При невыясненных обстоятельствах (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 108

— А что, очень даже возможный вариант. Но только…

— Да, — подхватил Шестопалов. — Только не сегодня. У нас важный разговор с Москвой.

«Чернуха»

С девушками Иванов и Шестопалов распрощались сразу после обеда. В оставшееся время, до ужина, Шестопалов посоветовал «расслабиться». И побродить по гостинице — просто так, без всякой определенной цели. Ибо, по его словам, в дальнейшем времени на это уже не будет — если, конечно, они действительно решили играть всерьез.

Иванов охотно согласился. Ему было важно понять: нет ли в «Жемчуге» кого-то, кто мог знать его по Тбилиси. Если бы он встретил знакомого, его поездка в Сочи потеряла бы всякий смысл…

Сначала они зашли в бильярдную. Иванов сыграл несколько партий «на интерес» — познакомившись таким образом с новыми людьми. Естественно, его эти люди принимали за Баграта Элизбаровича Чубиева, богатого москвича. Затем, спустившись в вестибюль, Иванов с Шестопаловым постояли у игральных автоматов. Ни в бильярдной, ни здесь, в вестибюле, Иванов не увидел никого, кто напоминал бы его знакомых по Тбилиси.

Перед самым ужином они зашли в бар. Здесь, взяв кофе и усевшись в углу, Шестопалов сказал:

— Баграт Элизбарович… Играть намечено сразу после ужина. Вы готовы?

— Я всегда готов.

— О партнерах я ведь вам ничего не сказал?

— Сказали только — это ленинградец и киевлянин.

— Правильно. За ужином вы их увидите. Если мы сядем за прежний столик, они будут сидеть недалеко от нас. Ленинградец — Аркадий Кириллович Слизневский. Среди лобовиков известен под кличкой Кока. Сценарист документального кино, но больше известен как коллекционер. Шестьдесят два года. Но выглядит моложе.

— Что он коллекционирует?

— Живопись. Я не особый специалист, но знаю: у Коки есть подлинники Шагала и Бакста. Учтите, играет он как бог. Память на «рубашки» бесподобная.

— Понятно. Ну а киевлянин?

— Киевлянин, некто Базик. Владимир Базаревич. Вообще-то Базик из Львова, но давно уже живет в Киеве. По сравнению с Кокой Базик салага — ему чуть за тридцать. Но зевать с ним тоже нельзя, по характеру… немного неустойчив. Но это не мешает ему почти не проигрывать. Считает, как машина.

— Во что мы с ними будем играть? В покер?

— По предварительному разговору я понял: Кока и Базик предлагают преферанс. «Чернуху».

— «Скачки» и «Бомбы»?

— Совершенно верно. «Скачки» и «бомбы». А также «темные».

— Ясно. Какой у них вист?

— Обычно Кока назначает от трешки до пятерки. Готовы?

— Естественно. Только такая игра меня и устраивает. Ну а… как у Коки и Базика насчет сламы?

Пригубив кофе, Шестопалов поставил чашку. Покачал головой:

— Исключено. Здесь с этим строго. Все понимают: лучше потерять несколько штук, чем реноме. Причем — навсегда. Это касается и нас с вами. Учтите это. Всякая помощь в игре друг другу исключена. Каждый полагается на себя. Вы… поняли?

Иванов усмехнулся:

— Понял. Алексей Павлович, у меня ощущение, будто вы волнуетесь. За меня? Угадал?

— Ну… есть немного. Повторяю — партнеры очень серьезные.

— Мы ведь тоже люди серьезные. Идем ужинать? Уже семь?

— Идем.

В ресторане им удалось сесть за тот же столик. Дождавшись, пока официант принесет заказ, Шестопалов сказал:

— Баграт Элизбарович, внимание… Кока и Базик.

— Где?

— Второй столик справа.

Скосив глаза, Иванов увидел тех, кого имел в виду Шестопалов. Невозмутимо жующего что-то пожилого мужчину в темно-серой тройке. И парня лет тридцати в белой водолазке. Парень сидел неподвижно, прижав к губам опустошенный бокал из-под пива. Вот что-то сказал. Шестопалов вздохнул:

— Они нас заметили… — Повернувшись, изобразил улыбку. Сделал жест рукой, закончив его поднятым вверх большим пальцем.

Кока кивнул, что, видимо, должно было означать: все верно, после ужина поднимайтесь ко мне в номер…

Иванов и Шестопалов так и сделали. Поужинав, поднялись на второй этаж, в номер «люкс». Там их уже ждали закончившие ужин раньше Кока и Базик.

Войдя, Шестопалов сказал открывшему дверь Коке:

— Аркадий, позволь представить моего друга. Баграт Элизбарович Чубиев. Человек, за которого я могу ручаться. Так сказать, во всем.

Слизневский изобразил широкую улыбку. Сказал, пожав Иванову руку:

— Очень приятно. Больше того — польщен. Моя фамилия Слизневский.

