Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Цао Сюэцинь - Страница 36

«Цзинь Жун и Цзя Жуй — друзья моего дяди Сюэ Паня, да и я с ним в добрых отношениях. Вмешаюсь — они пожалуются Сюэ Паню, и это может повредить нашей дружбе! Промолчу — пойдут сплетни. Надо как-то схитрить!»

Он сделал вид, что направляется во двор по малой нужде, а сам незаметно подозвал Минъяня, слугу Баоюя, и сказал ему несколько слов.

Минъянь, любимец Баоюя, молодой и неопытный в житейских делах, услыхав, что Цзинь Жун обидел Цинь Чжуна и что в это дело замешан и его господин, решил проучить обидчика. Тем более что получил поддержку Цзя Цяня.

Минъянь вообще никогда никому не давал спуску. Он нашел Цзинь Жуна и, забыв, что сам он слуга, а тот господин, набросился на него:

— Эй, Цзинь Жун! Ну и сволочь же ты!

Услышав это, Цзя Цян топнул ногой, поправил платье и произнес:

— Мне пора!

Цзя Жую он сказал, что должен отлучиться по делам, и тот не посмел его задерживать.

Минъянь между тем схватил Цзинь Жуна за руку и угрожающе спросил:

— Что тебе за дело до наших задниц? Ведь мы твоего папашу не трогаем, вот и молчи! А то выходи, если ты такой храбрый, померяемся силами!

Ученики оторопели и испуганно таращили глаза.

— Минъянь! — закричал Цзя Жуй. — Прекрати безобразие!

— Ах, так, ты бунтовать! — позеленев от злости, заорал Цзинь Жун. — Все рабы — подлецы! Вот погоди, сейчас я поговорю с твоим хозяином!

Он вырвался от Минъяня и метнулся к Баоюю. В этот момент что-то ветром просвистело у самого уха Цинь Чжуна — это пролетела неизвестно кем брошенная тушечница — она упала на стол, за которым сидели Цзя Лань и Цзя Цзюнь, закадычные друзья.

Цзя Цзюнь, совсем еще малыш, отличался смелостью и к тому же был до того избалован, что никого не боялся. Так вот, он случайно заметил, что тушечницу бросил друг Цзинь Жуна. Он целился в Минъяня, но промахнулся, тушечница, пролетев мимо, шлепнулась на стол Цзя Цзюня, разбила вдребезги его фарфоровую тушечницу, а книгу забрызгала тушью. Разве мог Цзя Цзюнь такое стерпеть?

— Арестантское отродье! — выругался он. — Руки распустили!

С этими словами он схватил тушечницу и хотел запустить ею в обидчика, однако Цзя Лань, более спокойный и рассудительный, взял его за руку:

— Не вмешивайся, дорогой брат!

Но урезонить Цзя Цзюня было невозможно. Он схватил короб для книг и с яростью швырнул в Цзинь Жуна. Однако сил у Цзя Цзюня было немного, короб не долетел и шлепнулся на стол Баоюя и Цинь Чжуна. Раздался звон — на пол посыпались осколки от чайной чашки Баоюя, чай разлился, в разные стороны полетели книги, бумага, кисти, тушечница.

Цзя Цзюнь вскочил и уже готов был вцепиться в мальчишку, бросившего тушечницу. В этот же момент Цзинь Жун схватил подвернувшуюся ему под руку бамбуковую палку. Чтобы размахнуться, здесь было слишком мало места, но Минъяню все же несколько раз попало, и он завопил:

— Эй вы, чего не помогаете?!

Надобно сказать, что Баоюя сопровождали в школу также мальчики-слуги: Саохун, Чуяо и Моюй. Эти трое тоже были не прочь поразвлечься.

— Ублюдок! — закричали они. — Так ты вздумал пустить в ход оружие!

Тут Моюй выдернул дверной засов, у Саохуна и Чуяо в руках оказались конские хлысты, и они ринулись на противника.

Цзя Жуй упрашивал, угрожал, бросался от одного к другому, но его никто не слушал. Началась свалка. Мальчишки, боявшиеся вступить в драку, хлопали в ладоши, кричали, смеялись, подзадоривая дерущихся. Школа походила на кипящий котел. На шум со двора прибежали Ли Гуй и другие слуги и кое-как утихомирили озорников. На вопрос, что случилось, все отвечали хором, причем каждый объяснял по-своему. Ли Гуй обругал и выгнал всех слуг Баоюя.

