Аптека на болоте - Елина Галина Андреевна - Страница 72

72

А теперь обратимся к конкретному описанию бугристого болота из бассейна р. Усы, притока р. Печоры (Центр. Коми). Зональный тип растительности этой территории — березово-еловая лесотундра, но местами встречаются и кустарничковые тундры. Болото, изученное Н. И. Пьявченко, неоднородно. На периферии его бугры плоские, невысокие (1.5–2 м), а в центре — крупные и высокие: в среднем — до 3 м, а диаметром — 15–30 м (рис. 95). Бугры, как сопки, возвышаются над множеством озерков, мочажин и топей. Верхушки бугров часто обнажены, торф покрыт трещинами и интенсивно разрушается. Из трещин выступают стволы и корни когда-то росших здесь крупных деревьев. Склоны бугров покрыты лишайниками и редкими кустиками морошки, багульника, голубики и карликовой березки.

Рис. 96. Фрагмент профиля крупнобугристого болота в Западной Сибири [по: Новиков, Усова, 1979]. 1 — торф, 2 — минеральный грунт (а — талый, б — мерзлый).

Другие бугры густо обросли кустарничками с примесью осок и арктоуса альпийского. Под ними сплошной покров зеленых мхов (дикранума, политрихума) и лишайников. На склонах он более густой, и кроме перечисленных растений здесь много морошки и поляники. Мочажины между этими буграми осоково-сфагновые и осоково-гипновые с пухоносом, сабельником, вахтой, евтрофными и мезотрофными сфагнами. Основание всех бугров, как уже говорилось, минеральное, мерзлое, а низины — талые, Глубина торфа везде 2–2.5 м. Торф низинный.

Интересное исследование проведено С. М. Новиковым и Л. И. Усовой. Ученые показали, что бугры и топи разного возраста. Первыми, 8000–9000 лет назад, начали формироваться торфа в небольших понижениях рельефа (там, где сейчас бугры). Позже, через 1000–2000 лет, торф «наползал» на минеральные повышения — и образовалось единое болото. Так оно росло еще несколько тысяч лет, пока климат был теплым. Но с похолоданием климата (2000–2500 лет назад) в минеральных грунтах и в торфе сформировалась вечная мерзлота, которая местами как бы вспучивалась из-за насыщения грунта линзами льда. Места бывших углублений приподнялись и стали выше бывших повышений на 1–1.5 м (рис. 96). Так получилось, что торф под буграми оказался более старым, хотя дно их выше.

Везде ли растительность бугристых болот одинакова? Нет, конечно. Например, в Таз-Енисейском междуречье бугры тоже с минеральным мерзлым основанием, но на них изредка встречаются деревья: лиственница сибирская, кедр, береза тощая. И торфа здесь больше: до 3.5 м. А на Кольском полуострове минерального ядра в буграх нет; он весь торфяной, но внутри тоже мерзлый.

И в горах есть болота

Кто архитектор этой высоты?

Кто простынями постелил пласты?

Кто их покой нарушил, смяв и вздыбив?

Кто плел узор лощин, пазов и взгибов,

Избородивши скаты пирамид?

Чьему искусству гимн река гремит?

Ю. К. Ефремов

В горах (в лесном, субальпийском и альпийском поясах) болота не так уж редки, хотя чаще они невелики по размерам. Прохладное лето и обильные осадки способствуют заболачиванию троговых и речных долин, озерных котловин и ледниковых цирков (углублений в рельефе, по форме напоминающих амфитеатр). А специфическая флора высокогорий, внедряясь в болота, накладывает на них свой отпечаток. Особенно интересны в горах «висячие» болота, формирующиеся на склонах. Они могут сохраняться как болотные экосистемы лишь благодаря постоянному и обильному поступлению грунтовых и поверхностных вод. И уж совсем удивительны реликтовые торфяники, процветающие когда-то, а сейчас о них напоминает только слой торфа, как плащом покрывающий в трогах все неровности рельефа.

В горах Карпат и на Урале, на Кавказе и в Тянь-Шане, на Алтае и Памире есть болота, но везде они разные, в какой-то мере отражающие климатические и флористические особенности своего региона. Чтобы иметь хотя бы общее представление о болотах в горах, мы побываем на юге, в высокогорье Кавказа, и на севере, в низкогорье Ветреного пояса.

