Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 70

Никто в Берлине не принял всерьёз прогремевшую 19 ноября над Волгой артиллерийскую канонаду. Вера в непобедимость немецкой армии и скорое падение Сталинграда была столь велика, что у руководства вермахта не хватило смелости потревожить неприятным сообщением отдыхавшего в Богемии Гитлера.

Лишь на четвёртый день его известили о разразившейся на Волге катастрофе, и тогда он направил Паулюсу радиограмму, заверяя, что «6-я армия окружена временно. Я знаю 6-ю армию и её главнокомандующего и знаю, что в создавшемся положении они будут стойко держаться. 6-я армия должна знать, что я делаю всё, чтобы ей помочь и выручить её. Я своевременно отдам ей свои приказы».

Получив столь неопределённый ответ, Паулюс тут же отправил Гитлеру радиограмму с просьбой разрешить прорыв армии на юго-запад. Тот уже готов был дать разрешение, но помешала мысль, что в этом случае отвергаются все успехи летнего наступления, теряются всякие надежды завоевать Кавказ, и последовал отказ.

Это был отказ вопреки здравой логике. На Волге произошёл решающий перелом в военных действиях, предопределивший исход войны.

Уже тогда немецкий генерал Вестфаль понял это и, вспоминая, позже писал: «Следовало принять необходимые меры, предосторожности, поэтому я договорился со штабом группы «А» о разработке подробного плана отхода двух армий — 17-й полевой и 1-й танковой. Всё это было сделано без ведома Гитлера. Если бы он узнал об этом, я мог бы поплатиться жизнью».

Упоенный победами Гитлер никак не думал покидать завоёванные на Кавказе позиции. Отсюда в будущем он рассчитывал начать дальнейшее наступление не только в Закавказье, но и в Иран и дальше, в Индию.

Однако в декабре, когда в Сталинграде ещё шли ожесточённые бои, где немецкая армия понесла потери, приближающиеся к полутора миллионам человек, нужно было принимать кардинальные решения.

На выручку армии Паулюса стали выдвигаться танковые дивизии, возглавляемые фельдмаршалом Манштейном. Под Смоленск была срочно переброшена из Крыма 7-я авиадивизия. Там возникло угрожающее положение. Таким образом, предназначенная для десантирования на Кавказское побережье группировка распалась. Но появился очаг прорыва дивизий Манштейна к окружённой армии Паулюса. Нужно было ликвидировать угрозу.

В Москве, в Ставке, вспомнили о Малиновском, бывшем командующем войсками Южного фронта.

   — Где он сейчас? — спросил Сталин.

   — Под Воронежем. Заместитель командующего фронтом.

   — Соедините.

Родион Яковлевич находился на командном пункте. Там и застал его звонок из Москвы. Говорил Сталин:

   — У нас есть очень хорошая резервная гвардейская армия, и нужен соответствующий командарм. Как вы смотрите, если мы вас назначим командармом? Не обидитесь?

Речь шла о 2-й гвардейской армии, располагавшейся в районе Тамбова.

Малиновский, конечно, дал согласие, сказав, что приложит все силы, чтобы оправдать доверие Ставки.

Своё слово он сдержал. В холодную декабрьскую ночь он вывел гвардейские полки на рубеж неширокой степной реки Мышкова.

Позади гремел бой. Там, в Сталинграде, воины Рокоссовского доколачивали 6-ю армию Паулюса. А впереди на широком степном просторе изготовилась группа для решительного броска к окружённым гитлеровцам, чтобы вывести их из смертельного кольца.

В эту ударную группу фельдмаршала Манштейна вошли три танковые, пять пехотных, одна моторизованная, две авиаполевые и две кавалерийские дивизии. Такой мощный кулак способен был прорвать оборону россиян, снести на 40-километровом пути всё живое и вывести немецкую армию из окружения в Сталинграде.

