Северный ветер - Кочубей Анна - Страница 73

— Нет!

— Что ты лезешь к дикарю в душу, моя пери! — выговаривал Красавчик вечером, — там ничего нет, кроме дум о еде и похоти. Спроси меня!

— А ты, конечно, все знаешь.

— А то как же! Я еду с обозом и слушаю, пока ты бесстыдно сверкаешь перед мужиками голыми ляжками. Лучше бы помолилась Создателю за одного доброго нелюдя, чем соблазнять псов Хармы обнаженным телом.

— С тобой поговорить — как в навоз вляпаться.

— Звезда моя, если бы не моя скромная помощь — была бы ты дикарям закуской после ужина в самом пошлом из смыслов.

Натолкнувшись на мрачный взгляд Амаранты, Красавчик поспешно сменил тему:

— Ладно, оставим это. Мы скоро будем свидетелями большой-пребольшой оргии, моя пери. И дай бог, не участниками!

Лу говорил серьезно.

— Объясни!

— Дикари кочуют кланами, среди них есть дружественные, а есть — враждебные. Встреть Фарсид своего недруга — началась бы резня, но кочевник едет на встречу с другом. Знаешь, что будет, пери? Гулянка! Они обменяются женами, будут жрать, пить, меряться силами и совокупляться, пока не устанут. Это для Фарсида мы с тобой — золотые хармы, а для остальных дикарей — свежая кровь в жилах потомства. Мужик может выручить за нас больше, чем на рынке работорговец отвалит, разрешая на время попользоваться своим соплеменникам нашими милыми тельцами. Только заплатят ему не деньгами, а козами.

Амаранта молчала, глядя в огонь, мечущийся в песчаном углублении. Дым от костра поднимался вверх, не оседая копотью на лицах. Они с Лу сидели на шкурах, постеленных вдоль волокуши Фарсида. Сегодня палаток не ставили: погода расщедрилась на ласковый безветренный вечер. Раскаленный песок остывал, и уже приятно было закопать в него ноги так, чтобы не видеть пальцев, но фрагменты цепи, пристегнутой к повозке, предательски блестели сталью посреди блеклого золота песчинок, напоминая, кто ты. Надо бежать… Но — в какую сторону? Тюрьма не только цепь, она повсюду, она — сама пустыня…

— Не переживай, «аквилейский пери для гарема»! Ты — товар дорогой, ласковый, созданный для разврата! Или харматанки не нравятся? Подумаешь, какой привередливый! — мстительно сказала Моран, припомнив торг Красавчика в эрендольском лесу.

Почему-то Лу воспринял ее издевку как тяжкое оскорбление и даже слов не нашел, чтобы ответить. По его лицу прошла судорога то ли ненависти, то ли отчаяния и он отодвинулся.

* * *

Чужую стоянку было видно издалека по дыму от костров. Обоз тоже заметили и встретили. Вскоре вокруг стало не продохнуть от пыли — всадники миновали песчаные барханы и бодро зацокали по твердой почве. Харматанцы въехали в большой оазис. Фарсид, бросив Моран поводья своего коня, спешился и обнялся с мужчиной из соседнего клана. Забравшись в седло снова, они, переговариваясь, поехали вместе. Слева к Амаранте вплотную подъехал чужой кочевник, беззастенчиво ее разглядывая, а затем протянул руку и попытался погладить. Моран резко развернула Хозяйку, натянув цепь. Фарсид оглянулся, закричав по-харматански. Пришлось вернуться. Незнакомец, заметив ее оковы, понимающе улыбнулся и отстал.

Если в оазисе когда-то и росли деревья, то давно стали изгородями загонов для скота. Фарсид и Гайшит, так звали немолодого харматанца, отделились от остальных и отправились смотреть стадо, вынуждая пленницу следовать за ними. Она долго скучала у деревянных перекладин, слушая, как кочевники вслух считают овец и коз с помощью собственных пальцев снова и снова, путаясь и сбиваясь. Животные бродили, общипывая кусты, внезапно перебегали с места на место, заслышав топот копыт и перемешивались. Наконец, Фарсид остался доволен осмотром, и друзья направились в сторону стойбища.