На Большом Кавказе

Совершенно неожиданным было приглашение летом 1986 г. моего давнего знакомого, профессора из Педагогического института им. А. И. Герцена С. А. Дыренкова поехать с ним в Кавказский заповедник для изучения высокогорных болот. Нужна была оценка этих болот с точки зрения специалиста. Прервав экспедицию на Кольском полуострове, я с удовольствием отправилась в путь.

Не могу не отвлечься, чтобы не высказать своего уважения и самых теплых чувств к Станиславу Алексеевичу Дыренкову — замечательному человеку, трагически погибшему в 1988 г. Наше знакомство началось еще в 50-е гг., когда мы, молодые специалисты, работали в соседних комнатах только что организованного Института биологии в Петрозаводске. Станислав Алексеевич был человеком редкой души, отзывчивым и добрым, прекрасным ботаником и лесоведом. Охотник и путешественник, объездивший всю нашу страну, он всегда болел за сохранение нашей природы и вкладывал весь свой недюжинный ум и кипучую энергию в изучение и охрану растительности.

Наш путь в высокогорье Кавказского заповедника начался из Красной Поляны — красивейшего поселка, расположенного на высоте примерно 700 м, в долине р. Мзымта. Со всех сторон его окружают горы, хорошо видны хребты Агишхо и Аибга. Но нам-то нужно на кордон Пслух! А это около 30 км по плохой проселочной дороге, которая серпантином поднимается все выше и выше, а где-то внизу грохочет Мзымта.

Долины спят голубоватым сном, На дне долин поблескивают реки.

В. Солоухин

И вот уже Пслух. Высота над уровнем моря 950 м. Несколько домиков кордона кажутся совсем игрушечными на фоне возвышающихся вершин. Коллектив кордона — всего несколько человек: егеря, лесники, рабочие. Здесь есть все, что необходимо для жизни и работы: кони, собаки, коровы, куры, пчелы. Егерь В. Салтыков, физик по профессии, живет теперь с семьей круглый год в горах, порвав с цивилизацией, в полном единении с природой. Обросший до глаз бородой, он искрится юмором: «Вам на всех остался только один конь — Малыш. Остальные ушли в горы. Пойдешь с научниками, Малыш, повезешь женщину, так что веди себя как следует».

Погода великолепная. Впереди на фоне неба виден «коготь» — острый останец, поднимающийся над плоской вершиной. Это наша ближайшая цель. При виде этой первозданной красоты трудно удержаться от восторженных возгласов.

Наконец Малыш оседлан, переметные сумы с грузом приторочены, можно отправляться в путь. И вот я, впервые в жизни сев на лошадь, вцепившись в поводья, дрожу, но молчу. С. А. Дыренков и В. Акатов с огромными рюкзаками шагают рядом. Довольно быстро приспосабливаемся с Малышом друг к другу. То пешком, то верхом поднимаемся по тропе все выше и выше. Уже позади лесной пояс. Буковые леса сменились пихтовыми. Деревья огромные: до 50 м.

Сильнейший ливень заставил искать укрытие. Пережидаем его в балагане под пихтой. И здесь же устраиваемся на ночлег. Предвечернее солнце, выглянувшее из-за туч, осветило буйное великолепие субальпийской растительности: группки пихт, разделенных многокрасочными крупнотравными лугами с кустами черники кавказской. Можно ли усидеть в лагере? Беру фотоаппарат и погружаюсь по пояс в мокрую траву, еле пробиваясь через ее разноцветные заросли. Как горящие свечи возвышаются соцветия мытника кроваво-красного, встречающегося и на горных болотах. Здесь нежные соцветия звездовок, малиновые — буквиц, синие — васильков, голубые — колокольчиков. Вокруг аквилегии, герани, валериана, девясил, чемерица и другие растения.

Утро опять чудесное. И рано-рано отправляемся дальше. Путь предстоит неблизкий и трудный: вверх — до 2000 м, потом чуть вниз, опять вверх. Всего около 15 км. Субальпийский пояс сменяется альпийским. Низкотравные луга пестрят множеством цветущих растений. Наверху еще сохранились снежники, к подтаявшему краю которых прилепились цветущие рододендроны, ветреницы и сон-трава. Ниже они давно уже отцвели. Так с высотой попадаем в раннее лето и даже в весну. Здесь заметно холоднее, туман волнами перекатывается через плоские вершины.