Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 112

Сиглаф проворчала: «Мы не нашли никаких бумаг вроде тех, о которых вы упомянули, но ни в каких документах нет необходимости, потому что обоснованность наших требований может быть доказана простым арифметическим расчетом».

Малуф повернулся к шарлатану: «А вы, господин Монкриф? Вы можете продемонстрировать какие-либо документальные доказательства?»

Монкриф ответил с почти извиняющейся улыбкой: «Я просмотрел архивы и нашел множество счетов, расписок, квитанций и памятных заметок, главным образом несущественного содержания. Тем не менее, мне удалось обнаружить несколько документов, которые могут заинтересовать присутствующих». Шарлатан достал из-за пазухи небольшую коричневую папку и положил ее на стол.

Малуф снова повернулся к клутам: «Какова, в точности, сущность ваших претензий?»

«Что может быть проще? — воскликнула Хунцель. — Монкриф задолжал нам деньги. Теперь он больше не может оправдываться и уклоняться. Ему придется платить».

Склонив голову набок, Сиглаф растянула губы в усмешке, напоминавшей звериный оскал: «Он заявит, конечно — и со слезами на глазах! — что он разорился, что у него не осталось ни гроша. Не верьте слезам, не верьте оправданиям — среди его личных вещей полно драгоценностей».

Монкриф горестно рассмеялся: «Если бы только это было так! Каждый из нас нашел бы свою Лурулу и возблагодарил судьбу в радостном экстазе! Мне больше никогда не пришлось бы шарлатанить».

«Не притворяйтесь! — проворчала Хунцель. — Ваши шутки не смешны, они вызывают только отвращение. Вместо того, чтобы тратить время на глупости, платите — и дело с концом!»

«Я и не подозревал, что должен вам какие-то деньги».

Обе амазонки выпучили глаза от удивления, после чего разразились издевательским смехом. «Еще одна шутка заправского шарлатана? — спросила Хунцель. — Неважно! Мы можем доказать свою правоту. А Монкрифу никакие уловки не помогут».

«Будьте добры подробно изложить свою позицию», — сказал капитан Малуф.

2

«Мы впервые встретились с Монкрифом в Фриппене, под Мутными холмами на Нумое, — начала Хунцель. — Мы спустились с холмов, чтобы отчитаться в управлении «Фермы подкидышей» в долине Задельщиков, откуда мы взяли девушек под опеку за два года до этого.

Монкриф заинтересовался нами по той же причине. Он долго говорил с нами, а потом еще дольше говорил с девушками. Он сказал, что возглавляет знаменитую балаганную труппу, и что в его труппе освободились вакансии, которые он хотел бы заполнить. Он спросил, не хотели бы мы присоединиться к его труппе; он красочно описывал захватывающие приключения и межзвездные полеты; он обещал, что мы сможем посетить самые чудесные места и познакомиться с сотнями самых странных народов — причем, уверял нас Монкриф, все это время мы продолжали бы зарабатывать деньги.

Монкриф заметил, что мы навострили уши, и предложил несколько вариантов заработка. Он распространялся о том и о сем, о различных преимуществах различных планов, пока не привел нас в полное замешательство. После этого он сделал письменную сводку вариантов. Мы выбрали план, который показался нам самым выгодным, и таким образом вошли в состав его балаганной труппы.

Поначалу мы совершали турне по провинциям Нумоя. Затем звездолет отвез нас в город Лалли-Комар на планете Спангард. После этого мы переезжали из одного места в другое, и все было примерно так, как обещал Монкриф — везде все было по-разному, одни места нам нравились, другие — не очень.

Но каждый раз, когда нам нужны были деньги, у Монкрифа начинался нервный припадок — он что-то бормотал, усмехался и переминался с ноги на ногу, после чего заявлял, что ему нужно проверить учетные записи. Иногда, поджав губы и зажмурив глаза, он засовывал руку в карман, вынимал несколько монет и отсчитывал их нам в руки, по одной. Таким образом все это продолжалось, пока Сиглаф не подсчитала наконец, сколько он нам должен.

