Ищу комиссара - Двоеглазов Владимир Петрович - Страница 68

— Ты где живешь-то? — спросил Шабалин.

— Да вон в сорок третьем, через два дома…

— Та-ак… часа два, говоришь… ГАЗ-24… номера не запомнил?

— Да где! Мы же только вышли… На цвет белая!..

— Может, брат номер запомнил?

— Да где!.. Мы ж близко-то не подходили!

— Ну-ка сходи, приведи брата, я с ним потолкую.

— Дак его уж не привести, — сказал мужичок, — принести разве что… Дак опять понта-то с его… — Мужичок щелкнул себя по шее. Шабалин взглянул на Титова. Тот кивнул. — Дак ниче нового он вам не скажет… Только, говорю, выбежали, братан ишо ладом на ногах-то стоял…

— Ну, ладно, — перебил Шабалин. — Можешь быть свободен. Спасибо.

Дожидаясь, пока отойдет мужичок, офицеры помолчали.

— Туфта! — сказал Шабалин. — Это не Лидер. Туфта!

— Лидер не Лидер, — возразил Титов, — а проверить не мешает.

Шабалин поджал губы. Потом, подумав, сказал:

— Вот что, братцы-обэхээссники, останетесь здесь. И глядите в оба! — строго добавил он, обращаясь к Титову. — Этот парень из СИЗО ушел, как бы и у вас меж пальцев не проскочил…

— Саша, ну ты же меня знаешь, — обиделся Титов. — У меня мышь…

Шабалин внимательно посмотрел на него.

— Знаю, — сказал он. — Потому и говорю. — Титов промолчал. — Если вернется Лепесткова, — продолжал Шабалин, — задержать и немедленно в отдел. Один! А второй остается здесь. Ясно?

— Да чего уж, — сказал Титов. — Будет сделано, товарищ Верховный Главнокомандующий!..

20

…Они лежали в кромешной тьме, прижавшись друг к другу и потеряв всякое представление о времени. Когда погас свет? Десять минут назад? Час? Два?.. Они лежали, прижавшись, и не могли поверить, что между ними было уже все, что может быть между мужчиной и женщиной, и только вяжущая, волнующая боль в губах напоминала о том, что все это было, было наяву, с ними — с ним и с ней — было только что, здесь, с ними…

Обрыв на линии высокого напряжения — элементарная авария — казалось, соединил их навсегда, но вдруг внизу, в прихожей, как бы возвращая к действительности, раздался телефонный звонок.

Девушка вздрогнула и испуганно спросила:

— Что это?..

— Ничего… телефон…

Он звонил, как обычно, с равномерными паузами, казавшимися вечностью каждая, и всякий раз девушка вздрагивала и задавала вопрос:

— Кто это?

— Не знаю.

Звонок.

— Уже рассвет?

— Не знаю… нет!..

Звонок.

— Ты пойдешь?..

— Нет… Зачем?..

Звонок.

— Но кто же это?

— Не знаю…

Дрожь охватывала ее все сильнее, девушка пыталась унять ее, крепче прижимаясь к Игорю, но к тому времени, когда умолк наконец звонок, девушку уже трясло.

— Что с тобой?

— Ничего. Который час?

— Не знаю. Зажечь свечу?

Она вскрикнула:

— Нет! Не надо!

— Да что с тобой?

— Мне надо одеться.

— Зачем?

Она вдруг грубо сказала!

— Не до обеда же здесь лежать!

Они помолчали.

— Скоро, наверное, уже утро, — сказала девушка.

— Не может быть… я сейчас посмотрю…

Она стиснула его шею:

— Нет!

Они лежали, задыхаясь; наконец, она с трудом разжала руки и сказала:

— Отвернись. Я оденусь.

— Да ведь ничего не видно!

— Отвернись! — сказала она с отчаянием. — Я тебя очень прошу!

— Хорошо. Я отвернусь… вот… отвернулся… да ведь и так ничего не видно!..

— Нет! Не поворачивайся!

— Но…

— Не двигайся!

— Хорошо. Только ты… не уйдешь… совсем… ладно?

— Ладно. Только ты не смотри. — Девушка помолчала. — Игорь… а где у нас… все?..

— Там… где кресло…

— Где кресло?

— Да… кажется…

Он почувствовал, что девушка встала с тахты. Шурхнула какая-то одежда… И в это время случилось то, чего он никак не ожидал, а она боялась больше смерти: вспыхнул свет. Вспыхнули одновременно три стосвечовые лампочки в люстре с хрустальными подвесками, зажегся желтый торшер, и загорелась настольная лампа.