На огороженной площадке в форме неправильного круга стояло множество шатров. Волокуши, лошади и палатки создавали подобие хаотичных улиц, тут и там перегороженных низкой каменной кладкой, похожей на фундаменты разрушенных зданий. Колодцев было много: Моран насчитала четыре, и вокруг каждого из них оставалась свободная площадь, огороженная шатрами — совсем как в городе. Фарсида знали. Здороваясь, поднимали и прикладывали к груди руку; на Амаранту глазели, тыкали пальцами и норовили потрогать. Гайшит, указав на девушку, тоже что-то спросил, но Фарсид отрицательно покачал головой, на что тот разочарованно поцокал языком.

Когда подъехали старшие кочевники, шатер уже был установлен руками Кавира и соседей, пришедших на помощь. Полуразобраная волокуша стояла рядом. Окинув взглядом беспорядок, мужчины ушли. Женщины суетились: выкапывали в песке ямки под сосуды с едой, сооружали очаг и обустраивали жилье, — кочевники планировали задержаться в оазисе надолго. Харита затевала стирку: побросав тряпки в большую ванну, сложенную из камня, она приказала Фати ее наполнить. Емкость стояла с бортиком колодца бок о бок, и, с точки зрения Амаранты, сидевшей без дела на каменной изгороди, Фати не составило бы труда выполнить задание. Наверное. Или беременность ей мешает? Вдова то надолго замирала, опираясь рукой о бортик и отдыхая, то с тоской глядела в глубину улицы, пока не опрокинула кожаное ведро с водой себе на ноги. Оглянувшись на старшую жену Фарсида, Фати поставила ведро наземь и быстро засеменила прочь, придерживая живот.

— Куда?!

Харита живо настигла беглянку и закатила ей пощечину. Коротко взвизгнув, Фати присела на землю. Моран продолжила дело, начатое молодой харматанкой, пока Харита не подала знак, что воды достаточно. Фати, вытирая слезы, ушла в шатер и мельтешила там.

— Сюда, — жена Фарсида подергала Моран за одежду, показывая на ванну.

— Снять? А что взамен?

Харита дала кусок ткани. Амаранта вздохнула и пошла переодеваться. В шатре сидел Красавчик и смотрел на нее, как на сволочь. Со вчерашнего вечера они не разговаривали. Сняв платье, Моран обернула куцую тряпку вокруг груди. Она и до середины бедер не доставала. «В таком виде я вообще за порог не выйду!» — решила она.

Фати осторожно потрогала пленницу за локоть, словно боясь обжечься.

— Чего ты хочешь?

Вдова быстро защебетала и потянула Моран за собой.

— Эй, что она говорит?

Нелюдь нехорошо усмехнулся и промолчал.

— Думаешь, я буду тебя уговаривать? Или просить? Не дождешься, мой пери, — разозлилась Амаранта, — мне идти? Зачем? — спросила она Фати и нерешительно вышла из палатки следом за харматанкой.

Они направились к повозке Фарсида, вдова объяснила, что нужно залезть и искать. Чувствуя на себе взгляды соседей, Моран передвигала в волокуше барахло, пока не докопалась до самого низа. Фати довольно заулыбалась, увидев знакомый мешок и показывая на него пальцем.

— Тебе нужно это?

— Да! Дай!

Амаранта подала харматанке ее вещь и не спешила вылезать. Она нашла кое-что другое. Оружие! Луки с выгнутыми плечами без тетивы, похожие на тот лук, из которого Мастер учил Моран стрелять, и метательные ножи в кожаном чехле, в точности такие же, как были у Хана. «Взять? Хотя бы один? Но куда я его спрячу? Нет, пусть лучше лежат здесь, и кочевники не знают, что я обнаружила!» Вернув все, как было, пленница последовала за Фати, которая ее ждала. В шатре харматанка распотрошила мешок и радовалась каждой вещи, вытащенной на свет.

Достав длинную косичку, искусно сплетенную из кожаных ремешков, Фати повесила ее Амаранте на плечо, затем расправила коричневые одежки и положила ей на колени, попутно объясняя по-своему, что к чему.

— За что эта тупая самка тебя возлюбила?! — возмутился Красавчик.

— Это мне? — удивилась Моран, — твое?

Фати согласно закивала, указывая на свой живот — одежда ей стала мала. Осмелев, она сама развязала тряпку, в которую Моран завернулась. Матерчатая юбка, плотно обхватывающая бедра кожаным поясом, оказалась Амаранте впору; ее неровный нижний край, состоящий из двух отдельных полотнищ внахлест друг на друга, отлично подходил для верховой езды. С верхней частью наряда Моран сама бы не справилась: Фати приложила к ее груди кусок плотной материи с глубоким вырезом и зашнуровала на спине, продевая кожаные ремешки в специальные петельки.