Периферийная империя: циклы русской истории - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 41

41

Показательно, что королевский двор в Лондоне отнесся к идее Чемберлена об английском протекторате как к фантазии авантюриста, но отнюдь не исключил возможность интервенции. Однако слишком многое оставалось неясным. В Лондоне хотели знать подробнее, кто с русской стороны просил об отправке английских войск и насколько эти люди представительны. Джон Мерик, главный агент «Московской компании» в России, был вызван в Англию, а затем направлен назад вместе с Уиллиамом Расселом, одним из директоров компании. В сопроводительных документах также упоминалось некое предложение, сделанное в прошлом году Мерику «видными и главными лицами», касавшееся вопросов «безопасности» и восстановлению мира «при помощи нашего вмешательства» [254].

Джон Мерик был своим человеком в среде русской бюрократии и купечества. Будучи сыном высокопоставленного сотрудника «Московской компании» Уильяма Мерика, он вырос в Москве на Английском дворе, свободно говорил по-русски и провел здесь значительную часть жизни. Среди русских он был известен под именем Ивана Ульянова. Это был просто идеальный посредник, прекрасно понимавший и отстаивавший не только английские интересы, но и интересы русского торгового капитала.

В 1612 году на севере России уже действовал английский отряд под предводительством Артура Астона. Когда в 1613 году «приходили на Колмогоры литовские люди и русские воры», этот отряд принимал участие в обороне города [255]. Взять Холмогоры литовцам не удалось.

Прибыв в Архангельск, Мерик и Рассел обнаружили, что вопрос об отправке английского экспедиционного корпуса отпал сам собой: Москва уже была взята войсками князя Пожарского, а на царство был избран Михаил Романов. Англия немедленно признала нового царя, хотя, как отмечают русские историки, «прочность его положения представлялась многим сомнительной» [256] [Позиция Лондона тем более показательна, что остальные западные правительства не торопились признавать Романовых. Иоганн-Готтгильф Фоккеродт в своих мемуарах о России на рубеже XVII и XVIII веков напоминает, что Михаил Романов «не мог бы доказать своих прав ни в одном немецком учреждении» [256a]].

В 1617 году Англия выступила официальным посредником при переговорах между Московией и Швецией. Как и следовало ожидать, эта работа была поручена Джону Мерику [В ходе русско-шведских переговоров в роли посредников выступали также голландцы, причем «голландцы стояли на стороне шведов, а англичане на стороне русских»[257]]. Столбовский мир, заключенный в результате челночной дипломатии Мерика, был для России весьма тяжелым, но крайне необходимым. «Неблагоразумные», по мнению англичан, претензии Швеции были отвергнуты, однако Россия окончательно потеряла доступ к Балтийскому морю. Шведы овладели малонаселенной, зато стратегически важной полоской земли между Нарвой и Выборгом. Для Англии же Столбовский мир был, безусловно, благоприятным. «Имея налаженные торговые сношения со Швецией через Балтийское море, а с Россией через Белое, – пишет Любименко, – она могла теперь спокойно продолжать их на старых, выгодных для англичан условиях, получая от обеих стран нужные адмиралтейству для строящегося английского флота корабельные товары – пеньку, готовые канаты, мачтовый лес, смолу, не считая множества других товаров. В XVI в. получение этих ценных товаров содействовало… победе над испанской Непобедимой Армадой, но и в XVII в. они были не менее нужны, так как предстояла борьба с другим морским конкурентом Англии – могущественной морской державой Голландией» [258].

АНГЛИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И МОСКОВИЯ

В 1618 году правительство Михаила Романова обратилось к Англии за займом, который и был предоставлен, но не королевской казной, а купцами, имевшими в Московии торговые интересы. Эти деньги дошли до царской казны лишь частично. Узнав об осаде Москвы поляками, английский посол Дадли Дигс, направлявшийся к царю с деньгами, повернул назад и забрал с собой средства, собранные Ост-Индской компанией. До царя дошла лишь часть собранных денег – 20 тысяч рублей, предоставленные, судя по всему, купцами «Московской компании». Этот эпизод ослабил в Москве влияние англичан и укрепил позиции голландцев, которые предоставили царю весьма значительную «субсидию» в виде боеприпасов.

После заключения в Деулине в декабре 1618 года перемирия с Польшей русское правительство продолжало переговоры с Лондоном, добиваясь новых займов и заключения военного союза против поляков. Англичане, в свою очередь, просили новых торговых льгот и возможности торговать через Россию с Ираном. Однако здесь интересы русского и английского капитала не совпадали, и несмотря на все усилия Мерика, добиться своего «Московской компании» не удалось.

Политически ситуация облегчалась тем, что в Европе начиналась Тридцатилетняя война, означавшая, помимо прочего, прямое столкновение католической Польши и протестантской Швеции. Москва и Лондон сделали ставку на Швецию. Это создавало возможность для нового военно-политического союза, причем на сей раз инициатива исходила от Англии.

Тридцатилетняя война сразу же ударила по традиционным рынкам, где торговали англичане. После поражения Московии в Ливонской войне основная масса русского сырья поступала на запад из Эстляндии через Ревель и Нарву, находившиеся в руках шведов. Однако военные действия резко осложнили ситуацию. Спрос на поступавшие с востока судостроительные материалы быстро рос, а поставки оказывались под угрозой. Анализируя английские документы 1618-1622 гг., советские историки обнаружили, что в Лондоне воспринимали сложившееся положение как критическое. «Война прервала традиционные торговые связи Англии с Прибалтикой и затруднила ввоз сырья. Эстляндский рынок, являвшийся основным поставщиком пеньки, смолы и парусины для английского судостроения, весьма серьезно пострадал уже в начальный период войны. Недостаток сырья тяжело отразился и на состоянии льняной промышленности Англии, не говоря уже о резком сокращении вывоза зерна из Германии и Прибалтики. Сокращение эстляндского рынка английская торговая буржуазия стремилась компенсировать расширением торговых связей с Русским государством. Укрепление на русском рынке становилось для нее вопросом жизни и смерти» [259].

Положение осложнялось растущей голландской конкуренцией, неэффективностью организации и внутренними раздорами в «Московской компании». В дело приходится вмешаться Тайному Совету – руководящему правительственному органу короля Якова I. В 1622 году Тайным Советом изданы два указа, требующие от «Московской компании» активизировать торговлю. Для этого ей гарантируются покровительство короны и финансовые льготы. В соответствии с господствующими воззрениями той эпохи недостаток эффективности объясняли исключительно ограничением частной инициативы внутри компании. Потому было принято решение об ее реорганизации. Фактически из акционерного общества компания превращалась в ассоциацию самостоятельных купцов, торгующих с раздельным капиталом на свой страх и риск.

Против этой реформы категорически выступает Джон Мерик, который, ссылаясь на свое знание России, доказывает, что здесь нельзя торговать по принципу «каждый за себя» [260]. Ему противостоит группа «молодых директоров», или «новых людей», недавно приехавших в Московию. По мнению Мерика, эти молодые джентльмены, не заставшие ни Ивана Грозного, ни Смуты, ничего не понимают в стране, где разворачивают свой бизнес, действуют безответственно и ведут дело к развалу компании. Однако на сей раз Мерик потерпел неудачу. Молодые сторонники свободного предпринимательства, быть может, плохо знали Россию, но они заручились поддержкой влиятельных людей в Лондоне.