Запоздалый приговор - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 50

Ольге такой поворот событий весьма не понравился. Она вдруг четко осознала, что не сегодня завтра Виктор оставит ее. Даже если девчонка не забеременела от него, он все равно уйдет к ней. А она останется… С Олегом? Да нужен ли он ей, по большому счету?! Так, временное явление, да и надоел уже. Но он еще может пригодиться. А вот без Виктора у нее нет приличного будущего, такого, какого она себе хотела. Он стремительно пошел вверх. С его нынешними связями, положением, деньгами, наконец, она может позволить себе многое. Без них — практически ничего. За него нужно держаться обеими руками, хвататься зубами и не отпускать от себя. Ни к Золушке, ни к кому еще… Она посмотрела на лежавшего рядом молодого мужчину.

«Мне нужен специалист».

«Какой? Сломалось что-то?» — поинтересовался тот, поглаживая под простыней ее ногу.

«По несчастным случаям. Надеюсь, слышал о таких?»

Олег Ольховик, конечно же, слышал. За свою бурную, хотя и не такую уж долгую жизнь ему довелось иметь дело со всякими людьми. Когда-то, в другой жизни, он закончил высшую инженерную мореходку в Одессе. Ходил какое-то время в загранку, даже успел жениться. Но энергичная натура вывела его на другую дорожку: он стал прифарцовывать, заниматься нелегальным ввозом валюты, что в серьезные 80-е очень строго наказывалось, и в конце концов попался на ней. На первый раз его предупредили, списали на какое-то время на берег — все-таки существовало еще морское братство, да и многие его сослуживцы были не без греха, а потом приписали уже к другому судну, на этот раз рангом пониже. То ли коллектив подобрался соответствующий, то ли сказалась обида за проведенный на суше год, но спустя всего полтора года его вновь изобличили в противозаконных действиях сотрудники соответствующих органов, и на этот раз он отбыл на берег уже без права когда-либо ступать на борт корабля. Так закончилась его недолгая и невеселая морская карьера. Ко всем личным неприятностям, он пристрастился на своем последнем судне к бутылке. Жене вскоре надоели его беспробудные пьянки (благо, детей они завести не успели), и в одно прекрасное утро Олег проснулся в пустой квартире: супруга забрала все, что только смогла, оставив ему лишь опустошенный ею гарнитур-стенку и кровать, на которой он отсыпался после очередного запоя. Мебель Олег постепенно пропил и, возможно, расстался бы и с квартирой, но однажды повстречал старого приятеля по мореходке, который незадолго до их встречи распрощался с флотом и перебрался в Москву. Времена наступали иные, и заработать на приличную жизнь можно было другим путем, а не болтаться по году в море.

Квартиру Олег продал, а на вырученные деньги привел себя в порядок и уехал в столицу, где однокашник пообещал хорошую и денежную работу. Тот, правда, выдвинул одно условие: не пить. Олег собрал в кулак все остатки своей воли и «завязал». В Москве ему помогли купить недорогую квартиру в «хрущевке» — на более приличную денег не хватало. Работа оказалась непыльная: следить за порядком в начавших плодиться, как насекомые, торговых точках, другими словами, помогать осуществлять контроль. У Олега данные на это имелись: приемами восточных единоборств он овладел еще в мореходке. За ним закрепилось прозвище Моряк. Случались стычки и дипломатичные разборки с желающими отхватить лакомый кусок. Через год безупречной службы его порекомендовали — все тот же приятель — в водители и по совместительству в охранники к уважаемому и довольно известному человеку — Виктору Анатольевичу Реутову, занявшему совсем недавно какой-то видный пост в российском Спорткомитете. Реутов оказался мужиком что надо, без заскоков и претензий. Соки из Олега не пил и давал отдыхать. А то, что тот вскоре забрался в постель к его жене — женушка в первую очередь и была виновата: искусила, а перед такой мадам мудрено было устоять. Тем более что в последнее время Олег довольствовался услугами девочек по вызову. С Ольгой же он почувствовал себя на ранг выше, ощутил собственную значимость, пусть пока и не распространяющуюся дальше ее постели…

И вот теперь она задала странный, но понятный ему вопрос.

«Зачем тебе?» — насторожившись, спросил он ее, уже почти догадавшись, каким будет ответ.

