Проклятие Ивана Грозного. Душу за Царя - Аксеничев Олег - Страница 33

6. Любовь и государственные интересы

десь, в Кларкенуэлле, я наконец-то смогу расставить свои книги!

Доктор Джон Ди радовался, как ребёнок, показывая Андрею Остафьеву свой новый, наконец-то не снятый на время, а выкупленный в полную собственность дом. Уильям Сесил расщедрился, и свершилась мечта библиофила — весь второй этаж дома был преобразован в кабинет, по стенам которого, на толстых дубовых стеллажах, вольготно, хозяевами, расположились книги, от толстенных гигантов in-folio[19] до казавшихся на их фоне карликами томиков в одну тридцать вторую листа.

Московит никогда не видел такого количества книг. Поговаривали, что в либерее Ивана Васильевича было тысячи полторы томов, но у почтенного доктора их казалось никак не меньше.

   — Вот они, мои дети и любовницы, — захлёбывался восторгом Джон Ди. — Вот куда уходила большая часть заработанных мной монет! Знаете, сэр Эндрю, книги — это страсть, которая всегда с тобой!

«Хорошая фраза, — подумал Молчан. При случае поделюсь ею с кем-нибудь из знакомых поэтов. Вот кто бы только со мной поделился предположениями — отчего стал так щедр глава королевского Тайного совета? Не иначе, как затеял нечто, где в полной мере пригодятся «таланты» почтенного доктора».

За последние недели судьба Джона Ди неразрывно переплелась с жизненным путём Андрея Остафьева. Так что — считай вероятности, московит; здесь, за три моря, ты сам себе царь и бог... Прости, конечно, Господи, гордыню мою...

   — И вы это всё прочли?

   — Не всегда книга покупается, чтобы удовлетворить сиюминутный интерес, юноша!

«Когда меня перестанут так называть, — с тоской подумал Андрей. — Третий десяток пошёл, а всё никак заматереть не выходит. Хотя, возможно, оно и к лучшему — чтобы соперника вводить в заблуждение своей кажущейся молодостью и хрупкостью».

   — В книгах — знания, юноша. Те знания, кои нет смысла держать в голове, перегружая разум. Вот, взгляните, как много книг здесь собрано по алхимии. Представьте, сударь, что превращение пошло у меня не так, вместо жёлтого осадка на дно атанора стал падать красный, и не хлопьями, а горошинами. Что же прикажете делать? Останавливать реакцию, гасить огонь, да? Чтобы не спровоцировать взрыв либо пожар, не правда ли?

Доктор Ди пошёл вдоль стеллажей, поглаживая кончиками пальцев золотое тиснение на книжных корешках. Возле одного из томов он остановился, бережно извлёк его на свет.

   — Или спросить мудрого Бернардо из Тревизо, раскрыв его «Аллегорию источника»? Или его же «Сон-зелень»? Чтобы выяснить, что вышли мы на новую стадию магистерия, приблизившись к Великому Деянию, и не гасить очаг надо, но раздувать сильно и не ленясь?!

   — В знании — сила, — согласно кивнул Молчан.

   — Изрядно сказано! — доктор Ди даже расстроился немного, что не ему в голову пришёл такой простой и ёмкий афоризм. — Разрешите ли использовать эти слова в одном из моих трудов?

   — Дарю, — расщедрился Андрей, продолжая прикидывать, за какие же заслуги этому блаженному милорд Сесил дал денег на покупку дома в Лондоне.

   — Изрядно, изрядно, — закивал головой доктор. — Но сейчас, сударь, меня ждут неотложные дела в госпитале, том самом, что в бывшем монастыре Святого Иакова. Вы, конечно же, увяжетесь со мной, ведь таков приказ сэра Френсиса?

Джон Ди понимающе и грустно улыбнулся.

   — Вовсе нет. Мне велено быть рядом, это правда, но не лезть же благородному человеку в дела другого джентльмена? Я вполне могу переждать и здесь, посмотреть книги, если позволите, конечно. Но вот к закату, если раньше не придёте сами, явлюсь за вами непременно, уж не гневайтесь, сударь!

   — Прекрасно! Тогда поручаю вас заботам моей жены. И не краснейте так, юноша, вас никто не подозревает в недозволенном. Джейн — образец скромности. Известно также, что люди Уолсингема на службе — монахи, поэтому не волнуйтесь и подчинитесь законам гостеприимства!