Игорь лежал, отвернувшись к стене, с открытыми глазами — свет ослепил его; взметнулся, как пламя, яркий орнамент ковра, но, наверное, все обошлось бы, как обходилось до этого в кромешной тьме. Игорь ни за что не повернулся бы — просто подождал бы, пока она оденется, если бы… если бы не раздался ее громкий леденящий вопль… Наверное, можно было бы так вскрикнуть лишь в том случае, когда бы она увидела, что в комнате присутствует кто-то третий. На этот крик Игорь не мог не обернуться, и то, что он увидел, заставило его содрогнуться.

Девушка стояла у кресла, не успев еще ничего найти из одежды, разбросанной по всей комнате; спина ее, плечи, бедра были покрыты густой синей татуировкой — какое-то адское переплетение кошмарных фигур, рисунков и надписей, выколотых на теле, которое он только что обнимал, ласкал и целовал. Игорь закрыл глаза, похолодел и перестал дышать.

21

— Насчет засады решили правильно, — сказал Супонин. — Раньше, раньше нужно было!..

— Вот именно, — подтвердил Шабалин. — Напрасно вы к Собко прислушались, Юрий Эдуардович. Его время прошло. Теперь другое… А я говорил: эту блатхату нужно взять на заметку.

— Да, вы оказались правы, но… я все же не убежден, что там был Лидер.

Шабалин пожал плечами.

— А «Волгу» придется поискать, — сказал подполковник. — Чья машина, кто, к кому, зачем приезжал…

— Я думаю, «Волга» тут ни при чем, — сказал Шабалин. — Просто кто-то катался. Ну, и застрял.

— Возможно, — согласился подполковник. — Но возможно, и получим что-нибудь… — Он прошел из угла в угол, отмахиваясь от дыма. В дежурной части, кроме него и Шабалина, находились: оперативный дежурный, его помощник-сержант, следователь Андреев из опергруппы, одновременно состоящий при Супонине «офицером для поручений», водитель «Икаруса», — и все, за исключением подполковника, нещадно смолили папиросами и сигаретами, прогоняя сон.

— Чисто практически сделаем так, — продолжал Супонин. — Вы, Александр Николаевич, возвращайтесь на Безноскова, возьмите Титова и еще раз обойдите близлежащие дома. Конечно, ночь… но ночь новогодняя, так что ничего страшного… Возможно, «Волга» все же к кому-то приезжала. А мы пока посмотрим машины по картотеке. Сколько «Волг» в поселке? — обратился он к присутствующим. ГАЗ-24. Примерно.

— Да сколько… — неуверенно ответил дежурный. — За последнее время много появилось… Трудно сказать…

— Десятка три будет, — подсказал сержант.

— Побольше, — возразил водитель «Икаруса».

— Не будем гадать, — сказал Супонин. — Где у вас картотека транспортных средств?

— Да картотека-то в ГАИ… — ответил дежурный. — Да их-то никого нету, гаишников. Все в лесу…

— Но сами-то мы можем посмотреть?

— Нет. В кабинет попадем, а картотека опечатана. Ключи у Нуждина только да у Румянцева…

— Это плохо, — сказал подполковник. — Но у кого же «Волги» в поселке? Неужели так трудно установить? Это же не «Жигули» и не «Москвичи»…

— Ну, у кого «Волги»… — вновь подал голос водитель «Икаруса». — У двоих монтажников, я знаю, из ПММК-5 есть, потом у этого… у грузчика… у мастера погрузки одного с нижнего склада, потом…

— У директора леспромхоза, — добавил следователь.

— У директора нету, — возразил водитель «Икаруса». — УАЗ у него служебный… Да, у шоферов леспромхозовских больше всех «Волг»… У одного вертолетчика вроде есть… Потом у техника из порта, правда, у технаря зеленая… А вам же белая нужна?..

Следователь вздохнул:

— Это только по одному нашему поселку. А у нас их девять леспромхозовских да два газовиков… у-у… И везде дороги… Машина вполне могла прийти откуда-нибудь… А утром могут угон заявить, Юрий Эдуардович…

Супонин кивнул:

— Да, это очень важно… Такая информация нас не устраивает. Чисто практически придется… взломать картотеку. Грех перед Нуждиным беру на себя… А вы поезжайте, Александр Николаевич.

Шабалин и водитель «Икаруса» направились к двери, и в это время раздался звонок, — длинный, без пауз. Шабалин задержался — звонили с пульта централизованной охраны.