Сборник статей и интервью 2002г. - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 28

Что касается «обычных людей», то их поведение тоже кажется легкомысленным. Но это защитная реакция.

После августа 1991 года автомобильный журнал разъяснял водителям, что не надо обгонять и «подсекать» идущий впереди танк. Он едет медленно, но у водителя обзор ограничен, может раздавить.

Летом 1998 года я стоял перед окошком кассы лопнувшего банка «СБС-Агро» в здании Государственной Думы. Вместе со мной стояли депутаты и сотрудники аппарата. Мне всегда казалось, что это отделение банка продержится дольше других, ведь через него выплачивали зарплату в администрации президента. Но банк лопнул. Кассиры вежливо отказывали, банкоматы наличности не выдавали, а очередь живо обсуждала происходящее. Те, у кого на карточках «застряло» долларов сто-двести, плакали. Это были их последние деньги. Те, кто терял по десять-пятнадцать тысяч, смеялись. Но больше всех веселился один молодой человек, вернувшийся из отпуска: у него на карточке был перерасход на 300 баксов!

Один из моих друзей бросился в машину и объехал десятка два магазинов, где еще принимали кредитные карточки. Он потратил 12 тысяч долларов за два дня, сделал перерасход счета на 700 баксов, а его дом превратился в склад дорогой и не нужной ему бытовой техники. Но все же он вышел победителем.

Сегодня по телевизору мы видим людей, загорающих и купающихся на черноморских пляжах среди разбитых машин через сутки после потопа. Не надо удивляться: люди уже заплатили за ночевки и обратный билет, они любой ценой должны закончить отдых. Это культура выживания.

А недавно один из молодых авторов «Новой газеты», позвонив мне справиться о гонорарах, сообщил, что уезжает отдыхать на Черное море - как раз в зону наводнения. «Но ведь там сейчас ужасно!» - воскликнул я. «Зато дешево», - услышал я в ответ.

Как говорили в советское время, такой народ непобедим.

МАГИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Субкоманданте Маркос ворвался в историю и в политику без приглашения. 1 января 1994 года вступал в действие договор о Североамериканской зоне свободной торговли, объединяющей США, Канаду и Мексику (НАФТА). В этот день лидеры политики и бизнеса съехались в Мехико, чтобы отметить это событие. И в этот же день индейцы из южного мексиканского штата Чьяпас подняли восстание, заняли город Сан-Кристобаль и объявили на весь мир о создании Сапатистской армии национального освобождения (EZLN). Лидеры политики и бизнеса как-то сразу перестали быть всем интересны. Внимание было сосредоточено на событиях в Чьяпасе.

Индейцы были в масках. У многих из них не было ружей, которые заменялись деревянными муляжами. Сама повстанческая армия была какая-то странная. Она не грозилась захватить власть в столице, не обещала всенародного восстания. Она вообще по возможности избегала боевых действий. Ее лозунг был - «Вооруженная борьба без стрельбы и кровопролития». По существу люди взяли в руки оружие не для того, чтобы стрелять, а для того, чтобы заставить власть имущих заметить себя и свои проблемы.

Одним из лидеров восстания был человек не только без лица, но и без имени. Его называли «субкоманданте Маркос», но единственное, что мы знаем про него наверняка, - это не его настоящее имя. Маркос не был и вождем движения, подобно Кастро или Че Геваре. Скорее он был его идеологом, а заодно и пропагандистом, пресс-секретарем индейцев, делающим их проблемы и заботы понятными нью-йоркской молодежи и парижским интеллектуалам. Именно благодаря этому восстание сапатистов не было потоплено в крови, как сотни других индейских восстаний в Мексике. Армия была брошена в Чьяпас, жители деревень бежали в горы, но крушить все подряд, как в Чечне, военным не разрешили: новости из Чьяпаса мгновенно попадали в интернет, обсуждались в западной прессе. А правительство Мексики боялось отпугнуть инвесторов.

Кстати, о Чечне - это сравнение есть у самого Маркоса. Идеолог сапатистов уверен, что невозможно жить только своими проблемами. Он явно очень любит Мексику, но не отделяет происходящее в своей стране от происходящего по всему миру.