«Можно подумать, ты не понимаешь!» — Ольга глубоко затянулась и выпустила длинную струю дыма.

«Это будет стоить больших денег».

«Деньги роли не играют. Главное, чтобы работа была выполнена качественно. Так ты можешь сделать это для меня?»

«Попробовать, конечно, можно…»

«Олежа, милый… — Она затушила в пепельнице сигарету, забралась на него. — Ну попытайся! Так, чтоб получилось. А я тебя отдельно отблагодарю».

Ей трудно было отказать. Она завела его мгновенно. Олег застонал, потянулся к ней, пытаясь перекинуть на спину. Но Ольга зашептала в самое ухо, щекоча и доводя до еще большего возбуждения:

«Лежи, я все сделаю сама… Так ты берешься?»

«Ну я… не знаю. Время нужно…»

Она задвигала тазом, постепенно наращивая темп и напор своей просьбы:

«Времени у нас нет… Они же уезжают скоро…»

«Уезжают…» — задыхаясь, подтвердил он.

Ольга припала к его лицу, укусила за нижнюю губу:

«Найдешь человечка, Олежа?! Пообещай мне!»

«Найду…» — выдохнул он, потому что сейчас Готов был исполнить любую ее прихоть. Даже самую безумную.

5

…Римма посмотрела в окно. Там пышно и радостно расцветал куст сирени.

— Да, я догадываюсь, что Ольга едва ли, скажем так, сочувствовала мне.

— О, не то слово! — словно чему-то обрадовался Ольховик.

Она обернулась к нему с удивлением.

— Не то слово, — повторил он и выругался. — Эта… эта женщина… Умелая, в общем, она женщина.

Он как-то сник. И явно что-то недоговаривал. Не хотел этой темы? Боялся? Стеснялся?

В подсознании Риммы промелькнули какие-то образы, но они были пока слишком зыбки и неустойчивы, а потому не могли дать старт ее мыслительному воображению.

— Я догадывалась, что Ольга меня… скажем так, оценила по достоинству. — Римма тонко улыбнулась.

Ольховик непонятно молчал. Потом вдруг сказал хрипло:

— В пятнадцать тысяч долларов. — И испытующе уставился на нее протрезвевшими вдруг глазами.

— Как любопытно… — холодно откликнулась Римма.

— Еще бы!.. — Олег поставил локти на колени и уперся подбородком в ладони. — Еще бы! А хочешь, будет еще любопытнее?

Она сумела изобразить весьма правдоподобную улыбку:

— г Ты же знаешь, я не особо любопытна. Да и Ольга — не тот человек, чье мнение будет мне интересно. Хотя… пятнадцать тысяч… в каком смысле?

— В наличном, — угрюмо сказал Олег и снова закурил. — В Швейцарии такие… случаи стоят намного дороже.

— Такие случаи?.. — Ее воображение уже включилось, но полного понимания еще не было. — Какие?

— Ну да, именно т… такие. Несчастные. — Ольховик то ли забывал стряхивать пепел, то ли просто пренебрегал этим. Он все-таки уже порядочно опьянел. Налил еще. — Тем более, Женевское озеро, курорт-интер… интернешнл… — Он мотнул головой и стал говорить жестче, злее: — Эта б… барышня… она плакалась у меня в кроватке, что ты ее достала, блин, конкретно. Ну, совсем, блин, достала! Семья страдает, бизнес горит…

Римма неожиданно рассмеялась. Смех, конечно, был нервный, но это был смех. Он слегка растерялся, потом нахмурился. Римма подумала, что не стоит его злить. Это может быть опасно.

И тогда она с продуманной грустинкой улыбнулась.

— Так, значит, — произнесла с коротким вздохом, — на Женевском озере был не случай… Так?

— Так. И не несчастный, а почти счастливый, — глухо отозвался он.

Она посмотрела на него сквозь ресницы. Иногда ей казалось, будто он не пьян, а лишь притворяется. Спросила тихо:

— Это сделал ты?

Это получилось у нее с детским изумлением. Оно осталось, наверное, от той девочки. Еще тогда. Еще там.

— Я? — переспросил Олег и икнул.

Он затянулся погасшей сигаретой и медленно положил окурок в блюдце. Потом медленно поднял, чиркнул спичкой, закурил. Выпустил дым, тоже медленно.