Славянская мифология: эницклопедический словарь - Коллектив авторов - Страница 147

Ритуал создания тканых изделий состоял в том, что по предварительному уговору в одну избу или в одно место села сходились женщины (иногда только старые, «чистые», обычно вдовы), реже девушки, приносили с собой пряжу (или нитки) и старались до положенного срока спрясть нитки, выткать полотно и, если речь шла о рубахе, сшить. Холст или полотенце ткали как можно длиннее, иногда в несколько десятков метров. Вытканное полотно жертвовали в церковь, вешали на икону или несли на придорожный крест, опоясывали им церковь, дом, обходили с ним село, поле, прогоняли по нему или под ним скот (на Черниговщине после этого полотно сжигали) и т. п. Тканье обыденного рушника могло сопровождаться параллельным ритуалом: изготовлением и установкой мужчинами обыденного креста (обычно очень большого). Иногда кресты сооружались независимо от тканья полотна, например у русских «холерные» кресты или у южных славян «градовые» кресты, т. е. кресты для защиты от холеры и града.

У сербов был известен обряд магического «рождения» рубахи. Как только становилось известно, что будет война, собирались в полночь девять старух и до утренней зари в полном молчании (ср. Молчание) ткали полотно и шили из него одну рубаху, через которую должны были пролезть все, кто уходил на войну. Это должно было защитить их от смерти. Обыденные рубахи изготовлялись и в случае эпидемии чумы и назывались чумными; их за одну ночь пряли, ткали и шили две сестры-близнецы с «останавливающими» именами (например, Стоя и Стоянка).

В Белоруссии рыбаки плели в день св. Алексея (17.III) обыденную сеть, чтобы хорошо ловилась рыба. Известны также случаи выпекания обыденного хлеба, которому приписывались магические свойства — возвращать оборотню-волколаку человеческий облик, излечивать бешенство и другие болезни.

На Руси с давних пор существовал обычай в случае мора строить обыденные церкви: ср. в Москве храм «Илья Обыденный» (подобные храмы были и в других городах Московской и Новгородской Руси). Строительство начиналось с рубки деревьев в лесу и кончалось освящением церкви и службой в тот же день.

Во всех подобных обрядах полнота и завершенность всего процесса, его «спрессованность» во времени сообщали продуктам труда сакральность и магическую силу.

Лит.: Зеленин Д.К. «Обыденные» полотенца и обыденные храмы // Живая старина. 1911. Вып. 1.

С.М. Толстая

ОВИННИК — у русских и белорусов мифологический покровитель овина — места для сушки снопов с очагом или печью. В Древней Руси овин был местом поклонения огню, о чем свидетельствуют источники: «молятся огневи под овином…».

Кроме овинника, называемого также подовинником или дедушкой овинным, а у белорусов — осетником или осетным (от белорусского осеть — «овин»), мифологическими хозяевами овина могли быть и женские персонажи — овинница или жареница. В русских заговорах упоминаются подовинник батюшка и подовинница матушка.

О. в обличье огромного черного кота с горящими глазами живет в яме для огня под настилом овина. По другим поверьям, он имеет облик человека с длинными всклокоченными волосами дымчатого цвета, старика или очень высокого лохматого мужика, а также может принимать вид одного из членов семьи, которой принадлежит овин. О. способен оборачиваться медведем или собакой. Увидеть О. можно на Пасху во время заутрени, когда он сидит в кострище в самом углу настила.

Характер О. в народных поверьях противоречив. С одной стороны, он проявляет себя как рачительный хозяин, охраняющий овин от всякой нечисти и способствующий хорошему намолоту зерна. Он помогает своему хозяину — человеку: по ночам переносит снопы на ток, довеивает зерно, ночью стережет солому. Считалось даже, что О. - добрый и милостивый дух, способный защитить человека от упырей и чертей, если ему помолиться. Согласно русским быличкам, О. до первых петухов дрался со старухой-упырицей, напавшей на парня, и отстоял его. В другой быличке О. защищает человека от происков банника.