   — С удовольствием, сударь!

   — Quid dixit[20]!

Молчан предпочёл не уточнять, что он-то не был человеком Уолсингема, уже присягнув однажды московскому царю Ивана Васильевичу.

Сидя в жёстком неудобном кресле с высокой спинкой, Молчан наблюдал, как слуга безмолвно разводит огонь в камине. Весна задерживалась, и в библиотеке ощутимо тянуло прохладой и сыростью от недалёкой реки Флит.

   — Любезнейший, — нарушил молчание Андрей. — Акройд — это ваше имя?

   — Фамилия, сэр!

   — В ней есть что-то языческое, не так ли?

   — Я добрый христианин, сударь, крещённый в честь ключника Господа нашего!

   — Благодарю вас, Питер, вы свободны.

А это произнёс уже не Молчан.

В кабинет доктора Ди вошла его жена, мистрис Джейн.

Слуга с поклоном вышел, затворив за собой створки двери.

   — Сударыня!

Андрей поднялся с кресла, отвесил даме учтивый поклон.

   — Вас долго не было, Эндрю, я скучала...

   — Я покинул ваш дом вчера вечером, сударыня.

   — Для влюблённого сердца это — вечность, Эндрю... Но что же вы целуете мне руку? Уж не разлюбили ли? Вот мои губы, и они хотят поцелуя, они просят его, разве ты не слышишь призыв, мой скиф?

Скиф слышал, разрываясь от желаний и раздумий.

К Джейн Ди его тянуло, как стрелку компаса к северу. Не смущало ничего: ни её замужество, ни то, что она была старше Андрея, ни то, что московит был ниже ростом. Хотелось дотронуться ладонью до её вьющихся светлых волос, провести губами по резко очерченным скандинавским скулам, прижаться щекой к коленям, тёплым и нежным даже через плотную юбку из итальянского узорчатого дамаста, слава Богу — домашнюю, без кринолина.

Месяц назад доктор Ди, по обыкновению, отправился на весь день в госпиталь Святого. Иакова. Андрей же остался у него в доме, раскрыв очередной том из огромной библиотеки доктора.

Госпожа Ди сидела в соседнем кресле, неспешно поддерживала беседу, немного склонив голову к левому плечу. Молчан понимал, что это привычная попытка приуменьшить рост, не стать выше собеседника, вполне уместная и удачная при разговоре стоя. Джейн Ди не кокетничала, не старалась специально привлечь к себе внимание, но там, в кресле, выглядела так беззащитно, так... нежно, что ли...

Андрей сам не понял, как оказался на коленях перед женой Джона Ди, как уткнул лицо в её юбку, не ведал, что говорил тихим срывающимся голосом...

— Так нечестно, — шептала Джейн Ди, расстёгивая дрожащими руками крючки на пурпуэне Андрея. — Нечестно... Почему ты раздеваешь меня, а сам... Хочешь, раздену тебя?

«Акройд, — подумал вдруг Молчан. — Вдруг войдёт — что тогда делать?»

Но, найдя губами губы Джейн, перестал размышлять о таких глупостях.

Но это был единственный раз, когда госпожа Ди допустила Андрея к своему телу.

Глаза Джейн всё так же вспыхивали, когда она видела Молчана, появляющегося в доме доктора Ди; она, едва муж закрывал за собой дверь, кидалась на шею своего скифа, подставляя пухлые чувственные губы под ожидаемый поцелуй, вздыхала нежно, влекуще. Но, едва Молчан начинал воспламеняться, словно выстраивала между ними незримую стену.

Андрею же хотелось взаимности. Ну не насильник же он, в конце концов.

Больше времени проводя с госпожой Ди, Андрей яснее понимал, с какой необычной особой ему довелось познакомиться. Не то чтобы Джейн Ди оказалась холодна и бесчувственна. Просто близость с мужчиной стала для неё одним из способов познания мира, не более того. Мы же испытываем удовольствие от наблюдения за красивой бабочкой, чтения интересной книги, не правда ли?

Но перечитывать большинство книг — так скучно: всё уже известно, и главный герой всё равно женится на главной героине, а злодей примет смерть от топора палача. Джейн Ди неинтересно было испытывать чувства и эмоции, уже пережитые ранее.