Щит и меч «майора Зорича» - Терещенко Анатолий Степанович - Страница 40

Чего тут больше: безразличия или, может, знания о том, что под видом Эриха Коха скрывается двойник, с которого ничего не выжмешь? Или он уже всю информацию слил полякам, передав им то, что долгое время искали советские власти?

Но вот интересный момент — на одном из сайтов в Интернете автор нашел материал с докладом Н.И. Кузнецова своему начальству от 25 декабря 1943 года по поводу неожиданного отлета Эриха Коха из Ровно:

«Улетел мой германский коршун. События на фронтах и шум, поднятый нами в городе, здорово напугали хищника. Он и рождественский вечер, не дождавшись 25 декабря, устроил 22-го, и уже на следующий день — был таков. Посылаю вам газету с отчетом об этом вечере…

Кажется мне, что Кох больше сюда не вернется. Удастся ли вообще поймать его, чтобы, наконец, он ответил за все свои злодеяния?»

Перечитывая текст этого сообщения, трудно отвязаться от мысли, что между Кузнецовым и Кохом существовали какие-то «неформальные» отношения. Небезынтересна в связи с этим дальнейшая судьба Эриха Коха. После войны он бесследно исчез, хотя его активно разыскивали наша контрразведка и спецслужбы союзников.

В конце 40-х годов Эриха Коха неожиданно обнаружили, как уже говорилось выше, в британской зоне оккупации в Германии. Нацистского преступника англичане почему-то этапировали в Польшу, где он сел на скамью подсудимых в Варшаве. Есть данные, что трибунал отряда Дмитрия Медведева «Победители» приговорил Эриха Коха к смертной казни ещё в 1942 году.

Постаревший, сгорбившийся, неприметный, словно облезлый кот, этот военный преступник, пославший на смерть и уничтоживший миллионы советских и иностранных граждан, на суде изображал из себя раскаявшегося и слабоумного грешника, пытаясь таким образом вызвать к себе сочувствие и даже понимание.

А вот как описывает заключительную фазу судебного процесса над палачом Кохом в повести «Человек, который не знал страха» югославский писатель Бранко Китанович:

«Любопытный эпизод произошел на этом процессе, когда давал показания в качестве свидетеля поляк Юзеф Курьят, бывший разведчик отряда "Победители".

— За преступления против украинского, польского, русского, еврейского, литовского, белорусского, чешского, словацкого, молдавского и эстонского народов наш отряд в сорок втором году осудил Эриха Коха на смерть.

Этот приговор должен был привести в исполнение Николай Иванович Кузнецов, известный в отряде как Николай Васильевич Грачев, а в Ровно он действовал под видом немецкого офицера Пауля Вильгельма Зиберта. Вот здесь, — Курьят поднял вверх книгу, изданную в Польше под названием "Где старший лейтенант Зиберт?" — об этом подробно написано.

При упоминании имени Пауля Зиберта бывший слуга Гитлера съёжился. Сквозь дымку навороченных событий перед его глазами, наверное, возник облик энергичного обер-лейтенанта. Он вспомнил светловолосого и сероглазого офицера-фронтовика, навестившего его с фрау в Ровно.

— Пауль Зиберт! Прошу высокий суд прервать на несколько дней процесс и дать мне возможность ознакомиться с книгой о Пауле Зиберте.

В своем последнем слове бывший гауляйтер сказал такое, что вызвало оживление в зале. Он заявил:

— Прошу высокий суд принять во внимание мою гуманность: ведь я сохранил жизнь Паулю Зиберту.

Варшавский суд приговорил "гуманного" гитлеровского военного преступника к смертной казни, замененной пожизненным заключением».

Однако поиски правды о судьбе Коха продолжались с трудом, так как информации о нем в советских газетах практически не было. В Интернете дата смерти престарелого Коха дается с разбросами от 1959, 1983 и до 1986 года. Вообще, в отличие, скажем, от Гесса, заключенного в западногерманской тюрьме Шпандау, наша печать о Кохе после войны почему-то старалась не вспоминать. Правда, в одной из газет бывшей ПНР однажды появилась заметка, поведавшая о том, что в тюремной камере палача установлен цветной телевизор, а сам обитатель предпочитает сгущенку без сахара и ему даны прочие послабления режима.

