Звезда печали и любви - Агаджанян Самсон - Страница 58

— Вам лучше?

Она молча кивнула.

— Мы вас сейчас повезем в больницу.

— Нет! — отказалась она. — Я должна ехать к сыну. Он меня ждет.

— Вам надо подлечиться. У вас больное сердце. Я не имею права вас оставлять одну.

Но Елена Владимировна с трудом поднялась с дивана и, не обращая внимания на присутствие людей, стала собираться. Врач вопросительно посмотрел на свою помощницу, та в ответ молча пожала плечами. Все стояли в нерешительности. Елена Владимировна подошла к врачу.

— Спасибо, сынок, за заботу, но я поеду к сыну. Он меня давно ждет.

Тот удивленно посмотрел на Елену Владимировну. Взгляд у нее был осмысленный, и он понял, ч то уже никакая сила не удержит эту женщину. «Скорая» уехала. Елена Владимировна собрала вещи, села рядом с парнем и совершенно спокойным голосом спросила:

— Как тебя звать?

— Сергей. А это Аня.

— Рассказывай, сынок, о нем все, что знаешь. Только говори правду. Не бойся, я выдержу.

Она молча слушала, и когда он закончил, некоторое время о чем-то думая, смотрела перед собой. Сережа и Аня терпеливо ждали, когда она заговорит.

— Как в Ташкенте мне найти военный госпиталь?

— Если поедете поездом или полетите самолетом, то прямо в аэропорту подойдете к любому таксисту или частнику, и они вас отвезут в военный госпиталь. Он лежит в нейрохирургическом отделении. Двенадцатая палата.

— Почему он не писал?

— Он боялся за вас. Говорил, что у вас сердце слабое, и если узнаете, что с ним произошло, то не выдержите.

— Олег, Олег! — горестно произнесла она. — Если понадобится, ради твоей жизни сердце свое в камень превращу!.. Вы посидите, я сейчас приду. Схожу к соседке, дам ей ключи, чтобы она за квартирой присмотрела.

Она вышла. Сергей обратил внимание на фотографию Олега, висевшую на стене.

— Когда она увидит сегодняшнего Олега, не узнает его. Видишь какой был здоровяк, а сейчас на скелета похож.

— Врагу такого не пожелаешь, — тихо сказала Аня. — Так что, Сереженька, тебе повезло, что жив остался. Папа обещал достать тебе заграничный настоящий протез.

— Вот когда он достанет протез, тогда и поженимся.

— Сережа, мы так с тобой не договаривались. Свадьбу сыграем в конце месяца.

— Давай не будем спешить.

— А чего ждать?

— А вдруг ты передумаешь?

Та недовольно нахмурила брови.

— Вот смотрю на тебя и думаю, когда ты поумнеешь?

Она замолчала. Вошла Елена Владимировна.

— Соседки дома нет, она на работе. Я заеду к ней туда по пути в аэропорт. Ради Бога, простите, что даже чаем не угостила. Когда Олега привезу, вы обязательно приходите.

Сергей взял костыли, поднялся с дивана.

— До свидания, Елена Владимировна.

Как только они вышли, она медленно опустилась на пол и горько зарыдала. Потом встала, вытерла слезы, взяла сумку и направилась к двери. Уже на пороге вспомнила, что забыла взять паспорт и деньги.

Елена Владимировна, стоя посреди дороги, отчаянно махала руками, пытаясь остановить машину. Возле нее притормозила легковушка. Водитель увидел ее заплаканное лицо.

— Куда?

— В аэропорт!

— Садитесь.

Когда машина тронулась, водитель, пожилой мужчина, спросил:

— Наверное, беда в дорогу позвала?

— Да, — тихо прошептала она, — в Ташкент за раненым сыном еду.

— В Афганистане воевал?

— Там.

— Эх, сколько парней погубила и покалечила эта дурацкая война! — в сердцах произнес водитель.

В аэропорту Елена Владимировна протянула ему три рубля. Водитель отстранил ее руку.

— Не надо, они вам еще пригодятся.

Она поблагодарила его и бегом направилась в здание аэропорта. Возле касс плотной стеной стояла толпа людей. Она беспомощно посмотрела на хмурые лица, поняла, что к кассе ей не подойти, и решила обратиться к дежурному.

Окошечко с надписью «Дежурный» было прикрыто занавеской. «Наверно, никого нет», — подумала Елена Владимировна, но на всякий случай постучала по стеклу.

Занавеска отодвинулась, показалось лицо женщины, потом открылось окошечко.

