Ледовый барьер - Престон Дуглас - Страница 92

Треск взрыва разнёсся в воздухе, отдаваясь эхом, многократно отражаясь между островов. Бриттон инстинктивно отпрянула, и почувствовала на руке упавшую на неё руку Глинна. Ну вот, значит, всё. Она прошептала тихую молитву за свою дочь и за то, чтобы смерть оказалась быстрой и милосердной.

Но взрыв пламени так и не вырвался из орудий эсминца. Глаза Бриттон в замешательстве осмотрели пейзаж. Она увидела движение высоко-высоко.

На вершине ледового обрыва над «Рамиресом», лениво вращаясь, взлетали в воздух куски и ошмётки льда, над четырьмя относимыми ветром клубами дыма. Эхо смолкло, и на какое-то время вернулась тишина. И затем ледовый остров, казалось, сдвинулся с места. Стена обрыва над «Рамиресом» принялась соскальзывать вниз, между ней и островом развёрзлась синяя расщелина. Расщелина ширилась, и теперь Бриттон увидела — то опадает гигантский кусок льда, чуть ли не в двести футов высотой. Огромная плита отделилась от обрыва и полетела вниз, при этом разбиваясь на несколько кусков, в медленном, величественном танце. Когда лёд смешался с морем, стена воды принялась расти, поначалу чёрная, затем зелёная и, наконец, белая. Под действием огромной плюхнувшейся массы льда вода поднималась всё выше и выше, и тут до Бриттон донёсся звук, смешанная какофония шума, который плавно нарастал. А волна вздымалась ещё выше, настолько обрывисто, что принялась ломаться сама по себе, так и не успевая до конца оформиться. Вода карабкалась, ломалась, и снова карабкалась вверх. Колоссальный массив льда исчез, целиком уйдя под воду под действием собственной инерции, и волна крутой стеной высвободилась и устремилась к борту «Рамиреса».

Паровые турбины эсминца взревели, когда тот попытался совершить маневр. Но в мгновение ока волна погребла его под собой; корабль отклонился с курса, принялся подниматься по воде, и поднимался всё выше, кренясь и показывая танкеру красную ржавчину носовых листов. Когда вершина чудовищной волны запенилась над эсминцем, на какой-то жуткий миг он, казалось, замер, низко склонившись на правый борт, а обе мачты почти горизонтально лежали на воде. Секунды текли за секундами, пока корабль продолжал висеть таким образом, прижимаясь к волне, не решаясь — выпрямляться ему, или тонуть. Бриттон чувствовала, как сильно бьётся сердце в груди. Затем корабль качнулся и принялся выпрямляться, с палубы потоками хлестала вода. «Не сработало, — подумала она. — Боже, это не сработало!»

Выпрямляющее движение замедлилось, корабль снова остановился и затем тяжело осел в воду. С надстройки донеслось шипение воздуха, во все стороны летели струи брызг, и затем эсминец перевернулся, тяжело качнув в воздухе килем. Раздалось ещё шипение, погромче — смесь воды, пены и булькающего вокруг корпуса воздуха, и затем, с еле заметным водоворотом, корабль исчез в ледяной глубине. Второй, краткий взрыв пузырьков — а затем и те тоже исчезли, оставляя за собой чёрную воду.

Всё заняло меньше полутора минут.

Бриттон видела причудливую волну, бегущую на них, видела, как по мере продвижения та сглаживается и ослабляется.

— Держитесь, — пробормотал Глинн.

Кормой к волне, танкер резко поднялся, накренился и затем легко успокоился.

Бриттон освободила свою руку из руки Глинна и подняла к глазам бинокль, чувствуя холодную резину, прижавшуюся к глазницам. Она едва могла осознать, что эсминца больше нет. Ни человека, ни спасательного плота — ни даже подушки или бутылки — на поверхности не появилось ничего. «Алмиранте Рамирес» исчез бесследно.

Она проследила за взглядом Глинна, устремлённым на остров. Там, на краю ледового плато, стояли четыре тёмных пятнышка: мужчины в блеклой одежде, скрестившие руки над головой, держа кулаки вместе. Сигнальные ракеты одна за другой упали в море, каждая с еле слышным шипением. Снова стало темно.

Глинн поднял рацию.

— Операция завершена, — тихо сказал он. — Приготовьтесь к приёму катера.