В номере Иванов представился Базику, который, тряхнув ему руку, назвался Володей. После того как все уселись вокруг низкого и длинного стола, Слизневский хмуро улыбнулся:

— Могу предложить выпить. Коньяк, минеральная вода, кофе. Есть желающие?

Все промолчали. Слизневский потрогал волосы на виске.

— Понятно. Ну, кто захочет, скажет. Что, как говорится, время — деньги? Приступим? — Открыл ящик стола, в котором лежали нераспечатанные карточные колоды, бумага и карандаши. Посмотрел на Иванова: — Баграт Элизбарович, во что будем играть? Вы гость.

— Мне все равно. Во что прикажете — в то и будем.

— В таком случае я предлагаю преферанс. Как вы?

— Прекрасно. В преферанс так в преферанс.

— Какую пулю предпочитаете? «Сочинку»? «Ленинградку»?

— Абсолютно все равно. В какую общество — в такую и я.

— Ну… мы привыкли играть без ограничений. Допустим, если я предложу со скачками? А также с бомбами и с темными?

— Ради бога. С удовольствием сыграю.

— Тогда предлагаю сыграть четыре «скачки» по пятьдесят. Взявший скачку пишет на каждого по тысяче вистов. Вист три рубля. Как вам условия? Не против?

Если бы Иванов не был подготовлен Шестопаловым, он бы наверняка назвал предложенные условия зверскими. Ставку же — три рубля вист — просто драконовской. Но он был «Багратом Чубиевым». По изложенной Шестопаловым легенде — известным московским лобовиком. Поэтому произнес, улыбнувшись:

— Аркадий Кириллович, на ваше усмотрение. Я же сказал: мне абсолютно все равно.

— Замечательно. Тогда, Базик, будь другом, расчерти. И подними карту.

Подняв карту — ею оказалась дама бубен, — Базик принялся расчерчивать большой ватманский лист. Иванов поднял свою карту, получив бубнового валета. Шестопалову достался король червей, Коке — туз треф. Так они и сели: Шестопалов, за ним Базик, затем Иванов и последним — Слизневский. Дождавшись, пока Базик расчертит лист, Кока придвинул колоду к Шестопалову:

— Алексей, сдавай. Тебе первому. Колоды меняем после каждой скачки.

Шестопалов с треском перетасовал колоду.

— Как расплачиваемся? — спросил Базик. — «Капустой» до нуля? Или наличными?

— «Капуста» до нуля, наличные — разницы нет. — Слизневский следил, как Шестопалов сдает. — Мы же все друг друга знаем. Так ведь?

— Ну, так…

Закончив первый круг сдачи, Шестопалов аккуратно засунул прикуп под лист — чтобы не было видно рубашек. Сдал до конца. Игра началась.

Иванов знал: чтобы подтвердить реноме лобовика, он должен сыграть на равных. Но довольно скоро понял: сыграть на равных с такими партнерами будет непросто.

Через несколько часов, уже глубокой ночью, он понял: игры на равных у него не получилось. Первую и вторую «скачку» взял Шестопалов, третью — Кока. Надо было что-то предпринимать — чтобы утвердить свою репутацию игрока. То есть — он просто обязан взять последнюю, четвертую «скачку». Если он ее не возьмет, то проиграет около семи-восьми тысяч. То есть весь свой денежный запас. И главное — пошатнется его реноме. Что весьма нежелательно…

В номере стояла тишина. Над столом слышался шелест карт и негромкие возгласы: «Разок в «темную», «Раскрыл», «Первые», «Вторые», «Мизер», «Девяти нет», «Подержусь», «Ушел», «Без лапы». Играли быстро: карты раскрыты, короткий взгляд, реплика «Согласен» — и карты сдаются заново.

В игре, в которую они сейчас играли, важно было не столько сыграть самому, сколько не дать сыграть партнеру. «Держать партнера» — не позволяя ему взять «скачки». Искусством «держать» все три соседа Иванова владели в совершенстве. И поэтому «зажали» его намертво. Он уже смирился с поражением, как вдруг Кока допустил небольшую оплошность. На своей сдаче Слизневский сунул прикуп под лист небрежно — оставив открытой треть верхней карты. Сдав все карты, Кока поправился, задвинул прикуп до конца. Но Иванов успел заметить: «рубашка» верхней карты очень напоминает «рубашку» туза червей. Свои карты он еще не поднимал, но знал: ему пришло как минимум шесть червей. Конечно, его будут держать. Но сейчас легче — главный противник, Кока, выключен из игры как сдающий. Шестопалов должен понять ситуацию. И помочь — спасовав. Остается Базик. Даже не Базик сам по себе — а карта, которая ему придет. Игра сейчас идет на «тройной бомбе». То есть если Шестопалов и Базик позволят Иванову сыграть в «темную» — то даже при «семерной» он одним ударом возьмет четвертые «скачки». И сразу же отыграется. Значит, Базик должен стоять насмерть, но ни в коем случае не дать ему сыграть. Но стоять насмерть Базик сможет лишь в одном случае — если ему придет хоть какая-то карта. Если же не придут, то, «подняв» Иванова, он рискует добавить к своему проигрышу еще несколько тысяч…