Том 1. Книги стихов - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 29

29

«Безжизненный чертог…»

Безжизненный чертог, Случайная дорога… Не хочет жизни Бог, – Иль жизнь не хочет Бога? Опять встаёт заря, Колышутся туманы, И робко ждут Царя Томительные страны. Но лютый змий возник, И мечет стрелы злые, И грозен мёртвый лик Пылающего змия. Для смерти – здесь чертог, Для случая – дорога. Не хочет жизни Бог, И жизнь не хочет Бога.

«В паденьи дня к закату своему…»

В паденьи дня к закату своему   Есть нечто мстительное, злое. Не ты ли призывал покой и тьму,   Изнемогая в ярком зное? Не ты ль хулил неистовство лучей   Владыки пламенного, Змия, И прославлял блаженный мир ночей   И звёзды ясные, благие? И вот сбылось, – пылающий поник,   И далеко упали тени. Земля свежа. Дианин ясный лик   Восходит, полон сладкой лени. И он зовёт к безгласной тишине,   И лишь затем он смотрит в очи, Чтобы внушить мечту о долгом сне,   О долгой, – бесконечной, – ночи.

«Ты дорогой шла пустынной…»

Ты дорогой шла пустынной, Где в лесу синела мгла. Ландыш белый и невинный Ты зачем-то сорвала. И зачем его сжимала И над ним дышала ты, Я не понял, – разве мало Созерцанья красоты? Или в грудь свежее льётся Воздух, сквозь цветы струясь? Иль мечтою создаётся С зельем родственная связь? Нет, другое что-то было Для тебя в цветке твоём, И тебя к нему манило Что-то сладостное в нём. И в забвении суровом Я не знал, чем ландыш мил, И каким соблазном новым Он мечты твои пленил.

«Утро ласковое звонко…»

Утро ласковое звонко. Веет лёгкий воздух тонко У склонённого чела, И тоска души пугливой В этой ласке шаловливой Лучезарно умерла. Ты воскреснешь скоро, злая. Минет краткий праздник мая, Яркий змей на небесах Надо мною в полдень станет, Грудь мне стрелами изранит, – Ты придёшь в его лучах.

«Прильнул он к решётке железной…»

Прильнул он к решётке железной Лицом исхудалым и злым. Блистающей, грозною бездной Раскинулось небо над ним. Струилася сырость ночная, О берег плескалась река. Решётку тоскливо сжимая, Горела, дрожала рука. Рвануться вперёд – невозможно, В темнице – и ужас, и мгла… Мечта трепетала тревожно, Но злобы зажечь не могла.

«Пойми, что гибель неизбежна…»

Пойми, что гибель неизбежна,   Доверься мне, И успокойся безмятежно   В последнем сне. В безумстве дни твои сгорели, –   Но что тужить! Вся жизнь, весь мир – игра без цели!   Не надо жить. Не надо счастия земного,   Да нет и сил, И сам ты таинства иного   Уже вкусил!

«Разъединить себя с другим собою…»

Разъединить себя с другим собою, – Великая ошибка бытия. Здесь дышит всё насильем и борьбою, Дубравы шум, и ветра гул, и плеск ручья. Разъединить себя с другим собою – О, для чего придумал я! И был я долго очарован Моей печальною и лживою мечтой, Нетленной цепью, временем, окован, Пространством сжат, – могильною плитой. И был я тяжко очарован Многообразной и мгновенной красотой. И, наконец, игра мне надоела, – Пустая, тленная, напрасная игра. Ниспали чары с творческого дела, Развенчаны властители добра, – Игра бесцельная мне надоела, Соединить себя с другим собой пора.

«Как часто хоронят меня!..»

Как часто хоронят меня! Как часты по мне панихиды! Но нет дня меня в них обиды, Я выше и Ночи, и Дня. Усталостью к отдыху клонят, Болезнями тело томят, Печалями со света гонят, И ладаном в очи дымят. Мой путь перед ними не понят, Венец многоцветный измят, – Но, как ни поют, ни хоронят, Мой свет от меня не затмят. Оставьте ненужное дело, Направьте обратно ладью, – За грозной чертою предела Воздвигнул я душу мою. Великой зарёю зардела Любовь к моему бытию. Вселенское, мощное тело Всемирной душе создаю. Ладью мою вечно стремите К свершению творческих дел, – И если найдёте предел, Отпойте меня, схороните!