По другим представлениям, О. труслив и убегает от человека. Рассердившись, он может подпалить овин, особенно если его топить в те дни, когда овин — «именинник», а именно: в день Феклы-Заревницы (24.IX/7.X), на Воздвижение (14/27.IX) и на Покров (1/14.X). В этом случае он даже может убить хозяина. Рассерженный О. способен запихать хозяина в печь. О. пугает людей страшным хохотом и хлопаньем в ладоши. В овине не принято было оставаться на ночь, но если необходимо переночевать, у О. просили разрешения: «Овинный батюшко, побереги, постереги от всякого зла, от всякого супостата раба Божия».

Когда первый раз в сезоне затапливали овин, просили О. сохранить его от напастей, а перед каждой очередной топкой овина у «хозяина» просили позволения. По окончании сезона сушки снопов вставали лицом к овину, снимали шапку, кланялись и говорили: «Спасибо, батюшко овинник, послужил ты нынешней осенью верой и правдой». Чтобы задобрить О., ему приносили жертвы: в день свв. Косьмы и Дамиана (1/14.XI) хозяин приносил в овин пирог и петуха. Петуху отрубал голову и ноги и бросал их на крышу избы, чтобы велись куры, а кровью кропил по всем углам овина. В этот же день в овин приносили и горшок специально сваренной для О. каши или просто приходили его поздравить. Полагали, что увидев О., нельзя креститься, иначе он сожжет всю усадьбу. На святках девушки приходили к овину гадать о браке: просовывали в окно овина руку или выставляли в дверь обнаженную заднюю часть тела. Считалось, что если О. дотронется до тела девушки голой рукой, то будущий муж будет бедным, а если мохнатой — богатым.

Женский овинный дух жареница живет в овине у печки и излучает из себя свет и огонь. Полагают также, что ее можно видеть в полдень на огороде или гороховом поле. Некоторые исследователи считают, что первоначально этот дух был связан с солнечным культом и лишь позже стал восприниматься как дух овинного очага.

Е.Е. Левкиевская

ОГОНЬ — в народных представлениях одна из основных стихий мироздания (наряду с водой, землей, воздухом). О. противопоставлен воде и одновременно сближается с ней по признакам бесформенности и текучести; и О., и вода являются посредниками, связывающими мир мертвых и мир живых, «тот» и «этот» свет. Символика О., как и воды, имела двойственный характер. На одном полюсе — образ яростного и мстительного пламени, грозящего смертью и уничтожением (см. Ад, Пожар). На другом — стихия очищающего пламени, воплощающая творческое, активное начало.

О. стихийный противопоставлен О. домашнему, несущему свет и тепло. Приготовление пищи в печи являлось фундаментальной метафорой преобразования природных явлений в факты культуры. В фольклоре и обрядности О. сжигает, уничтожает и одновременно возрождает к новой жизни, очищает, возвращает молодость и здоровье.

О. воспринимался и как непосредственный адресат языческого культа, и как посредник между человеком и божеством. В Древней Руси О. называли Сварожичем, т. е. сыном Сварога. Обычным местом поклонения О.-Сварожичу был овин, что свидетельствует о сельскохозяйственном характере его культа. Древнерусские язычники жгли костры на своих святилищах и поддерживали негасимый О. перед идолом Перуна. Они сжигали своих мертвецов, веря, что с пламенем погребального костра те переносятся в рай. По свидетельству арабского автора ал-Масуди (X в.), славяне «сожигают своих мертвых, а также скот, оружие, украшения; когда умирает муж, сжигается с ним жена его… жены их стремятся к самосожжению, чтобы войти за мужьями в рай».

О. представлялся славянам живым своенравным существом. Он ест, пьет и спит подобно человеку, а рассердившись, может и отомстить пожаром за непочтительное отношение. В Вологодской губ. об О. говорили не иначе как ласкательно: «Огонек, огонек, батюшка огонек!» Гасили О. на ночь со словами: «Спи, батюшка огонек!» Плевать в огонь считалось грехом; согласно поверью, того, кто мочится в О., тот иссушит заживо. Украинцы Подолья оставляли в печи на ночь горшок с водою и полено, чтобы О. было что есть и пить. На Ровенщине полагали, что огни отличаются друг от друга и имеют разные имена, например один из огней именуется Андреем.