Реликварий - Чайлд Линкольн - Страница 29

Кивком указав на кресло для гостей, Пендергаст осведомился:

– Вы позволите?

Д’Агоста положил телефонную трубку и утвердительно кивнул. Пендергаст с кошачьей грацией скользнул в кресло, огляделся и, заметив коробки с делами и голое место на стене там, где раньше висела доска, вопросительно вскинул брови.

– Теперь это головная боль капитана Уокси, – ответил д’Агоста на молчаливый вопрос. – Мои задачи коренным образом изменились.

– Понимаю, – улыбнулся Пендергаст. – Но у меня создается впечатление, лейтенант, что вы от этого не впали в отчаяние.

– В отчаяние? – переспросил д’Агоста. – Да вы только посмотрите вокруг. Доска с картой исчезла, папки с делами упакованы, сержант Хейворд мирно спит в своей постели, кофе горячий, сигара дымится. Я чувствую себя превосходно.

– Позволю себе усомниться. Впрочем, вы проведете эту ночь спокойнее, чем эсквайр Уокси. Покоя нет украшенной короной голове… и так далее. Ну и что же теперь? – поинтересовался он, с любопытством поглядывая на д’Агосту.

– Ну, я пока не полностью отставлен от дела. Но информацией о том, что я должен делать, Уокси со мной не поделился.

– Скорее всего он и сам этого не знает. Но полагаю, мы можем сделать так, чтобы вы не бездельничали.

Пендергаст замолчал, а д’Агоста откинулся на спинку кресла и затянулся дымом. Ему нравился воцарившийся в кабинете покой.

– Однажды мне довелось побывать во Флоренции, – сказал вдруг Пендергаст.

– Вот как? Я тоже бывал в Италии. Прошлой осенью возил своего сына, чтобы он повидался с бабушкой.

– Вы не посещали, случаем, Питти?

– Какого Питти?

– Дворец Питти. Огромную картинную галерею. На одной из стен там есть фреска, изображающая географическую карту. Фреска была написана за год до открытия Колумбом Америки.

– Вы шутите.

– И в том месте, где позже была обнаружена Америка, на карте есть только надпись: «Cui ci sono dei mostri».

– Здесь есть… – д’Агоста сморщился от напряжения, – …mostri . Что это такое?

– Эти слова означают: «Здесь находятся чудовища».

– Чудовища… Точно. Боже, я, кажется, начинаю забывать итальянский. А ведь в свое время я разговаривал по-итальянски с дедушкой и бабушкой.

– Лейтенант, я хочу, чтобы вы рискнули высказать догадку, – сказал Пендергаст.

– Спрашивайте.

– Какой самый большой населенный район на земле никогда не наносился на карту?

– Понятия не имею, – пожал плечами д’Агоста. – Милуоки, наверное?

– А вот и нет, – грустно улыбнулся Пендергаст. – И не Внешняя Монголия. И не Антиподы. Это подземный Нью-Йорк.

– Вы мне лапшу на уши вешаете, что ли?

– Нет. Лапшу – как вы изящно выразились – я вам ни на что не вешаю, – ответил Пендергаст, поудобнее устраиваясь в кресле. – Подземный Нью-Йорк, Винсент, напомнил мне карту во Дворце Питти. Это самая настоящая неразведанная территория. И по-видимому, территория огромная. Под вокзалом Гранд-Централ, к примеру, сооружения уходят в глубь на двенадцать уровней. И это не считая канализации и водоотводной системы. Под Пенсильванским вокзалом подземных уровней и того больше.

– Выходит, вы туда спускались, – констатировал д’Агоста.

– Да. После того, как встретился с вами и сержантом Хейворд. Это была всего лишь разведывательная вылазка. Я хотел почувствовать среду, проверить свою способность передвигаться под землей и попытаться, по возможности, что-нибудь выяснить. Мне удалось поговорить с несколькими подземными жителями. Они мне многое рассказали, но еще больше дали понять намеками.

– Вам удалось что-нибудь узнать об убийствах? – наклоняясь вперед, с надеждой спросил д’Агоста.

