Проклятие клана Монтгомери (СИ) - "Lizage" - Страница 32

— Мне нравится, что ты заботишься обо мне, как мамочка. Я, правда, очень это ценю, — прошептал он.

Я с трудом сдержала слёзы, слишком беременная, сентиментальная и влюблённая для подобных признаний.

Весь год Софи звонила мне из Нью-Йорка два раза в неделю, рассказывала о делах в офисе, давно уже не беспокоивших меня, и о поездке в Гонконг, куда она увязалась вслед за Робертом, хотя он её не приглашал. Она повторяла, что мы с Джейми обалденно красивая пара, и тут же спрашивала разрешения выгулять туфли из прошлогодней коллекции Прада.

Я подарила ей всю одежду и обувь, какая осталась у Роберта в квартире. Превратившись к пятому месяцу беременности в компактный грудастый танк, я не собиралась влезать в свои старые тряпки в обозримом будущем. К тому же, в провинции совершенно ни к чему четырёхдюймовые каблуки.

Роберт, в свою очередь, сказал мне однажды, что Софи для него — идеальная четверговая женщина.

— Почему четверговая? — спросила я.

— Потому что для неё можно без угрызений совести вызвать такси и не звонить до следующего четверга, — ответил он, — а то и субботы.

Поместье он так и не продал. Напротив, нанял реконструкторов и восстановил оригинальную обстановку Викторианской эпохи. Подал прошение, чтобы дом включили в список исторических достопримечательностей штата, надеясь заработать немного денег на любителях старины и привидений.

Да, я забыла сказать, что после Рождества официально сменила фамилию, и теперь я Мадлен Монтгомери, назло всем, кто во мне сомневался. Тётка Маргарет прислала в подарок букет цветов и набор кастрюль, которыми я по-прежнему не умею пользоваться. Впрочем, я ей искренне благодарна.

Сестрица Эва не потрудилась нас поздравить. Говорят, она сильно страдает от присутствия в своем доме любимой тёти, и я собираюсь отправить ей открытку с поддержкой и сочувствием. Уверена, она оценит юмор.

Моя мама не приехала на свадьбу: я просто не успела её пригласить. Мы расписались в Лас-Вегасе, быстро и без лишних затрат.

Иногда мама звонит на Скайп среди ночи, забывая про разницу во времени. Джейми с готовностью отвечает ей, разговаривает долго и обстоятельно, хотя она продолжает называть его Робертом и едва ли понимает его французский. Изредка нарвавшись на меня, мама удивляется, как её непутёвой дочери удалось заполучить такого мужа.

Знаю, нам предстоят непростые годы. Нас ждут бессонные ночи с детьми, ипотеки, овердрафты, студенческие ссуды, копеечные подработки всеми возможными способами, лишь бы Джейми смог закончить колледж, откладывание на летние отпуска, дни рождения и рождественские подарки. Нам предстоит много узнать друг о друге, и светлого, и неприглядного, и способного порушить самые крепкие отношения. Будут мелкие обиды, битая посуда, ревность, усталость от быта и самих себя, кризис двух лет, кризис переходного возраста, кризис среднего возраста, неизбежная муторная старость.

Но всё это ещё впереди. А сейчас я наслаждаюсь последними деньками упоительного безделья, пока мой лучший на свете мужчина делает деньги где-то за снежной пеленой.

С утра и до обеда в отеле пусто и привольно. Даже гудящий в недрах коридора пылесос горничной не нарушает моего ленивого одиночества. Джейми выглядит умиротворённым, когда возвращается с холода, шурша на всю округу непромокаемыми штанами, с взъерошенными волосами и следом от маски на лбу.

Из всего разнообразия ресторанных блюд он выбирает каждый день один и тот же бифштекс с листьями салата, а меня всё больше тянет на макароны и торты.

После обеда мы сидим за столиком у окна. Покусывая зубочистку, Джейми рассказывает истории. О том, как пьяный лыжник заснул в кабинке фуникулёра. О красотках, смотрящих на него сверху вниз, и катающихся, как коровы на льду. О тётке, которая решила встать на сноуборд впервые, в пятьдесят лет и без малейшей подготовки. Джейми миллион раз выкапывал её из глубокого снега. И всё же, за пять дней тётка научилась делать простейшие спуски.

— Выходит, я не такой уж плохой инструктор, — говорит он.

Так или иначе, администрация предлагает уже сейчас подписать контракт на следующий год, но Джейми сомневается, смогу ли я одна управиться с детьми.

— Видишь ту фифу? — спрашивает он, указывая зубочисткой на девушку с модельной фигурой, шагающую меж столами, брезгливо осматриваясь вокруг.

— Она уговорила своего папика оплатить пару частных уроков.

— У тебя?

— Ну, я же такой крутой...

Девица проходит мимо нас, кивает Джейми, подчёркнуто игнорирует меня.

— Привет, — обращается он к ней, — познакомься, это моя жена.

Она натужно улыбается и следует дальше, подняв тарелку с салатом.

— По-моему, я сейчас потерял кучу денег, — подмигивает он.

Держась за руки, мы выходим в фойе, где собирается толпа желающих вернуться на трассу, весело галдя и заправляясь по дороге глинтвейном и пирожными. Джейми кладёт руку мне на плечи, а я прижимаюсь к нему боком, неуклюжая из-за своего огромного живота. В динамиках под потолком завывает клубная музыка, у подножия склона кружит метель. У нас всего четверть часа до начала послеобеденной смены. Не замечая никого вокруг, мы садимся на низкий диван и целуемся, как сумасшедшие.