Смертельно безмолвна (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 61

- Прошу тебя, Мэтт. Остановись.

Мои глаза вновь находят ее угловатое лицо, ее тонкие, кривые губы, впалые щеки, и меня вдруг прошибает электрический ток. Я смотрю на маму и становлюсь тем маленьким мальчиком, который забивался в угол после ее смерти, который жил с мыслями о том, что жить он больше не хочет. Который сожалел, что вообще родился.

- Мама...

Я поднимаюсь с кровати, тяну к ней руки, а она отступает в тень и горбится.

- Посмотри на себя.

- Что?

- Посмотри на себя, – повторяет она, поджав от обиды губы, – это не ты.

- Мам, конечно, это я. О чем ты? – Мой голос срывается, и я растерянно сглатываю.

Гляжу в темно-шоколадные глаза матери и вдруг вижу в них разочарование. Почему она так на меня смотрит? Что я сделал? Я должен понять. Я должен исправиться. Беглым взглядом изучаю комнату и брошенное на постели смятое одеяло, а потом смотрю на свои руки. На свои окровавленные руки.

- Ты про это? – Спрашиваю я, вытянув вперед красные ладони. – Мам, так это можно вытереть. Вот смотри.

Я начинаю судорожно тереть пальцы друг о дружку, но кровь не стирается. Тогда я с силой вожу ладонями по штанам, и все равно ничего не выходит, кровь не исчезает. Что за черт. Она должна испариться, я же тру изо всех сил. Почему не получается?

- Этого мало, – разбивает тишину ее низкий голос, и я вновь выпрямляюсь.

- Почему мало? Что еще нужно сделать? Может... может, это выбросить? – Я резким движением вытаскиваю из-за спины браунинг и виновато округляю глаза. – Хочешь? Ведь я смогу. Я выброшу, мам. Только не смотри на меня так. Хорошо?

Я побегаю к окну. Открываю створку и выкидываю пистолет в темноту ночи. Теперь мама на меня не будет смотреть осуждающе. Ведь я исправился. Я ее послушал, выбросил оружие. Поднимаю подбородок и открываю рот, чтобы сказать, что я – все тот же Мэтт, что я хороший человек. Но затем я ощущаю холод металла, обжигающий кожу поясницы. Озадачено морщусь, тянусь пальцами к ремню джинс и достаю из-за спины выброшенный секунду назад браунинг. Что за...

Гляжу на маму.

- Нет, – нервно мотыляю головой, – это не то, что ты думаешь, мам, я хороший.

- Ты совершаешь ошибку, – повторяет она с дрожащими от слез губами.

- Я хороший!

- Ты уже не тот человек, которого я знала.

- Нет, неправда, ты ошибаешься. Ошибаешься!

Я несусь к маме, я тяну к ней руки, а затем вдруг подрываюсь в постели и неуклюже втягиваю ледяной воздух, сковывающий горло.

- Черт. – Голова вертится из стороны в сторону, но я ничего не вижу.

Стены падают, вытягиваются, переворачиваются, и мне становится так паршиво, что даже дышать трудно. Придавливаю пальцами переносицу и, откинув одеяло, свешиваю на пол ноги, пытаясь привести себя в чувство. Всего лишь сон. Сон. Матери нет. Она умерла.

- Эй, ты чего? – Неожиданно меня спрашивает знакомый голос, и я медленно убираю от лица руку. Хэйдан взволнованно глядит на меня, из-под очков у него торчат густые, уж слишком, брови. Он садится рядом, а я как можно безразличней бросаю.

- Все в порядке.

- Кошмар?

Хочу сказать «нет», но больно по-идиотски выгляжу. Поэтому лишь киваю и пялюсь на книжный шкаф, рядом с которым пару минут назад стояла моя мама.

- Мне каждый день что-то снится, – признается Хэрри, – это наше подсознание.

- Общение с Эбигейл на тебя плохо влияет.

- Наоборот, очень даже хорошо.

Он усмехается, а у меня до сих пор дрожь бегает по спине. Идиотский сон.

- Слушай, ты можешь со мной говорить, ладно? – Брат толкает меня в плечо, а я ему в глаза гляжу благодарно: я знаю, что Хэрри всегда рядом, но я не привык трепаться.

- Ладно.

- Что ж, поднимайся, соня. Впереди сложный день! – Хэйдан на выдохе вскакивает с постели и ударяет ладонями по коленям. – Надеюсь, у нас все получится.

- Да уж. – Хриплю я, прикрыв глаза. – Я тоже надеюсь.