– Косвенно, – утвердительно кивнул Пендаргаст. – Но те, кто знает больше всего, обитают в самых нижних этажах, куда я не осмелился спуститься в своей первой экспедиции. Нужно время, чтобы завоевать доверие у этих людей, и мне в этом направлении еще предстоит долгий путь. Особенно сейчас. Подземные жители пребывают в ужасе. – Пендергаст поднял свои светлые глаза на д’Агосту и продолжил: – Сложив воедино обрывки произнесенных шепотом фраз, я пришел к выводу, что в подземелье поселилась таинственная группа людей. Большинство собеседников даже отказывались употреблять слово «люди». Предположительно эти существа являются злобными каннибалами, своего рода недочеловеками. И именно эти монстры совершили все убийства.

Пендергаст замолчал. Д’Агоста встал с кресла, подошел к окну и вгляделся в силуэт ночного Манхэттена.

– И вы в это верите? – после долгого молчания спросил он.

– Не знаю, что и думать, – ответил Пендергаст. – Мне необходимо побеседовать с Мефисто, лидером сообщества, обитающего под «Коламбус-сёркл». Многое из того, что он рассказал недавно репортеру «Пост», весьма похоже на правду. Правду весьма пугающую. К сожалению, с этим человеком чрезвычайно трудно вступить в контакт. Он не доверяет чужакам и страстно ненавидит власти. Но, кажется, он единственный, кто способен указать мне верный путь.

– Может быть, вам требуется напарник? – пожевав губами, спросил д’Агоста.

На лице Пендергаста мелькнула легкая улыбка.

– Это исключительно опасное место, в котором не действуют законы. Тем не менее я внимательно изучу ваше предложение. Согласны?

Д’Агоста кивнул.

– Прекрасно. – Пендергаст поднялся с кресла. – А теперь я предложил бы вам отправиться домой и попытаться уснуть. Что же касается нашего друга Уокси, то ему потребуется очень большая помощь, хотя он пока об этом не подозревает.

С аймон Брамбелл, мурлыкая под нос модную мелодию, застегнул молнию на своем портфеле из мягкой кожи. Затем он любовным взглядом окинул лабораторию, душевую кабинку в углу и аккуратные ряды стальных, хромированных инструментов, подмигивающих ему в полумраке из-за стекол шкафов. Он снова воспроизвел в памяти сцену своего маленького триумфа и с особым удовольствием припомнил безразличие, написанное на лице Фрока. Вне всяких сомнений, старик просто дымился от ярости. Теперь-то он расквитался со старым ворчуном за его ухмылку превосходства в связи со спором о силе укусов. Брамбелл работал на городское правительство, и чувство своего превосходства над ученым мужем доставляло ему огромное удовольствие.

Он сунул портфель под мышку и еще раз окинул взглядом лабораторию. Да, лаборатория прекрасная – отлично спроектированная, великолепно оборудованная. Ему страстно хотелось, чтобы столь же элегантная лаборатория была в ведомстве городского судмедэксперта. Но этому никогда не бывать: городу вечно не хватает денег. Если бы он не находил работу, связанную с судебной медициной, столь увлекательной, то давно уже сбежал бы в какую-нибудь хорошо оборудованную башню из слоновой кости.

Брамбелл закрыл за собой дверь, привычно удивившись пустынности коридора. Пожалуй, никто так не ненавидит работу по вечерам, как работники музея. Впрочем, Брамбелл ничего не имел против тишины. Тишина позволяла расслабиться. Да, здесь все отличалось от привычной ему обстановки, как запах музейной пыли отличался от вони формалина и устойчивого трупного запаха. Брамбелл решил выйти кружным путем через Африканский зал. Установленные там диорамы казались ему подлинными произведениями искусства. Они выглядели особенно впечатляюще в поздний час, когда половина огней в зале была погашена. Освещенные изнутри диорамы казались Брамбеллу окнами в иные миры.

Он прошагал по длиннющему коридору и спустился на три пролета по лестнице – доктор Брамбелл недолюбливал лифты. Миновав металлическую арку, он оказался в зале океанической жизни. Сейчас зал был темным, полным тайн и безмолвным, только вздыхали и поскрипывали древние стены самого музея. «Замечательно», – подумал Брамбелл. Музей надо осматривать именно в такое время, когда здесь не слышны вопли школьников и нравоучительное бормотание педагогов. Он прошел под муляжом гигантского кальмара, миновал арку из двух пожелтевших слоновьих бивней и вступил в Африканский зал.