Версия о сотрудничестве Коха с советской разведкой во время войны иногда всплывала в некоторых западных исследованиях. В годы горбачевской перестройки руководство КГБ СССР заявляло, что личное дело Николая Ивановича Кузнецова является государственной тайной и будет рассекречено лишь только в 2025 году.

Что же касается всех этих данных, историки пока тоже молчат, а россияне уже завершили создание копии Янтарной комнаты. Теперь судьба старого объекта стала не так интересной для журналистов — появился точный его «слепок»! Для кладоискателей же — всё ещё впереди.

Хотя кто знает, может, Янтарную комнату и найдут, как и обретут со временем ответы на вышепоставленные вопросы.

Надо отметить, что 1944 год серьёзно потряс фашистскую Германию с её армией — вермахтом. Советские войска неудержимо рвались вперед и гнали гитлеровцев на запад. И вот выходами народных мстителей в освобожденные районы начали пользоваться бывшие изменники — опомнившиеся полицаи, смирившиеся с участью проигравших власовцы, гоноровые бандеровцы, перепуганные старосты, бургомистры и даже агенты врага.

Они зачастую под видом партизан нападали на недавних бывших хозяев, чтобы как-то продемонстрировать свою лояльность к советской власти. Примыкали к партизанским соединениям, где не всегда имелись возможности проверить этих людей должным образом.

В последующем некоторым из таких лжепартизан удавалось замести следы своих злодеяний и прожить рядом с честными и порядочными людьми, ветеранами войны многие годы.

По такой же схеме самосохранения работали и некоторые немецкие бонзы, которые понимали, что их ждет в скором будущем. Они зачищали контакты с американцами и англичанами и видели свое спасение за водами Атлантического океана в теплых странах Латинской Америки, где издавна находились большие группы немецкого этноса. Там можно было легко затеряться. Об этом подумывал и сам Эрих Кох, над которым уже поднялся меч возмездия и затягивалась петля его ловли, о чем было сказано выше.

Глава 7. ПОДРЫВ РАЗВЕДШКОЛЫ

В Германии осенью 1944 года Гитлер, оправившись от многочисленных потрясений последнего времени, казалось, немного пришел в себя. И действительно, за эти годы явно проигрывающейся войны на голову фюрера навалились, а скорее обрушились, страшные события:

крах операции «Тайфун» по взятию Москвы с первым крупным поражением немцев в войне и серьёзными стратегическими последствиями в ходе зимнего 1942 года отступления войск вермахта;

Сталинградское окружение фашистской группировки и реализация советским командованием операции «Кольцо» с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года с гибелью 6-й армии Паулюса и потерей более 330 тысяч гитлеровских солдат и офицеров;

снятие блокады Ленинграда 18 января 1943 года; разгром гитлеровских войск на двух направлениях: на Курской дуге в летнюю кампанию 1943 года и в ходе Львовско-Сандомирской операции с 13 июля — 29 августа 1944 года;

успех операции Красной армии под кодовым наименованием «Багратион» в Белоруссии с 23 июня по 29 августа 1944 года;

открытие второго фронта в ходе проведения нормандской операции «Оверлорд» англо-американскими войсками с 6 июня по 24 июля 1944 года;

вытеснение вермахта за пределы СССР и вступление воинов Красной армии на территории некоторых европейских стран;

и наконец, заговор против фюрера с прямым покушением на его жизнь.

Взрыв бомбы, заложенной под столом, застиг фюрера врасплох. Это произошло 20 июля 1944 года в 12 часов 42 минуты в зале совещаний летнего флигеля полевой ставки верховного командования Германии «Вольфшанце» («Волчье логово»), находящейся возле города Растенбурга в Восточной Пруссии. Исполнителем покушения являлся начальник штаба Резервной армии полковник вермахта граф Клаус Шенк фон Штауффенберг.

Гитлер мог, конечно, и погибнуть. Но ему всегда везло в тех сорока двух покушениях на его жизнь. Фюрер и на сей раз отделался легкими увечьями — испугом, царапиной на ноге да разодранными брюками, которые нации № 1 с удовольствием демонстрировал Муссолини, как бы подчеркивая, что он тоже «понюхал пороха» в этой его второй войне с русскими. Кроме всего прочего, после этого взрыва он оглох на одно ухо, и усилились симптомы паралича правой руки.