Том 7. Изборник. Рукописные книги - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 52

52

«Скажу простейшими словами…»

Скажу простейшими словами, В чём вера крепкая моя: Кто ходит голыми стопами, Тот ближе к правде бытия; Нагое открывая тело Светилу пламенного дня, Себя мы погружаем смело В купель всемирного огня; Входя в струящуюся воду, Где каледьш прост и каждый смел, В себе находим мы свободу Для совершенья мощных дел; А где свободный ветер веет И грудь вздыхает глубоко, Там наша воля пламенеет, И всё свершается легко. Дружи со светом и с землёю, С водою, с воздухом земным, И всё, навеянное тьмою, Легко отвеется, как дым. Толкающий людей к обманам, Царящий над землёю Змий Низвергнут будет ураганом С толпой сдружившихся стихий.

«Земли поколебав основы…»

Земли поколебав основы, Восстал закованный Атлант. Его деяния суровы, Но прав разгневанный гигант. Поработители! Как ложен Безумно-яростный ваш крик! Атлант и в бунте осторожен, Великодушен и велик. Благое совершая дело, Он защищает, а не мстит, И землю он колеблет смело, Но труд внимательно хранит.

«Бежал я от людей далёко…»

Бежал я от людей далёко. Мой мир – коралловый атолл. Живу спокойно, одиноко, И, как в саду Эдема, гол. Никто передо мной не в страхе, Я всё живущее люблю, Не убиваю черепахи, Пугливых рыб я не ловлю. Кокос, банан, – чего же надо Ещё для счастья моего! Тяжёлой кистью винограда Я довершаю торжество. Порой гляжу на дно лагуны, Где дремлет затонувший бот; В часы отлива ночью лунной Там золотой дукат блеснёт. Быть может, там дукатов много; Быть может, был бы я богат, В часы отлива на отлогий Спустившись прибережный скат. Нет, мне не надо и червонца. Мой мир – коралловый атолл, Где ясны звёзды, ярко солнце, Где я пред океаном гол.

«Я становлюся тем, чем был…»

Я становлюся тем, чем был. Мы жили все до колыбели, И бесконечный ряд могил Начало приближает к цели, И замыкается кольцо, Навек начертанное строго, И проясняется лицо Владыки светлого чертога.

«Не скажешь, какими путями…»

Не скажешь, какими путями Приходит к нам в душу печаль, Лицо умывая слезами, Туманом окутавши даль. Не скажешь, какою дорогой Приходит к нам в сердце тоска, Когда к безнадёжности строгой Костлявая движет рука.

«Огни далёкие багровы…»

Огни далёкие багровы. Под сизой тучею суровы, Тоскою веют небеса, И лишь у западного края Встаёт, янтарно догорая, Зари осенней полоса. Спиной горбатой в окна лезет Ночная мгла, и мутно грезит Об отдыхе и тишине, И отблески зари усталой, Пред ней попятившися, вялой Походкой подошли к стене. Ну что ж! Непрошеную гостью С её тоскующею злостью Не лучше ль попросту прогнать? Задвинув завесы, не кстати ль Вдруг повернуть мне выключатель И день искусственный начать?

«В твоём стремлении крылатом…»

В твоём стремлении крылатом В просторах, вечно голубых, Пойми, ты – только малый атом Средь многих атомов иных. Всегда меж нами есть преграда. В предустановленной судьбе, По слову мудреца, монада Самозамкнулася в себе. Чего же каждый атом стоит? Внимай вещаньям мудреца: В путях вселенской жизни строит Глагол Небесного Отца Предустановленной от века Гармониею душ и тел Тоску и радость человека, Его блистательный удел.

«Божественной комедии…»

Божественной комедии Давно прошла пора. Промотано наследие Злодейства и добра. Всё некогда великое Рассыпалося в пыль, И смотрит племя дикое На чёртов водевиль.

«Как небо вечернее ясно!..»

Как небо вечернее ясно! Какая там блещет звезда! О жизни, погибшей напрасно, Не надо грустить никогда. Наносит удар за ударом Жестокая чья-то рука. Всё в жизни получено даром, И радость твоя, и тоска. Уродливо или прекрасно, Но всякая жизнь догорит… И небо вечернее ясно, И ярко Венера блестит.