После шести лет борьбы однопартийный режим, правивший в Мексике десятилетиями, пал. Сапатисты вступили в столицу, но не как армия победителей, а как гости вновь избранного парламента. Маркоса встречали многотысячные толпы. В здание парламента он, однако, не пошел - делегацию возглавляли несколько индейских женщин. Переговоры с новой властью зашли в тупик. Оказалось, что «демократы», пришедшие к власти на гребне народного недовольства, не намного лучше старого режима. Маркос сейчас снова в Чьяпасе, живущем по принципу «ни мира, ни войны».

Герой

Маркос и сапатисты стали кумирами левой молодежи Запада. Письма Маркоса, написанные в джунглях и распространенные по интернету, способствовали политизации и радикализации многих молодых людей, которых потом мы увидели на улицах Сиэтла, Праги, Генуи. Североамериканским или европейским сознанием Маркос воспринимался как новый Зорро, хотя на самом деле маска сапатиста и маска Зорро - прямые противоположности. Маска Зорро скрывала глаза. Сапатистская маска скрывает все, кроме глаз. Зорро прячет лицо ради безопасности: возвращаясь после подвигов, он продолжает свою обычную жизнь провинциального аристократа. Зорро - индивидуалист, и его маска лишь подчеркивает индивидуальность. Маркос - коллективист. Маска делает его неотличимым от рядовых бойцов.

Тот, кого мы знаем сегодня как Маркоса, был когда-то студентом философского факультета. Трое друзей отправились из городов в джунгли. В живых остался один, и именно он стал Маркосом. Молодой революционер выжил, отказавшись от представлений, которые привели его в Чьяпас. Индейцы переучили его, открыли ему, что мир гораздо сложнее, чем представлялось по книгам Че Гевары и популярным учебникам марксизма. Однако от идеи революции он не отказался. Просто Маркос понял, что это должна быть другая революция.

Именно под таким заголовком - «Другая революция» - вышел сборник текстов субкоманданте Маркоса на русском языке. Надо отдать должное титанической работе Олега Ясинского, собравшего и переведшего эти тексты таким образом, что получается целостная книга. Сборник получился очень постмодернистским. Многочисленные коммюнике, отправляемые Маркосом из джунглей юго-востока Мексики, образуют причудливую и странную картину. В книге есть короткая беседа между субкоманданте Маркосом и Габриэлем Гарсиа Маркесом, в котором партизанский идеолог признается, что его вкусы и отношение к жизни сформировала книга «Сто лет одиночества». Габриэль Гарсиа Маркес может гордиться своим учеником. Партизанские коммюнике составлены совершенно в духе магического реализма. Здесь действуют не только сам субкоманданте (сокращенно - Суп), его соратники, индейцы, дети, федеральные солдаты и правительственные чиновники. Главным интеллектуалом в повествовании является жук Дурито, на которого повстанцы чуть не наступили во время одного из своих походов. Жук ворует у Супа табак, курит трубку, читает экономические обзоры и рассуждает о сути неолиберализма. Жука все это очень волнует по очень простой причине: чем дольше сохранится нынешнее положение дел в мире, тем выше шансы, что на него кто-нибудь непременно наступит.

Дурито не просто сопровождает Маркоса в его походах, но постепенно занимает все более важное место в книге. Некоторые коммюнике уже подписаны им: субкоманданте слишком занят. Жук все время что-то анализирует. Однажды Маркос находит его анализирующим Ельцина. Увы, читатель так и не узнает, к каким выводам пришел Дурито, ибо Суп переводит разговор на другую тему.

Весь этот фантастический мир, впрочем, вполне реален. В коммюнике речь идет о действительных событиях, происходивших в Чьяпасе и Мексике на протяжении 90-х годов. О подлинных походах, победах и поражениях. Причем Суп явно не щадит ни себя, ни своих товарищей. Чего стоит фраза, с которой начинается повествование: «Ночью 15-го мы собирались пить мочу. Говорю «собирались», потому что сделать этого не удалось - всех начало рвать после первого глотка».