Орел (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 36

- Я хотел бы попросить Святую церковь об одной просьбе…

- Слушаю тебя внимательно, сын мой.

- Мне хотелось бы получить списки хроник ромейских , дабы больше узнать о деяниях своих предков и родственников в былые дни.

- Зачем тебе это, сын мой? – Спросил, чуть нахмурившись, митрополит.

- В свое время мудрые люди говорили, что тот, кто не помнит прошлого, не имеет и будущего.

- Не знаю, что из этого выйдет, но я постараюсь поспособствовать разрешению твоей просьбы. А вообще… если ты подготовить должные дары, то я лично отправлюсь в Царьград и постараюсь все устроить в лучшем виде. Уверен, что Басилевс не откажет.

- И какие же подарки жаждет увидеть Басилевс?

- Поднеси ему добрую броню из стали. Я уверен, это не оставит его равнодушным.

- С этим есть определенная сложность… - неуверенно произнес Государь, потерев затылок. – Добрая броня делается под вполне определенные размеры. Как я угадаю в таком деле?

- Сын мой, - многозначительно улыбнулся митрополит, - пусть тебя не волнуют такие вопросы. Святая Церковь просто обязана знать размеры Басилевса, дабы не случалось неожиданностей.

- Вот как… - выразительно хмыкнул Дмитрий. – Тогда я не вижу препятствий к подобному подарку. И да, отче, не думаю, что тебе стоит о том напоминать, но раз уж я возьмусь на издание большого тиража Святого Писания, то было бы неплохо иметь его правильный вариант. А то ведь наверняка за столько лет переписывания ошибок накопилось изрядно.

- Что конкретно ты хочешь? – Прищурился митрополит, не совсем понимая главу своей паствы.

- Чтобы авторитетные богословы прибыли в Москву и приняли участие в подготовке правильного текста. Сам понимаешь – если после издания большого тиража к нему возникнут вопросы, получиться очень непростая ситуация. А так – мудрые старцы утвердят и согласуют, да проследят, чтобы готовые книги не отличались от задуманного образца. С ними уже не поспоришь. Их авторитет нам жизненно необходим.

Митрополит с Государем немного помолчали, пристально смотря друг другу в глаза, а потом, улыбнувшись, засмеялись. Идея Дмитрия нашла самое полное понимание у Алексия. Возможность быстрого издания нескольких тысяч книги, совершенно сходных между собой как текстом, так и картинками, должна была вызвать безумный интерес со стороны не только Патриарха и Басилевса, но всех иерархов Православия. И приезд массы влиятельных богословов в глухую провинцию Золотой Орды для столь богоугодного дела, без сомнения поднимало статус Москвы до небес. По меркам региона, разумеется. Кто сейчас знал об этих краях в мире? Да считай, что никто. А после такого события знать, хотя бы кратко, будут все образованные люди. И это не говоря о том, какие это принесет преференции...

- И да, отче, ты уж не серчай, но своим родичам из Венеции я тоже сделаю такое предложение.

- С папистами связаться хочешь? – Нахмурил брови Алексий, но больше в шутку, чем всерьез.

- Почему бы и не связаться для пущей славы православия? Отпечатаем и их богомерзкие книги за звонкую монету. Нам-то что с того? А на вырученные средства часовенку лишнюю поставим или храм возведем, - подмигнул Дмитрий. - Чай не с язычниками дело иметь будем. Да и с теми, если для прославления имени Господня связываться, то какая в том беда?

- И то верно, - довольно кивнул митрополит, огладив свою бороду.

Глава 5

1363.08.13, Окрестности Москвы

Дмитрий спал.

Ну как спал? Мерно дремал, покачивался на спине своего Буцефала в глубоком ясельном седле.

Работы было столько, что он искренне радовался даже таким приятным путешествиям. Уже привык и освоился. Скажи ему кто в далеком XXI веке, что будет спать в седле, ни в жизнь бы не поверил. Сейчас же мечтал об этом. В те моменты, когда было на это время. Даже жене и сыну Петеньке свежеиспеченный Государь мог выделять не больше нескольких часов в неделю….

Государственные дела практически не отвлекали, благо, что держава его была мала и малолюдна. Не каждый день даже приходилось их касаться. А вот «литература», промышленность и ремесло с учительством просто выматывали.

Литература? Ну, как сказать? Дмитрий, где своей рукой, а где с пятеркой расторопных писцов, занимался постоянным сочинительством различных текстов. Ради чего спускал немалые средства на пергаменты, да и с металлическим пером повозился изрядно, не желая возиться с бесконечной заточкой, отнимающей так много драгоценного времени. Ему приходилось работать над учебниками, наставлениями, уставами, приказами, законопроектами и многим иным. Даже классических художественных поделок в какой-то мере касался, вроде стихов, песен и небольших заметок-рассказов. В переработке, разумеется.

С промышленностью все было несколько проще. Фактически приходилось заниматься стартапом, а потом передавать в заботливые руки подходящего приближенного. Ну и контролировать потом, отсыпая от щедрот своих массу полезных советов. Главное – действовать последовательно, чтобы одновременно не разворачивать больше пары серьезных дел.

А вот ремесло изрядно досаждало. Приходилось лично возиться. Кроме тяжкого труда по изготовлению латных доспехов, которые только-только пара старых кузнецов освоило с горем пополам, приходилось уделять внимание станкам и разным приспособлениям. Сделали один станок, с его помощью второй, и так далее. Конца края пока не было видно, но уровень совершенства оборудования на производстве неуклонно повышался. Больше всего, конечно, Дмитрий трудился над нормальным токарным станком с развитым суппортом. Ведь впереди были пушки, фузеи и паровые двигатели...

С учебно-методическими делами выходило еще хуже. Урывками, да чуть ли не на бегу. Однако считали его подопечные уже бегло, таблицу периодических элементов знали в урезанном виде, как и механику с рядом других дисциплин. Во все свои переходы он прихватывал не только пару писцов, но и нескольких учеников. Ведь езда верхом – штука долгая. Тут и десять километров занимает многие часы. Так, например, перед тем как заснуть в седле он рассказывал пятерым управляющим, что такое человеко-час, чем он отличается от нормо-часа и для чего все это нужно .  Дмитрий говорил, они слушали, а писец, работавший с палочкой по восковым табличкам – записывал скорописью с массой сокращений. По приезду в Москву ему предстояло все это привести в порядок, переписать начисто, опять-таки на восковые таблички. И после прочтения и утвердительной визы самого Государя, переписать на пергамент в качестве небольшой статьи-заметки.

Как несложно догадаться, жизнь Дмитрия совсем не была похожа на сказку. Шутка ли? Шел четвертый год его правления, а он ни разу на охоту не выбрался. Кошмар! Если бы не привычка так жить в далеком будущем, он бы свалился, что, собственно, регулярно и делали окружающие, не поспевая за темпом, ритмом и напором. Поэтому писцов рядом с ним всегда было двое, чтобы пока один выключался по той или иной причине, всегда был активен второй.

И вот в такой ситуации ему пришлось включиться в еще одно большое, и очень непростое дело. Его можно было бы отнести к промышленному блоку, наверное. Если бы оно не было связано с сельским хозяйством.

Вы спросите, зачем? Ведь сеют и пашут же. Пусть и с горем пополам. На кой бес ему в эти дела лезть, тем более что и знал Дмитрий о них понаслышке?

Чтобы объяснить остроту ситуации, нужно сделать небольшое отступление.