De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич - Страница 73

В своем письме Сталину Геббельс писал, что Гитлер передал высшую власть троим — Дёницу, Борману и ему. Дёниц был назначен рейхспрезидентом, Геббельс — рейхсканцлером, а Борман — министром по делам партии. Однако роли в триумвирате, сформированном Гитлером, были не чётко определены.

Комментируя в своих воспоминаниях последние назначения Гитлера, Альберт Шпеер называл их «самыми абсурдными в его карьере государственного деятеля… Он не смог ясно определить, как это уже случалось в последние годы его жизни, кто обладает высшей властью: канцлер или его кабинет, или же президент. Согласно букве завещания Дёниц не мог сместить канцлера или кого-либо из министров, даже если бы оказалось, что они не годятся для работы. Так важнейшая часть полномочий любого президента была отнята у него с самого начала».

Было очевидно, что формирование последнего правительства Гитлером не устранило противоречия нацистского режима и не остановило острую борьбу за власть в его руководстве. Изучение фактов, относящихся к последним дням Третьего рейха, позволяет вновь поставить вопрос, который давно мучает исследователей разных стран мира: «Куда бесследно исчез Борман, уполномочивший Геббельса “установить связь с вождём советского народа?”». Более того, можно поставить вопросы, которые почему-то не ставили в течение почти 70 лет: «Почему переговоры генералов Чуйкова и Соколовского с Кребсом не привели к капитуляции Германии 1 мая?». «По какой причине через несколько часов после прибытия Кребса с письмом от Геббельса автор письма, его жена, их дети, а также его посланец к Чуйкову расстались с жизнью?». «Какие события, разыгравшиеся в бункере рейхсканцелярии 1 мая, повлияли на то, что были подписаны два акта о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил — 7 мая в Реймсе и в полночь с 8 на 9 мая в Берлине?».

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, следует учитывать, что борьба за власть в гитлеровском руководстве развертывалась в дни предсмертной агонии Третьего рейха, когда некоторые нацистские руководители пытались найти выход из отчаянного для них положения путём внешнеполитических маневров, пытаясь расколоть антигитлеровскую коалицию и заключить сепаратный мир. При этом они пытались выговорить для себя лично благоприятные условия за спиной Гитлера.

1. Разрубая гитлеровскую паутину

Весной 1945 г. стало ясно, что исход Второй мировой войны будет решаться в ходе битвы за Берлин. Сначала Гитлер пытался дать у стен Берлина решающее сражение, с помощью которого он рассчитывал перехватить инициативу. Затем он пожелал превратить свою гибель и падение столицы рейха в эпохальное событие германской истории, которое станет источником вдохновения для последующих поколений немцев.

Не меньшее значение придавали взятию Берлина и противники Гитлера. Мысль о том, что Советская Армия войдёт в Берлин, была высказана Сталиным ещё в декабре 1941 г. в разгар контрнаступления советских войск под Москвой в ходе переговоров с английским министром иностранных дел Э. Иденом. По свидетельству посла СССР в Великобритании И.М. Майского, в ответ на замечание Идена о том, что «сейчас Гитлер стоит под Москвой и до Берлина далеко», Сталин заметил: «Ничего… Русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз». В своем приказе от 1 мая 1944 г. И.В. Сталин писал: «Нужно преследовать раненого немецкого зверя и добить его в его собственной берлоге». Впоследствии эту фразу стали истолковывать как приказ взять Берлин.

К началу Ялтинской конференции советские войска стояли в 60 километрах от столицы рейха, а союзные части находились в нескольких сотнях километров от Берлина. Однако в своём выступлении на конференции 4 февраля 1945 г. начальник Генерального штаба Советской Армии А.И. Антонов предупредил: «Немцы будут защищать Берлин, для чего постараются задержать продвижение советских войск на рубеже реки Одер, организуя здесь оборону за счёт отходящих войск и резервов, перебрасываемых из Германии, Западной Европы и Италии».

Действительно, с середины февраля советское наступление на берлинском направлении приостановилось. На Западном же фронте союзники 8 февраля развернули продвижение вглубь Германии. Продвижению союзников способствовала готовность немецких военачальников быстро капитулировать перед англо-американскими войсками. 29 марта Геббельс признавал: «Вероятно, соответствует истине, что, как заявляют американские агентства печати, противник овладел мостами через Майн из-за предательства. Среди наших руководящих лиц на Западном фронте действительно есть такие элементы, которые хотели бы как можно скорее прекратить войну на западе и поэтому прямо или косвенно играют на руку Эйзенхауэру».

Немцы фактически перестали оказывать сопротивление войскам на Западном фронте, одновременно продолжая вести ожесточенные сражения против наступавшей Советской Армии. Это стало возможным благодаря тайным переговорам, которые вели немцы с англо-американскими союзниками. Расчёты Гитлера на то, что по мере приближения краха Германии противоречия между союзниками будут обостряться, не были беспочвенными.

25 марта Сталин в своём послании Рузвельту писал о «переговорах в Берне с немцами о возможности капитуляции германских войск и открытии фронта англо-американским войскам в Италии». Сталин обращал внимание на то, что «было отказано в участии советских представителей» в этих переговорах. Он писал: «К Вашему сведению должен сообщить, что немцы уже использовали переговоры с командованием союзников и успели за этот период перебросить из Северной Италии три дивизии на советский фронт».

В своём ответе от 1 апреля Рузвельт отрицал факт переговоров о капитуляции и уверял, что сведения о переброске трёх немецких дивизий из Италии ошибочны. Он утверждал: «Всё дело возникло в результате инициативы одного германского офицера, который якобы был близок к Гиммлеру, причём, конечно, весьма вероятно, что единственная цель, которую он преследует, заключается в том, чтобы посеять подозрения и недоверие между союзников».

3 апреля Сталин опроверг утверждение Рузвельта о том, что «никаких переговоров не было». Он допускал, что президента США «не информировали полностью». Ссылаясь на данные военных, Сталин писал: «Переговоры были и закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия… И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — с союзницей Англии и США».

7 апреля Сталин писал Рузвельту: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15–20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мёртвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Обвинения Сталина союзников в вероломстве были направлены Рузвельту, хотя в своём послании от 3 апреля советский руководитель писал: «Мне непонятно… молчание англичан, которые предоставили Вам вести переписку по этому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать, хотя известно, что инициатива во всей этой истории с переговорами в Берне принадлежит англичанам». Было очевидно, что сам Сталин считал бесполезным занятием читать мораль Черчиллю, который проявлял немалую активность с целью ослабить позиции СССР. В то же время резкие слова, обращённые к президенту США, имели определённую цель: Сталин давал понять, что, нарушая союзнические обязательства в Европе, Соединённые Штаты могут поставить под угрозу выполнение союзнических обязательств, взятых СССР в Ялте об участии в военных действиях против Японии. Ведь этого Рузвельт добивался от СССР с конца 1941 г.