Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина - Страница 102

— Что же мне сказать моей подопечной? Что она права и люди, среди которых ей предстоит жить, сошли с ума и считают бумагу золотом?

— Так сколько, говорите ей лет?

— Понятия не имею, даже она толком сама не знает. Она очень наивный и непосредственный человек, ей сложно понять, почему наш мир устроен не так как тысячу лет назад.

— Вы не правы, полковник, эта женщина не так наивна, как вам кажется. Она задала вам очень правильный вопрос. Наверное, он мог прийти только в свежую голову, ничего не понимающую в условностях нынешнего времени. Да, бумажные деньги больше не обеспечиваются золотом, но и само золото теперь мало что значит. Скажите ей, что была страшная война, что после неё многие страны остались с полупустой казной и потому решили сдаться на милость победителю, скопившему больше половины золотых запасов мира. Поэтому все страны и стремятся купить доллар, поэтому и долларов в мире больше чем золота. Поэтому пусть и она немного потерпит и попользуется бумажными деньгами.

— Думаете, скоро всё вернется на круги своя?

— Не может же абсурд длиться вечно. Его ведь придумали и осуществили смертные люди, которые думали, что после них хоть потоп. А мы — альвары, это нам приходится веками жить с тем, что натворило одно поколение смертных.

— Как-то безнадежно всё это звучит, — признался полковник. — Что ж вы со своими познаниями и умениями стоите в стороне, когда творится мировое финансовое надувательство?

— А кто вам сказал, что я в стороне? — хитро улыбнулся Сарваш. — Не далее как в прошлом году моими стараниями был разоблачен международный мошенник. Другое дело, что он до сих пор на свободе.

Наконец, разговор подошёл к сути дела.

— Так это по его милости вы недавно затерялись где-то на просторах Швейцарии?

Сарваш загадочно улыбнулся:

— И откуда вы всё знаете?

— Вы и сами прекрасно знаете откуда. Месяц назад мне позвонили с КПП, сказали, стоит у них приличного вида женщина, полкилометра прошла от шоссе на каблуках, лишь бы меня увидеть. Вот уж я удивился, через столько-то лет Семпрония явилась собственной персоной. Она даже за Стокера извинилась, лишь бы я помог вас найти. Какой процент по вкладам вы ей пообещали, что она так засуетилась?

— Банковская тайна, — как и всегда в таких случаях отвечал Сарваш. — Не думал, что ради меня она пойдет на такие жертвы. Я слышал, у неё был серьезный конфликт с Фортвудсом.

— Ещё какой, — признал полковник, — даже Букингем вздрогнул, а эхо раскатывалось двадцать лет. Вот я и удивлен, как много банкир может значить для вкладчика. Что с вами хоть случилось? Международный отдел поднял свою резидентуру, мне пришлось подключить своего оперативника в Риме. Он встретился с отцом Матео Мурсиа, тот сказал, что вы уже давно приготовились к смерти и искать вас можно, где угодно. А вы как сквозь землю провалились — были и нет. Семпрония сказала, что в последний раз видела вас с некой девушкой. Скажите честно, что весело провели неделю к компании милой особы, а Семпрония зря поставила нас на уши.

Сарваш рассмеялся:

— Да, было весело, с Народным фронтом освобождения Палестины всегда так.

Полковник тут же напрягся и посуровел:

— Вас похитили террористы? Что они требовали, почему никто об этом ничего не слышал?

— Это очень запутанный вопрос, — невозмутимо отвечал Сарваш. — У меня, конечно, есть предположение на сей счёт, но поймите правильно, я пришел к вам не для того чтобы жаловаться.

— А для чего?

— Вам знакома юная альваресса по имени Александра? Блондинка с курчавыми волосами, серыми глазами, примерно одного со мной роста. Она говорила, что вы знакомы.

Полковник немного подумал и ответил:

— Алекс Гольдхаген, так она мне представилась. Месяца три назад я случайно встретил её в Лондоне.

— Даже в Лондоне? — понимающе кивнул Сарваш, — вот я и подумал, неспроста у неё такое правильное произношение.

— И какая связь между ней и похищением?

