Сокрушитель Войн - Сандерсон Брэндон - Страница 65

– Первый гость старался не убивать, – объяснил Гимн. – Оставил стражников в живых, хотя они и представляли для него угрозу, потому что могли в любой момент очнуться и поднять тревогу. Не выхватил меч, столкнувшись со слугами, а попытался их оглушить. Ему незачем было убивать связанного пленника – особенно учитывая, что свидетели уже сбежали. Однако, если был второй… что ж, это логично. Связанный слуга пришел в себя, когда появился второй злоумышленник. Его видел только убитый.

– Итак, вы думаете, что еще кто-то последовал за человеком с мечом, убил единственного свидетеля и потом…

– Оба они пропали, – закончил Гимн. – Я нашел потайной люк и думаю, что под дворцом могут быть проходы. Все это вроде бы очевидно. Но кое-что совсем не очевидно.

Он взглянул на Лларимара и замедлил шаг, пока они не достигли других слуг и жрецов.

– И что же, ваша милость? – спросил Лларимар.

– Как, во имя Цветов, я все это вычислил!

– Я и сам теряюсь в догадках, ваша милость.

Гимн покачал головой:

– Это пришло из прошлого, Тушкан. Все мои действия кажутся совершенно естественными. Кем я был до смерти?

– Я не знаю, что вы имеете в виду, ваша милость, – отвернулся Лларимар.

– Ну прекрати, Тушкан. Большую часть жизни после возвращения я провел в праздности, но как только кого-то убили, я вскочил с постели и не смог сдержать желания разнюхать все вокруг. Это не кажется тебе подозрительным?

Лларимар не смотрел на него.

– Цвета! – выругался Гимн. – Был ли я хоть кем-то полезным? Я уже начал убеждать себя, что умер как-то разумно, скажем, свалившись спьяну с крыльца.

– Вы знаете, что ваша смерть была героической, ваша милость.

– Может, это было очень высокое крыльцо.

Лларимар только покачал головой:

– В любом случае, ваша милость, вы знаете, что я не могу ничего говорить о том, кем вы были раньше.

– Но откуда-то эти инстинкты взялись, – сказал Гимн, подходя к собравшимся у ворот дворца.

Главный жрец уже вернулся с маленькой деревянной коробкой, в которой кто-то яростно царапался.

– Благодарю, – бросил Гимн, выхватил коробку и пошел дальше, даже не замедлив шага. – Говорю тебе, Тушкан, я недоволен.

– Этим утром вы казались очень довольным, – заметил Лларимар, когда они двинулись прочь от дворца Звезды Милосердия. Ее жрец остался у входа, с невысказанной жалобой на устах, а свита Гимна Света потянулась за своим богом.

– Я был счастлив, – ответил Гимн, – потому что не знал, что творится. Как я могу продолжать праздную жизнь, когда меня влечет к расследованиям? Честно говоря, это убийство полностью разрушит мою заработанную с таким трудом репутацию.

– Сочувствую, ваша милость, что вам не по нраву такая мотивация.

– Совершенно верно, – вздохнул Гимн, передавая коробку с бешеным безжизненным грызуном. – Держи. Как думаешь, мои пробуждающие обойти ее управляющую фразу?

– Это же просто животное, ваша милость. Оно не сможет ничего сказать.

– Пусть все равно попробуют, – приказал Гимн. – А пока мне надо еще поразмышлять над этим делом.

Они отправились к себе во дворец. Внезапно Гимн осознал, что назвал убийство «делом». Раньше он никогда не использовал слово в таком значении, но понял, что оно подойдет. Инстинктивно. Автоматически.

«Когда я был возвращен, мне не понадобилось учиться говорить, – подумал он. – Мне не нужно было заново учиться ходить, читать или еще что-то делать. Я потерял только личную память. Но явно не всю».

И он подумал о том, что нужно проверить, что еще он умеет.

Глава 27

 «С предыдущими королями-богами что-то случилось, – размышляла Сири, шагая по бесконечным комнатам дворца в сопровождении служанок. – И Синепалый боится, что это же случится с Сезеброном. Нечто, опасное как для короля-бога, так и для меня».