Палмер Ллойд обнаружил, что временно потерял способность говорить. Он был настолько уверен в приближающейся смерти, что сама возможность просто стоять здесь, на мостике, и дышать, казалась ему чудом. Когда к нему вернулся дар речи, он повернулся к Глинну.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Вероятность успеха была слишком мала. Лично я не верил в то, что всё получится, — ответил тот, и его губы на мгновение дёрнулись в иронической улыбке. — План требовал везения.

Во внезапном физическом проявлении эмоций Ллойд наклонился вперёд и заключил Глинна в медвежьи объятия.

— Господи, — сказал он. — У меня такое чувство, будто я приговорённый, которому дали отсрочку приговора. Эли, есть на свете хоть что-нибудь, чего ты не можешь сделать?

Ллойд понял, что плачет. Ему было плевать.

— Ещё не всё завершено, — проговорил Глинн.

Ллойд просто ухмыльнулся от его ложной скромности.

Бриттон повернулась к Ховеллу.

— Мы набираем воду?

— Ничего такого, с чем не могут справится помпы, капитан. До тех пор, пока у нас остаётся аварийный генератор.

— И сколько это?

— Если отключить все, кроме жизненно важных систем, на дизеле — больше двадцати пяти часов.

— Блестяще! — Сказал Ллойд. — Просто замечательно. Мы починим двигатели и ляжем на обратный курс.

Он широко улыбнулся Глинну, затем Бриттон, и затем запнулся, не понимая, почему все такие мрачные.

— У нас что, проблема?

— Мы — МВ, господин Ллойд, — сказала Бриттон. — Течение выталкивает нас обратно в шторм.

— МВ?

— Мертвец в воде.

— Но до сих пор мы справлялись с погодой. Она же не может испортиться ещё больше. Или как?

На его вопрос никто не ответил.

— Состояние систем связи? — Спросила Бриттон Ховелла.

— Все дальнодействующие и спутниковые системы вышли из строя.

— Подавайте SOS. Свяжитесь с Южной Джорджией по шестнадцатому аварийному каналу.

Ллойд почувствовал внезапный холодок.

— Постойте, что там насчёт SOS?

И снова никто ему не ответил.

— Господин Ховелл, каковы повреждения двигателей? — Спросила Бриттон.

— Обе турбины невозможно починить, мэм, — ответил Ховелл, спустя мгновение.

— Приготовьтесь к возможной эвакуации с корабля.

Ллойд едва мог поверить своим ушам.

— Но, чёрт побери, о чём идёт речь? Корабль что, тонет?

Бриттон уставилась на него парой холодных зелёных глаз.

— Там, внизу — мой метеорит. Я не покину корабль, — не сдавался он.

— Никто не покидает корабль, господин Ллойд. Мы оставим судно лишь в самом крайнем случае. Отпускать спасательные лодки в такой шторм — вероятно, в любом случае самоубийство.

— Тогда, ради Бога, не надо преувеличивать. Мы можем справиться со штормом и добраться до Фольклендов на буксире. Всё не так уж плохо.

— У нас нет ни тяги, ни управления. Как только нас вынесет обратно в шторм, мы окажемся на ветру в восемьдесят узлов, среди волн в сотню футов высотой и в шестиузловом течении, и все они будут сообща сталкивать нас в одном направлении, к проливу Брансфильда. Это Антарктика, господин Ллойд. И всё — очень плохо.

Ллойд стоял в потрясении. Он уже чувствовал, как перекатывается корабль. Порыв холодного воздуха проник на мостик.

— Слушайте меня, — сказал он негромко. — Мне плевать, что вы должны делать, или как вы всё это сделаете, но — только посмейте потерять мой метеорит! Вы меня поняли?

Бриттон одарила его холодным, жёстким взором.

— Господин Ллойд, сейчас мне плевать на ваш метеорит. Единственная моя забота — корабль и команда. Вы меня поняли?

Ллойд повернулся к Глинну в поисках поддержки. Но Глинн оставался совершенно молчаливым и спокойным, с обычной маской бесстрастности на лице.

— Где мы можем отыскать буксир?

— Большая часть электроники вышла из строя, но мы пытаемся связаться с Южной Джорджией. Всё зависит от шторма.

Ллойд в нетерпении сделал шаг назад и повернулся к Глинну.

— А что там, в трюме?

— Гарза укрепляет сеть новой сваркой.