Слабая ведьма - Цыганок Ирина - Страница 63

— Когда похороны? — тихо спросила Мирра после долгого молчания.

— Через три дня… — Бинош поднялась, бесцельно прошлась по комнате. — Сегодня Совет соберется обсудить детали церемонии и изберет нового правителя!

— А, да. — Мирра вспомнила, что должность Вранского князя была не наследственной, а выборной.

— И кто станет правителем? — Мирра осведомилась просто так, чтобы поддержать разговор на «отвлеченную тему». Но Бинош неожиданно окинула ее неприязненным взглядом.

— Совет назовет имя нашего старшего сына, — с вызовом ответила она.

— Но ему же едва исполнилось шестнадцать! — удивилась Мирра.

— А тебе бы хотелось услышать другое имя?! — зло накинулась на нее старая подруга. — Ты за этим приехала сюда?

Мирра удивленно приподняла брови, не понимая, чем вызвана такая вспышка. Бинош сама послала ей письмо, да и не предполагала она, что едет на похороны…

— Ты ведь всегда хотела этого — править! Людьми, городом, Миром… Но теперь это мой город, мой, понимаешь?! Мой и моих детей! Теперь ты не имеешь к этому никакого отношения!

Ведьма встала, продолжая удивленно смотреть на подругу. «Она думает, я претендую на титул правительницы!» — осенило ее. Мысль эта была настолько дикой, что, несмотря на трагизм момента, Мирре захотелось рассмеяться. Когда-то у нее действительно были планы, вернее мечты… Впрочем, все это было до того, как чудесный золотой дракон похитил ее сердце и ее саму из Вранской башни.

«Бедная Бинош совсем лишилась рассудка от горя», — с сожалением подумала она, тихонько продвигаясь в сторону выхода из покоев. Дверь скрипнула. Бинош замолчала. В комнату чинно вошел высокий сероглазый юноша. Жесткие пепельные волосы выглядели слегка растрепанными.

— Что тебе, Андреас? — сразу успокаиваясь, спросила мать.

— Вас просят на Совет, матушка. — Андреас слегка поклонился матери и ее подруге.

— Наш старший сын, Андреас! — запоздало представила Бинош. Мирра протянула руку, с интересом рассматривая юношу. Он был очень похож на отца, те же глаза, та же манера держаться, даже грустная улыбка, которой он ответил на ее приветствие.

— Нам пора идти…

— Конечно, конечно. — Гостья поспешно покинула комнату и отправилась в отведенные ей покои. Эрссера в комнате не было. Мирра уселась в кресло у камина, подобрав под себя ноги. Конечно, раздражительность Бинош была вызвана потерей любимого мужа, и все же их разговор оставил в душе неприятный осадок. Обвинения подруги были беспочвенны. И еще они чем-то напомнили ей разговор пятнадцатилетней давности, тогда Бинош тоже четко провела разграничение на «твое» и «мое». Мирра тряхнула головой: обижаться на раздавленную горем женщину было, по меньшей мере, неразумно. Она встала и вышла прогуляться по крытой галерее, идущей по верху замковой стены.

— Леди Мирра! — Обернувшись на оклик, она обнаружила спешащего к ней высокого седого мужчину. Время не слишком изменило лорда-казначея, черты его лица казались немного затертыми временем, как профили на золотых монетах, но подобно благородному металлу он продолжал стойко сопротивляться его течению. — С последнего визита вы расцвели еще больше! — Министр галантно поцеловал ей руку.

Мирра искренне выразила радость по поводу здорового вида самого лорда-казначея.

— Да, пока на здоровье не жалуюсь, — подтвердил тот. — Но, когда «уходят» твои друзья и знакомые, поневоле начинаешь задумываться о собственной бренности… — Министр грустно вздохнул. — Скорбные времена настали!

Женщина согласно кивнула.

— Это, знаете ли, чувствительный удар для всего города, — продолжал казначей. — Нелегко найти замену такому правителю. (Гостья снова закивала.) Надеюсь, его сын окажется достойным преемником. Мы назначили ему двух регентов. Хотя Совет предпочел бы кого-то более опытного, но… В общем, кандидатов было не так много. А вы ведь когда-то живо интересовались проблемами города? — Министр с новым интересом взглянул на Мирру. — Помните наши обсуждения?.. В вас была финансовая жилка, не спорьте!