— Слушаю вас.

— Я за раненым сыном в Ташкент еду, умоляю вас, пожалуйста, помогите с билетом.

Та сочувственно посмотрела на ее заплаканное лицо.

— Ничем я вам не могу помочь. Самолет проходящий, а билетов на этот рейс давно нет. Даже на похороны, по телеграмме, не могу отправить женщину.

— Что же мне делать? Я должна лететь!

— Вы лучше поездом езжайте, так вы быстрее доберетесь. Самолет на Ташкент будет только завтра. А билетов, как я вам уже сказала, нет.

Елена Владимировна поехала на железнодорожный вокзал. С большим трудом она купила билет в общий вагон и вечером уже сидела в поезде.

На четвертые сутки Елена Владимировна добралась до Ташкента и с вокзала на частной машине приехала в госпиталь. В приемной госпиталя дежурная медсестра нашла фамилию сына в книге регистрации, дала ей халат и объяснила, как пройти в нейрохирургическое отделение.

В коридорах повсюду ей встречались молодые парни. Кто на костылях, кто в повязках. На четвертом этаже она нашла нейрохирургическое отделение и палату, где лежал сын. Стоя возле ослепительно белой двери, она вдруг почувствовала, что не в силах открыть ее. Страх сковал ее тело. «Только бы сдержаться, только бы не заплакать, только бы не показать ему, как мне больно!» — шептали ее губы. Мимо проходила медсестра, увидела ее побледневшее лицо.

— Вам плохо?

Елена Владимировна хотела ответить, но лишь пошевелила губами.

— Вы к кому? — снова спросила медсестра.

— К сыну, — с трудом выговорила Елена Владимировна.

— А как фамилия?

— Бондаренко Олег.

Медсестра взяла ее под руку.

— Идемте сначала со мной, потом я проведу вас к сыну.

Елена Владимировна безропотно пошла с ней. Медсестра привела ее в ординаторскую, посадила на кушетку, дала стакан воды.

— А сейчас я позову лечащего врача вашего сына.

Немного спустя в ординаторскую вошел мужчина в белом халате.

— Здравствуйте, — он присел рядом. — Я лечащий врач вашего сына. Вы давно приехали?

— Только что, — с трудом ответила она. — Что с моим сыном?

— Утешать не буду и не хочу обманывать. Ваш сын парализован. У него ушиб позвоночника. Когда его привезли в госпиталь, мы с трудом вернули его к жизни. У него было заражение крови.

Он замолчал, переживая за мать солдата. Старый врач, повидавший в своей жизни и не такое, не мог спокойно смотреть на матерей, когда те приезжали за своими изувеченными сыновьями.

Елена Владимировна с отчаянием посмотрела ему в глаза. Хотела спросить — и боялась ответа. Тот без слов понял ее.

— Ходить он больше не будет. Я мог бы вас утешить, но лучше вам знать правду. Сейчас он нуждается в вашей поддержке. Не показывайте ему свою боль, спрячьте глубоко в сердце, пусть он живет с надеждой, что когда-нибудь встанет, а ваша жалость убьет в нем последнюю надежду. На днях он у меня спросил: «Валерий Владимирович, ходить буду?» — и я, не задумываясь, ответил: «Да! Ходить будешь!» Я понимал, что обманываю его, но по-другому не мог поступить. Я обязан был дать ему надежду, чтобы он выкарабкался из объятий смерти. И вы берегите в нем эту надежду. Убедите его, что настанет день и он обязательно встанет на ноги. Пусть этой надеждой он и живет.

Она, умоляюще глядя на него, спросила:

— А может, когда-нибудь сын действительно встанет?

— В жизни всякое бывает. До ранения организм у него был крепкий. Кто знает, может, со временем и встанет… Но сейчас главное для нас вернуть его к жизни. В последнее время он перестал принимать пищу. Это нас беспокоит. Для дальнейшего лечения мы хотим его отправить в Одесский военный госпиталь, но придется подождать, пока не окрепнет, — потом врач повернулся к медсестре: — Надюша, отведи мать к сыну.

Елена Владимировна встала, пошла за ней. Возле палаты она остановилась, сказала медсестре:

— Спасибо, что проводили, но к сыну я пойду одна.

Она втянула в себя воздух, осторожно открыла дверь, вошла. В палате на койках лежали молодые парни. У некоторых руки и ноги были высоко прикреплены к стойкам. Она растерянно посмотрела на неподвижно лежавших парней. Среди них не было ее сына…