Монкриф обязался платить мне и Сиглаф по шесть сольдо в день, а за каждую из девушек — по четыре сольдо в день, причем эти деньги тоже причитаются нам, так как девушки работают на нас и под нашим наблюдением согласно облигационному договору. Они никогда не пытались выплачивать свои задолженности, составляющие по четыреста сольдо с головы».

Сиглаф наклонилась вперед: «Монкриф — ловкий пройдоха. В Фриппене он пытался водить нас за нос, обещая то одно, то другое, молочные реки с кисельными берегами! Но ему не удалось нас надуть, и теперь он не знает, чтó ему делать — все его уловки бесполезны, мы твердо решили получить свое. А если он не заплатит, в Каксе мы от него уйдем вместе с девушками».

Малуф приподнял ладонь: «Вы говорите слишком много и слишком быстро. Сколько, по вашим расчетам, вам задолжал Монкриф?»

«Эту сумму легко определить, — ответила Хунцель. — Мы работаем пять дней в неделю, а в ойкуменическом году пятьдесят недель. Сиглаф и мне причитаются по шесть сольдо в день, то есть по тридцать сольдо в неделю и по полторы тысячи в год. За три года каждая из нас заработала четыре с половиной тысячи сольдо, в общей сложности девять тысяч. За каждую из девушек нам причитается тысяча сольдо в год, то есть, за три года и за всех трех девушек — еще девять тысяч сольдо. Таким образом, на сегодняшний день Монкриф нам должен восемнадцать тысяч».

«Гм! — отозвался капитан Малуф. — Это большие деньги».

«Само собой, — согласилась Сиглаф. — Время от времени Монкриф выдавал нам несколько монет — то пять сольдо, то десять, и еще несколько грошей, когда у него случался редкий приступ щедрости. За все эти годы, движимый угрызениями совести, он раскошелился, наверное, на две сотни! Нас, с другой стороны, никак нельзя обвинить в скупости — чтобы никто не усомнился в нашей безграничной щедрости, мы требуем от Монкрифа всего лишь пятнадцать тысяч сольдо. Но эти деньги он обязан уплатить сполна — иначе в Каксе он останется без труппы, и ему придется одному плясать вприсядку в «Треванионе», одновременно аккомпанируя себе на губной гармошке!»

Монкриф изумленно качал головой: «Никогда бы не подумал, что у клутов такое богатое воображение! Все их заявления, конечно же — сплошные выдумки».

Малуф вздохнул: «Какова, в таком случае, ваша версия событий?»

«С удовольствием все объясню, — серьезно сказал Монкриф. — Да, я повстречался с клутами и с тремя девушками во Фриппене на Нумое. Они произвели на меня глубокое впечатление. В то время я занимался реорганизацией состава труппы и поисками нового персонала. Я сразу заметил, что мрачные клуты — с их свирепыми рожами и устрашающим телосложением — поразительно контрастировали с очаровательной невинностью и подростковой проказливостью трех веселых девушек. Такое противоречие внешности и характеров послужило бы на пользу любому балаганному представлению. Я предложил им устроиться на работу в мою труппу, и все они приняли мое предложение без колебаний.

Клуты хотели знать, сколько им будут платить. Я объяснил, что, присоединившись к труппе, они могут рассчитывать на долю прибылей после вычета расходов — или же, в другом варианте, получать почасовую плату за участие в представлениях и репетициях, а также за выполнение других функций, непосредственно связанных с деятельностью труппы — но я предупредил их, что в таком случае им придется самим оплачивать свои расходы.

На протяжении предыдущих трех месяцев моя труппа давала по два представления в день, разъезжая по провинциям Фьяметты. Клуты хорошо понимали, что в таких условиях они могли рассчитывать на весьма существенный заработок, и поэтому выбрали второй режим оплаты.

Для того, чтобы у них не было никаких сомнений в том, какой выбор они сделали, я подготовил документ, содержавший подробное и предельно ясное описание условий первого и второго вариантов трудоустройства. При этом я настоял на том, чтобы клуты подтвердили сделанный ими выбор, подписавшись под сводкой условий соответствующего варианта. Клуты подписались, и только после этого сообщили мне, что три девушки будут работать на них до тех пор, пока не будут погашены их задолженности, то есть на условиях сервитута, и что поэтому подписи танцовщиц не потребуются. Мне пришлось согласиться с таким положением дел».