Потому что в случае неудачи именно мне придется корить себя всю жизнь: по какой-то странной причине, именно я даю добро на все наши немыслимые выдумки. И именно я несу за них ответственность.

- Слушай, я хотел извиниться за то... за то, что сорвался, – я вновь смотрю на брата, а он стягивает с лица очки и грустно покачивает головой. – Если тебе интересно, я всегда на твоей стороне. Серьезно. Я сказанул глупость, мол, тебе все равно...

- Забудь.

- Я идиот.

- Есть немного.

- Просто мне стало не по себе. Вы так просто с Джейсоном согласились на план Эби!

- Не говори чепухи, Хэрри. – На выдохе поднимаюсь с постели и скрещиваю руки. У Хэйдана на губах проскальзывает виноватая улыбка, а я даже не могу притвориться, что у меня все под контролем, что во мне не бушует страх и не пылает колючая неуверенность.

Или же могу?

- Никому не нравится то, что мы собираемся сделать, – твердым голосом отрезаю я, с нажимом выделяя каждое слово. – Но у нас нет выхода. Ты ведь это понимаешь?

- Ты как всегда берешь на себя всю ответственность.

Я хмыкаю, прохожусь пальцами по волосам и вдруг решаю пошутить:

- Могу поделиться.

Лживые улыбки, лживое спокойствие. Я все-таки хорош в притворстве.

- Лучше бы ты со мной переживаниями поделился, гений.

- С чего ты вообще взял, что я переживаю? У меня все нормально.

- Ага, конечно.

- Сходи, проверь Эби. И ее папашу. Я надеюсь, он не убежит в самый неподходящий момент. – Натягиваю теплый свитер и свожу брови. Да уж, будет крайне весело, если что-то пойдет не по плану, как обычно с нами и случается. Но, на сей раз, у меня есть план Б.

Прохожусь ладонью по холодному металлу браунинга, что спрятан за спиной, и тихо сглатываю. Меня не пугает груз, давящий на плечи, не пугает предстоящая встреча с Ари и ее приспешниками. Меня ничего не пугает, кроме неизвестности.

После томительных рассуждений я пришел к выводу, что Эбигейл Роттер, в качестве приманки – ужасная, но стоящая идея. Ариадна определенно попытается поймать Эби, а я попытаюсь поймать Ариадну. План рациональный. Я не вижу в нем просчетов.

В полдень мы должны прибыть на восточную пристань Астерии. Нахождение рядом с водоемом, как ни странно, напитает Эбигейл силой, ведь вода – ее стихия. Сомневаюсь, что мне до конца понятен механизм подобного симбиоза. Ведь огонь никогда не придавал Ари мощи. Или она никогда со мной этим не делилась. Но я не берусь спорить. Безумие и неадекватность этого мира больше не удивляют меня. Если Эби так проще – я согласен.

Изначально планировалось, что круг будет состоять из Мэри-Линетт, меня, Хэйдана, Джейсона и, собственно, самой Эбигейл. Но затем объявился вечно набитый дерьмом отец Эби, Дюк Роттер, и заявил, что не отпустит дочь в одиночестве. Мне показалось, я увидел в его глазах, словах и прочей важной чепухе, проявление родительского духа. Или как это называется? Поэтому я согласился. Но пришлось сменить фигуры. Естественно, я захотел, чтобы из круга вышел Хэйдан, но я и двинуться в его сторону не успел, как он бросил, что врежет мне, если я пикну. На удивление я ему поверил. Тогда Джейсон предложил убрать Мэри-Линетт, ведь у Норин нет активной силы, и она оставалась без присмотра.

Предложил – это, конечно, мягко сказано.

Хэрри целый вечер уговаривал Мэри-Линетт остаться дома. Я никогда еще не видел, чтобы эта женщина злилась, словно фурия, загнанная в угол. Обычно Мэри бросает шутки и ест яблоки. Но вчера она сама на себя была не похожа. Собственно, Джейсон не промах, он знает, что нужно сказать, чтобы вразумить Монфор, и надавил на самое важное: охрану сестры. Мол, никто не сможет присмотреть за Норин лучше, что сама Мэри-Линетт, и это переубедило младшую Монфор в одночасье. Злиться она не перестала. Но хотя бы больше не сдавливала в пальцах вещи до такой степени, что они превращались в искореженные и обезображенные куски мусора.

Джейсон отвечает за воздух, Хэрри – за воду. Дюк Роттер – за землю. А я – за огонь.

Я сам вызвался. Просто сказал, что разберусь со спичками. А внутри, будто кретин, с больными фантазиями, вообразил, что это как-то свяжет меня с рыжей бестией. Я идиот.