё пророчество, И горькому слову поверь: В диком холоде одиночества Я умру, как лесной зверь. Я окован суровою тайною Всё крепче день ото дня. Теперь даже лаской случайною Никто не порадует меня. Никто Великою субботою Не станет на мой порог, Не скажет с ласковою заботою: «Отведай пасхальный творог».

«Мениса молодая…»

Мениса молодая, Покоясь в летний зной, Под тенью отдыхая, Внимает песне той, Которую в долине Слагает ей пастух. В томленьи да в кручине Он напевает вслух. Что сердце ощущает, Что чувствует душа, Всё в песню он влагает: «Мениса хороша! И всё в ней так приятно, И всё прелестно в ней, Но милой непонятна Печаль души моей. С зарёю просыпаюсь, При утренней звезде К ней сердцем устремляюсь. Ищу её везде. Увижу и смущаюсь, Боюсь при ней дышать, Не смею, не решаюсь Ей о любви сказать. Пленившися случайно, Томлюся и стыжусь, Люблю Менису тайно, Открыться ей боюсь. Вовек непобедима К тебе, Мениса, страсть. Вовек несокрушима Твоя над мною власть». Мениса песню слышит, И сердце в ней горит, Она неровно дышит, Томится и дрожит. Привставши на колени, Раздвинув сень слегка. Она из томной тени Глядит на пастушка.

«Я ноги в ручейке омыла…»

Я ноги в ручейке омыла, Меня томил полдневный зной. В воде прохладной так мне было Приятно побродить одной. Но тихий плеск воды услышал Тирсис у стада своего. На берег ручейка он вышел, И я увидела его. О чём он говорил, не знаю, Но он так нежно говорил, И вот теперь я понимаю, Что он меня обворожил. Я, расставаясь с ним, вздыхала. Куда-то стадо он увёл. Я целый день его искала, Но, знать, далёко он ушёл. Всю ночь в постепи я металась, На миг я не закрыла глаз, Напрасно сна я дожидалась, И даже плакала не раз. Когда румяною зарёю Восток туманы озлатил, Мне стало ясно, что со мною: Тирсис меня обворожил. Теперь мне страшно выйти в поле И страшно подойти к ручью, Но всё ж я вышла поневоле, И вот я у ручья стою. Вода ручья меня пугает, Я пламенею и дрожу, Рука же юбку поднимает, И робко я в ручей вхожу. Тирсис к ручью идёт с улыбкой. Ручей меня не защитил, Не сделал золотою рыбкой: Тирсис меня обворожил.