Вспоминая тот день, маршал Малиновский позже писал:

«Наша воздушная разведка донесла, что противник развернул массу танков — шесть рядов по 60 танков для атаки. Была опасность прорыва. Что противопоставить врагу? У нас было, пожалуй, больше танков, чем у противника, мы имели их свыше шестисот, но не было горючего — в баках оставалась четверть заправки. Отдаю приказ снять маскировку с танков, а если они в оврагах, вывести на бугры, пусть посмотрит враг, на что он напорется. В ставку Гитлера полетели срочные депеши: «Вся степь усыпана советскими танками».

Трое суток гремел бой на степном рубеже и завершился разгромом группы Манштейна. Сталинградский фронт, переименованный в Южный, перешёл в решительное наступление на Ростов. На главном направлении теснила немцев 2-я гвардейская армия.

Тогда же в полночь на столе у её командарма засигналил высокочастотный телефонный аппарат ВЧ.

Малиновский узнал голос Верховного: негромкий, спокойный, с кавказским акцентом. Сталин поздоровался, спросил об обстановке.

Командарм доложил.

   — Я понимаю так, что она не вызывает тревоги?

   — Скорее, товарищ Сталин, она рождает в войсках уверенность.

   — Это хорошо. Принято решение назначить вас командующим войсками Южного фронта. Не последуют ли возражения?

   — Готов, товарищ Сталин, выполнить любой ваш приказ.

   — Сегодня вы должны быть у Ерёменко, принять от него командование. Он предупреждён.

Разговор с генерал-полковником Ерёменко был коротким. Тот был явно не в духе от предстоящей поездки на излечение в госпиталь, но ещё более от неучастия в ожидавшемся сражении за Ростов.

Ростов приобретал значение стратегически важного пункта, овладение которым войсками Южного фронта создавало условия для окружения и последующего уничтожения всей кавказской группировки противника. По численности эта группировка превосходила силы окружённой и уничтожаемой в Сталинграде армии Паулюса. В ней находились: 1-я танковая армия Клейста, 17-я армия Руоффа, 49-й горнострелковый корпус, многие румынские соединения.

Угроза окружения вынудила немецко-фашистское командование принять решение на отвод 1-й танковой армии к Ростову, а 17-й полевой армии и 49-го горнострелкового корпуса на Таманский полуостров.

Одновременно последовала команда фельдмаршалу Манштейну, возглавившему группу армий «Дон», нарастить сопротивление на ростовском направлении против войск Южного фронта, не допустить сдачи Ростова. Сюда были спешно переброшены пять дивизий, включая три танковые.

1 января 1943 года немецким соединениям последовала команда на отход к Ростову и на Таманский полуостров. Гитлеровцы начали покидать позиции у Туапсе, где так и не добились успеха; стали спускаться с высокогорных перевалов альпийские дивизии; потянулись к Ставрополю части, стремившиеся овладеть Грозным; поспешно отходили немецкие войска и от Владикавказа.

Разведка Закавказского фронта сумела вовремя вскрыть перегруппировку противника и сделать правильные выводы. Ставка немедленно была поставлена в известность. Оттуда последовала команда на организацию преследования.

В директиве, подписанной Сталиным, указывалось, что нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа, а выгоднее сковать его там и затем со стороны Черноморской группы осуществить окружение. В директиве далее говорилось: «Необходимо выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять его в плен или уничтожить. В этом деле вам будет помогать левый фланг Южного фронта, который имеет задачей выйти севернее Ростова».

Во исполнение директивы Ставки командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев распорядился подготовить наступление на краснодарско-тихорецком направлении войсками Черноморской группы, которой командовал генерал-лейтенант Петров. Это был тот самый военачальник, который отличился при обороне Одессы и Севастополя. Теперь это была первая наступательная операция после длительного периода оборонительных боев на новороссийском и туапсинском направлениях.

Задача группы была не из лёгких, поскольку её войскам приходилось действовать и против 1-й немецкой танковой армии, преследуемой войсками Северной группы, и против дивизий 17-й полевой армии, прикрывавших Новороссийск и Краснодар.