Она шла, а позади нее стелился шлейф из бесчисленных лент полупрозрачного зеленого шелка. Сегодня на ней было платье из тончайшей, почти прозрачной ткани. Она попросила слуг добыть ей что-нибудь более плотное, чтобы надеть под низ. Забавно, как быстро Сири перестала беспокоиться о том, что «скромно», а что – нет.

Сейчас у нее были гораздо более важные основания для волнения.

«Жрецы действительно боятся, что с Сезеброном что-то случится, – с уверенностью подумала она. – Они так хотят, чтобы я родила наследника. Они кричат о необходимости обеспечить наследование, но полвека оно их не заботило. Они спокойно ждали двадцать лет, пока не прибудет невеста из Идриса. Какой бы ни была опасность – она не срочная. Но жрецы действуют так, будто она уже на пороге».

Возможно, они так хотели невесту королевской крови, что пренебрегли опасностью. Но тогда им не надо было ждать двадцать лет. Вивенна уже много лет назад могла рожать детей.

Но, возможно, соглашение оговаривало время, а не возраст. Может, там утверждалось, что у короля Идриса есть двадцать лет на подготовку невесты королю-богу. Это бы объяснило, почему отцу удалось отправить Сири вместо старшей дочери. Она выругала себя за то, что пропускала мимо ушей уроки о соглашении, и теперь точно не знала, что там говорилось. Вполне могло быть, что опасность разъяснялась в самом документе.

Ей нужно больше информации. К сожалению, жрецы чинили препятствия, слуги молчали, ну а Синепалый…

Наконец она его нашла – он шел через зал и что-то писал в учетной книге. Сири поспешила к нему, шелестя шлейфом. Поворачиваясь, Синепалый увидел ее мельком. Его глаза расширились, он ускорил шаг и нырнул в открытую дверь ближайшей комнаты. Сири окликнула его, двигаясь так быстро, насколько позволяло платье, но когда она достигла комнаты, та уже опустела.

– Цвета! – выругалась она, чувствуя, как от раздражения волосы становятся темно-красными. Повернувшись к старшей из служанок, Сири настойчиво поинтересовалась: – Все еще считаете, что он не избегает меня?

Женщина опустила взгляд:

– Служителям дворца не подобает избегать свою королеву, Сосуд. Наверное, он вас не заметил.

«Ну да, – подумала Сири, – и так каждый раз».

Когда она посылала за Синепалым, он всегда являлся после того, как она сдавалась и уходила. Когда она писала ему письма, он отвечал так туманно, что это еще больше ее раздражало.

Она не могла брать книги из дворцовой библиотеки, а если пыталась читать там, то быстро отвлекалась на жрецов. Сири заказала книги из города, но жрецы настояли на том, чтобы один из них приносил их и читал ей, чтобы она «не напрягала глаза». Сири была уверена в том, что если в книге окажется что-то, о чем жрецы не захотят ставить ее в известность, то чтец пропустит это место.

Она слишком сильно зависела от жрецов и писцов во всем, включая информацию.

«Разве что…» – подумала она, все еще стоя посреди ярко-красной комнаты. Был ведь еще один источник информации. Сири повернулась к главной служанке:

– Сегодня во дворце что-нибудь намечается?

– Многое, Сосуд, – ответила та. – Пришли художники – они пишут картины и делают зарисовки. Дрессировщики привезли необычных животных с юга – кажется, у них есть и слоны, и зебры. Торговцы красками показывают самые новые сочетания цветов. А еще, конечно, есть менестрели.

– А что в том здании, куда мы уже ходили раньше?

– Арена, Сосуд? Думаю, там сегодня вечером будут игры. Состязания в силе и ловкости.

Сири кивнула:

– Приготовьте ложу. Я хочу посмотреть.

На родине Сири иногда смотрела состязания по бегу. Обычно они происходили спонтанно, поскольку монахи не одобряли, когда люди показывали свои умения. Остре даровал таланты всем людям, но выставлять их было проявлением надменности.

Мальчишек было не так просто удержать. Сири видела, как они бегали, даже подбадривала их. Однако эти состязания нисколько не походили на то, что устраивали халландренцы.

Здесь одновременно происходило несколько событий. Одни атлеты кидали большие камни, соревнуясь в дальности броска. Другие бежали по широкому кругу внутри арены, взбивая песок и потея в душной халландренской жаре. Третьи метали дротики, пускали стрелы или соревновались в прыжках.