На макушке у Цинь Чжуна красовалась здоровенная ссадина — след от удара палкой. Баоюй полой куртки растирал ему голову. Когда шум стих, Баоюй приказал Ли Гую:

— Собери книги! И подай мне коня, я поеду доложу обо всем господину Цзя Дайжу! Нас обидели! Мы, как положено, пожаловались господину Цзя Жую, но вместо того, чтобы защитить нас, он нас же и обвинил! Еще и остальных науськивал! Разве Минъянь не должен был за нас заступиться? Они навалились все скопом, побили Минъяня, а Цинь Чжуну чуть не проломили голову. Как же учиться в такой школе?

— Я не советовал бы вам торопиться, старший брат, — принялся уговаривать его Ли Гуй. — Господин Цзя Дайжу отлучился домой по делам. Досаждать ему всякими пустяками было бы непочтительно ни с какой стороны, тем более что человек он — пожилой. Лучше уладить дело на месте. Это ваше упущение, господин, — обратился он к Цзя Жую. — Когда ваш дедушка отлучается — вы главный в школе, и все на вас надеются. Провинившихся надо выпороть, наказать. Зачем же доводить дело до скандала?

— Я пытался их урезонить, но никто меня не слушал, — оправдывался Цзя Жуй.

— Вы можете сердиться, но я все равно скажу, — спокойно продолжал Ли Гуй, — вы относитесь к детям несправедливо, вот они и не слушаются. Узнает о случившемся господин Цзя Дайжу, вам не миновать неприятностей. А вы как будто не собираетесь улаживать дело миром!

— Что тут улаживать? — перебил его Баоюй. — Я все равно уйду!

— Если Цзинь Жун останется в школе, я тоже уйду! — заявил Цинь Чжун.

— Выходит, другим можно ходить в школу, а тебе нельзя? — произнес Баоюй. — Я непременно попрошу старую госпожу выгнать Цзинь Жуна! Кстати, чей он родственник?

— Не стоит об этом говорить, — помолчав, ответил Ли Гуй. — Иначе можно рассорить всех братьев.

— Он — племянник жены Цзя Хуана из дворца Нинго, — поспешил вмешаться Минъянь, стоявший снаружи под окном. — Подумаешь, важная особа — пугать нас вздумал! Жена Цзя Хуана приходится ему теткой по отцовской линии. А его тетка только и знает лебезить перед всеми! Недавно на коленях ползала, умоляла вторую госпожу Фэнцзе денег ей занять под залог! Глаза бы не глядели на такую госпожу тетушку!

— Вот щенок! — прикрикнул на него Ли Гуй. — И это ему известно! Даже успел разболтать!

— А я-то думаю, чей он родственник! — холодно усмехнулся Баоюй. — Оказывается, племянник жены Цзя Хуана! Сейчас поеду и расспрошу ее!

Он велел Минъяню сложить книги и собрался уходить.

— Вам незачем утруждать себя, господин, — произнес сиявший от удовольствия Минъянь, собирая книги. — Я сам разыщу ее, скажу, что старая госпожа хочет кое-что у нее спросить, найму коляску и привезу ее. Разве не лучше будет поговорить с ней при старой госпоже!

— Ах, чтоб тебе сгинуть! — цыкнул на него Ли Гуй. — Смотри, вышвырну тебя отсюда, а потом доложу старой госпоже, что это ты подстрекал старшего брата Баоюя! Насилу удалось прекратить драку, а ты хочешь снова ее затеять! Всю школу вверх дном перевернул, но вместо того, чтобы загладить свою вину, сам лезешь на рожон!

Минъянь прикусил язык и не осмеливался больше произнести ни слова.

Цзя Жуй больше всего опасался, как бы скандал не получил огласки, — он чувствовал за собой вину. Поэтому, проглотив обиду, он принялся уговаривать Цинь Чжуна и Баоюя остаться. Те долго упорствовали, но в конце концов Баоюй сказал:

— Хорошо, мы останемся, но пусть Цзинь Жун попросит прощения.

Цзинь Жун и слышать об этом не хотел, тогда Цзя Жуй, потеряв терпение, стал принуждать его силой. Пришлось вмешаться и Ли Гую.

— Ведь это ты все затеял, — говорил он Цзинь Жуну. — Представляешь, что будет, если ты не попросишь прощения?

Цзинь Жун сдался, почтительно сложил руки и слегка поклонился Цинь Чжуну. Но Баоюй требовал земного поклона.

Цзя Жуй потихоньку уговаривал Цзинь Жуна:

— Вспомни пословицу: «Не лезь на рожон — проживешь без хлопот»!

Послушался ли Цзинь Жун его совета, вы узнаете из следующей главы.

Глава десятая

Итак, Цзинь Жун долго упорствовал, но в конце концов сдался и отвесил земной поклон Цинь Чжуну. Лишь после этого Баоюй успокоился.