— Прямая. Как не прискорбно признать, но я как последний мальчишка попался в медовую ловушку, вернее в её половинчатый и почти целомудренный вариант.

— Она что, вас коварно соблазнила и сдала палестинцам? Сарваш, как вас только угораздило?

— Сам себе удивляюсь.

— И как вы вывернулись?

— Стандартно. Я попросил Александру меня застрелить.

— Пресвятая Дева Мария, — пробурчал под нос полковник. — Эти ваши методы… Ну да ладно, а что с Александрой? Она осведомитель палестинцев или кто?

— Полноправный участник банды, кстати говоря, интернациональной.

— Сколько их было человек?

— Господин полковник, к чему этот вопрос? — лукаво протянул Сарваш. — Фортвудс ведь интересуется альварами, а не простыми смертными. Альваресса была всего лишь одна.

— Так, — кивнул полковник. — И что вы хотите мне этим сказать?

— Хочу лишь поделиться своими догадками.

— По поводу?

— Вам самому разве не интересно узнать, кто она такая?

— Вы сами сказали, что она участвует в похищении людей для палестинских террористов. Я так понимаю, она помогла вам освободиться исключительно из альварской солидарности?

— Отчасти, — улыбнулся Сарваш. — Представьте себе, она боялась, что я укушу кого-нибудь из её подельников.

— Видимо, много времени провела в компании гипогеянцев, раз возникают такие подозрения.

— Да, она ещё юна. Знаете, что она сказала мне на прощание? Что едет домой, воевать с колонистами. Вот с тех пор я и гадаю, где у неё теперь дом, и кто такие эти колонисты.

— Уже есть варианты? — спросил полковник, зная любовь Сарваша к разного рода анализу.

— Вариантов было множество. Вы же знаете, террористических группировок в мире сейчас великое множество — то ли это новая мода, то ли такое разнообразие кому-то нужно. Но я не об этом. С окончательным выводом я определился благодаря вам. Раз она живет в Лондоне, отсюда вытекает один вариант, и вы его знаете.

ИРА, Временная ИРА или группки помельче — что тут непонятного. Полковнику было о чём задуматься. Он вспомнил, как в первый раз встретил Алекс в лондонском метро. И в тот же день узнал, что на одноименной станции железной дороги произошёл взрыв. Тогда он подумал, хорошо, что альвары ещё не попадали в такие передряги и им прилюдно не разрывало плоть осколками бомбы и они не ходили ожившими трупами по платформе, истекая черной кровью. А, оказывается, все могло быть иначе. Что невозможного в том, что теперь и альвары вступают в ИРА, ВИРА и прочие парамилитаристские и террористические группировки, чтобы их бомбы отрывали руки и ноги смертным?

— Я просто хочу известить вас как представителя Фортвудса, — говорил Сарваш, — что где-то в Лондоне живет альваресса состоящая в ИРА и время от времени подрабатывающая на Народный Фронт освобождения Палестина. Я полагаю, для Фортвудса это не самая приятная новость. Но ещё неприятнее будет, когда Александра попадет в тюрьму, в одиночную камеру и однажды загрызет кого-нибудь из смотрителей. Я знаю, Фортвудс отслеживает такие случаи с особой тщательностью. Так может ваши оперативники попробуют не доводить ситуацию до подобного финала? Может, есть шанс задержать Александру раньше, чем она окажется в тюрьме?

Полковник слушал Сарваша и не понимал:

— Вы знаете, что в Берген-Белзене…

— Да, знаю. Поэтому, в конце концов, мы и нашли с Александрой общий язык. Потому она и помогла мне.

— Значит, все-таки помогла, — кивнул полковник, все ещё не понимая. — И вы так просто сдаете её мне?

Сарваш согласно кивнул в ответ.

— Если честно, — признался полковник, — я не очень понимаю, в чем состоит ваша благодарность.

— В том, что я привык всегда и все просчитывать наперед. Война с колонистами, это не то, что может хорошо закончиться для женщины, тем более из террористической организации. Я был бы весьма признателен Фортвудсу и лично вам, господин полковник, если бы вы смогли вытащить Александру из этой ирландской армии и вернуть к мирной жизни, ибо сам я этого сделать не смог.