Мирра улыбнулась, припоминая дни молодости.

— Послушайте-ка! Теперь, когда вы вернулись… Мы всегда отдавали предпочтение династической преемственности, но по закону последнее слово в выборе правителя принадлежит Совету. Формально решение еще не оглашено. Я могу переговорить с магистратами. В основном это новые люди, но правитель так часто вспоминал о вас, и, знаете ли, эти годы мы занимались большей частью воплощением тех самых ваших проектов! Если ваш муж не против (Вран ведь и ему не вовсе чужой!)…

— Нет, нет… — испуганно запротестовала правительница. Она начала понимать, что опасения Бинош небеспочвенны. — У нас с мужем другие планы!

Министр ушел немного расстроенным. Мирра от всей души надеялась, что он не станет ни с кем делиться своими недавними мыслями, а то вдова и впрямь решит, что она приехала интриговать против нее.

Но вечером, глядя из окна на погружающийся в ласковые летние сумерки Вран, Мирра помимо воли стала представлять, что могло бы быть, если бы она вдруг согласилась. Змей подошел неслышно и, обняв жену, встал рядом. Закат был потрясающе красив.

— Знаешь, — задумчиво произнесла драконница, — тогда, после битвы, я также смотрела на город и ощущала себя почти всесильной. И мечтала об этом городе (глупо, правда?), как стану править в нем, все переделаю на свой лад… Я тогда все еще была под впечатлением от визита к эльфам, думала, что устрою из Врана второй Андор-Афель. Но здесь и так красиво!

Эрссер поцеловал ее в висок, что можно было расценивать как согласие.

— Давай уедем поскорее! Сразу после похорон, — ни с того ни с сего попросила она.

— Разве ты не хочешь какое-то время побыть со старой подругой? Вы не виделись пятнадцать лет… Остались и еще знакомые, которые помнят тебя.

— Да. — Мирра вспомнила недавний разговор с лордом-казначеем. — Но все равно, давай уедем.

Змей внимательно посмотрел на жену.

— Хорошо, — согласился он.

Похороны были пышными. Печально звучали большие медные трубы-рога на стенах цитадели. Воины с трудом сдерживали народ по сторонам улицы, когда траурная процессия с телом правителя медленно проплывала к месту кремации. Обложенный хворостом помост стоял прямо посреди центральной площади и был окружен четырьмя высоченными мачтами, на которых реяли личный штандарт правителя, флаг города и траурные черные стяги. Мирра и Эрссер старались держаться на втором плане. Перед выносом тела их посетила Бинош, извинилась за то, что была излишне резка во время последней беседы. Подруги обнялись, но примирение вышло не слишком искренним.

— Прости, с того времени, как Эйнар заболел, я просто схожу… сходила с ума. И я-думала, что буду с ним до последней минуты… — Бинош чуть развела руками. — Скажи, он говорил с тобой? Что он сказал, перед тем как умер?

На секунду Мирру охватило искушение сказать Бинош что-нибудь обидное, но мстить несчастной женщине за простую невежливость было недостойно.

— Сказал, что умирает счастливым, в своем городе, окруженный любимыми женой и детьми! — Мирра постаралась отразить общий смысл их беседы, ведь она не знала, что слова Эйнара окажутся последними, и разговор вышел сумбурным.

— Ты останешься в городе после похорон? — спросила Бинош, и Мирре послышалось напряжение в ее голосе.

— Нет, — сухо отозвалась она, — у нас дела дома! — и первой вышла из комнаты.

Сразу после того, как пепел правителя был собран в урну и она заняла свое место в каменной усыпальнице «Эйнара Вранского», Мирра и Эрссер покинули город, вежливо отказавшись от участия в тризне. Их никто не удерживал.

Прошел еще год.

— Просто «Анатомический театр» какой-то, — скривился Змей, разглядывая себя в огромное медное зеркало, — и страшно чешется!

Дракон изогнулся и принялся, как собака, чесать себе бок задней лапой. Мирра рассмеялась:

— Интересно, а в человеческом облике ты будешь такой же прозрачный!