Великая шахматная доска - Бжезинский Збигнев Казимеж - Страница 47

Существует поверхностное сходство между японским положением на евразийском Дальнем Востоке и германским на евразийском Дальнем Западе. Обе страны являются основными региональными союзницами Соединенных Штатов. Действительно, американское могущество в Европе и Азии является прямым следствием тесных союзов с этими двумя странами. Обе имеют значительные вооруженные силы, но ни одна из них не является независимой в этом отношении: Германия скована своей интеграцией в НАТО, в то время как Японию сдерживают ее собственные (хотя составленные Америкой) конституционные ограничения и американо-японский договор о безопасности. Обе являются центрами торговой и финансовой власти, доминирующими в регионе, а также выдающимися странами в мировом масштабе. Обе можно классифицировать как квазиглобальные державы, и обеих раздражает то, что их формально не признают, отказывая в предоставлении постоянного места в Совете Безопасности ООН.

Но различия в геополитических условиях этих стран чреваты потенциально важными последствиями. Нынешние отношения Германии с НАТО ставят страну на один уровень с ее главными европейскими союзниками, и по Североатлантическому договору Германия имеет официальные взаимные военные обязательства с Соединенными Штатами. Американо-японский договор о безопасности оговаривает американские обязательства по защите Японии, но не предусматривает (даже формально) использование японских вооруженных сил для защиты Америки. В действительности договор узаконивает протекционистские отношения.

Более того, из-за проактивного членства Германии в Европейском Союзе и НАТО те соседи, которые в прошлом стали жертвами ее агрессии, больше не считают ее для себя угрозой, а, наоборот, рассматривают как желанного экономического и политического партнера. Некоторые даже приветствуют возможность возникновения возглавляемой Германией Срединной Европы (Mitteleuropa), причем Германия рассматривается как неопасная региональная держава. Совсем не так обстоит дело с азиатскими соседями Японии, которые испытывают давнюю враждебность к ней еще со второй мировой войны. Фактором, способствующим обиде соседей, является возрождение иены, которое не только вызывает горькие жалобы, но и мешает примирению с Малайзией, Индонезией, Филиппинами и даже Китаем, у которых 30% долгосрочного долга Японии исчисляется в иенах.

У Японии также нет в Азии такого партнера, как Франция у Германии, то есть подлинного и более или менее равного в регионе. Правда, существует сильное культурное притяжение к Китаю, смешанное, пожалуй, с чувством вины, но это притяжение политически двусмысленно в том, что ни одна сторона не доверяет другой и ни одна не готова принять региональное лидерство другой. У Японии нет эквивалента германской Польши, то есть более слабого, но геополитически важного соседа, примирение и даже сотрудничество с которым становятся реальностью. Возможно, Корея, особенно после будущего объединения, могла бы стать таким эквивалентом, но японо-корейские отношения только формально хорошие, так как корейские воспоминания о прошлом господстве и японское чувство культурного превосходства препятствуют подлинному примирению.39 Наконец, отношения Японии с Россией стали гораздо прохладнее, чем отношения Германии с Россией. Россия все еще удерживает силой южные Курильские острова, которые захватила накануне окончания второй мировой войны, замораживая тем самым российско-японские отношения. Короче говоря, Япония политически изолирована в своем регионе, в то время как Германия — нет.

Кроме того, Германия разделяет со своими соседями как общие демократические принципы, так и более широкое христианское наследие Европы. Она также стремится идентифицировать и даже возвысить себя в рамках административной единицы и общего дела, значительно большего, чем она сама, а именно Европы. В противоположность этому не существует сопоставимой «Азии». Действительно, островное прошлое Японии и даже ее нынешняя демократическая система имеют тенденцию отделять ее от остального региона, несмотря на возникновение демократий в некоторых азиатских странах в последние годы. Многие азиаты рассматривают Японию не только как национально эгоистичную, но и как чрезмерно подражающую Западу и не склонную присоединяться к ним в оспаривании мнения Запада относительно прав человека и важности индивидуализма. Таким образом, Япония воспринимается многими азиатами не как подлинно азиатская страна, даже несмотря на то, что Запад иногда интересуется, до какой степени Япония действительно стала западной.

В действительности, хотя Япония и находится в Азии, она не в достаточной степени азиатская страна. Такое положение значительно ограничивает ее геостратегическую свободу действий. Подлинно региональный выбор, выбор доминирующей в регионе Японии, которая затмевает Китай, — даже если базируется больше не на японском господстве, а скорее на возглавляемом Японией плодотворном региональном сотрудничестве — не кажется жизнеспособным по веским историческим, политическим и культурным причинам. Более того, Япония остается зависимой от американского военного покровительства и международных спонсоров. Отмена или даже постепенное выхолащивание американо-японского Договора о безопасности сделали бы Японию постоянно уязвимой перед крахом, который могли бы вызвать любые серьезные проявления региональных или глобальных беспорядков. Единственная альтернатива тогда: либо согласиться с региональным господством Китая, либо осуществить широкую — и не только дорогостоящую, но и очень опасную — программу военного перевооружения.

Понятно, что многие японцы находят нынешнее положение их страны — одновременно квазиглобальной державы и протектората в части безопасности — аномальным. Но важные и жизнеспособные альтернативы существующему устройству не являются очевидными. Если можно сказать, что национальная цель Китая, невзирая на неизбежное разнообразие мнений среди китайских стратегов по конкретным вопросам, достаточно ясна и региональное направление геостратегических амбиций Китая относительно предсказуемо, то геостратегическая концепция Японии кажется относительно туманной, а настроение японской общественности — гораздо более неопределенным.

Большинство японцев понимают, что стратегически важное и внезапное изменение курса может быть опасным. Может ли Япония стать региональной державой там, где она все еще является объектом неприязни и где Китай возникает как регионально доминирующая держава? Должна ли Япония просто молча согласиться с такой ролью Китая? Может ли Япония стать подлинно обширной глобальной державой (во всех проявлениях), не рискуя американской поддержкой и не вызывая еще большую враждебность в регионе? И останется ли Америка в Азии в любом случае, и если да, то как ее реакция на растущее влияние Китая скажется на приоритете, который до сих пор отдавался американо-японским связям? В течение большого периода холодной войны эти вопросы никогда не поднимались. Сегодня они стали стратегически важными и вызывают все более оживленные споры в Японии.

С 50-х годов японскую внешнюю политику направляли четыре основных принципа, провозглашенные послевоенным премьер-министром Сигеру Ёсидой. Доктрина Ёсиды провозглашает: 1) основной целью Японии должно быть экономическое развитие; 2) Япония должна быть легко вооружена и избегать участия в международных конфликтах; 3) Япония должна следовать за политическим руководством Соединенных Штатов и принимать военную защиту от Соединенных Штатов; 4) японская дипломатия должна быть неидеологизированной и уделять первоочередное внимание международному сотрудничеству. Однако, поскольку многие японцы чувствовали беспокойство из-за степени участия Японии в холодной войне, одновременно культивировался вымысел о полунейтралитете. Действительно, в 1981 году министр иностранных дел Масаеси Ито был вынужден уйти в отставку из-за того, что использовал термин «союз» («домей») для характеристики американо-японских отношений.

39

«The Japan Digest» (25 февраля 1997 г.) сообщила, что, согласно проведенному правительством опросу общественного мнения, только 36% японцев дружелюбно относятся к Южной Корее.