Асмодей (СИ) - "Dragoste" - Страница 102

Казалось, в этот момент время остановилось, но каким-то немыслимым образом двум неприкаянным душам удалось вырваться из его коварных лап и прожить целую жизнь за долю секунды. Ведьмак узнал ее – свою жертву, которая смогла утащить в ад кусочек его души. К собственной радости, ему нечасто приходилось испытывать муки совести за содеянное, но с Авророй Д’Эневер все было иначе. Может оттого, что большинство людей, искавших его дьявольской помощи, были уже черны душой и сами бы с улыбкой на устах спустились в Ад, а он лишь ускорял этот процесс; может оттого, что девица и впрямь была особенной, составляя некую противоположность этому порочному миру. Ответа ведьмак не знал, да и не пытался узнать, похоронив свои сомнения в тот момент, когда чернеющий остов ее погребального костра рухнул на землю. Кто бы мог подумать, что прошлое само явится к нему на порог, заставляя воскреснуть в памяти давно забытые образы.

В случайности Лионель не верил никогда. Уже в тот момент, когда юная Шарлотта впервые пересекла ворота его замка, он знал, что нащупал золотую жилу, решив ценой ее души купить собственную свободу. Юная, энергичная и полная жизни, она должна была стать разменной монетой на адском аукционе. Именно ее душа должна была отправиться в Ад, именно ей он хотел предложить коварную сделку: жизнь и богатство в обмен на бессмертную душу, но в эти планы вмешалась вездесущая судьба, предложив ему бриллиант куда более ценный – Аврору. Тогда он еще не предавал значения этой трагедии, думал, что его роль в спектакле закончится сопровождением девушки к адским вратам. Да и пылающий огонь в глазах Лотти пробудил в мужчине весьма понятные плотские желания, так что без всякого зазрения совести Лионель поменял одну жизнь на другую, пообещав приговоренной к смерти Авроре обеспечить ее сестре защиту.

Свое слово он сдержал, более того, даже стер Шарлотте память об инциденте, произошедшем в замке, чтобы та не винила себя в гибели родителей и печальной участи сестры, да и собственную личину обелил в глазах новой возлюбленной. Куда ни глянь – одни плюсы. И главное, под благовидным предлогом все это вершилось. Но годы шли, меняя не только внешность, но и душу его подопечной, все больше обнажая поразительный контраст между двумя близнецами, который не могла узреть ни одна живая душа, покуда сестры были неразлучны. Однако смерть явила его во всем своем убожестве, сбросив несоответствующие образу маски.

Шарлотта, независимая и пылкая, не смогла стать героиней его романа, и Лионель все чаще возвращался мыслями к тому роковому дню, когда решил посетить темницу приговоренной к сожжению Авроры. Поразительно! Будучи слабой физически, она и тогда не утратила силы и твердости духа, в то время как обладающая отменным здоровьем Шарлотта оказалась слаба и несостоятельна душой. Прожив несколько лет с ним под одной крышей, она, казалось, напрочь утратила связь со своими корнями, позабыла о сестре, окунувшись в атмосферу роскоши и богатства. А Лионель, сильный во всех смыслах этого слова, известный не только своим упорством и умением выживать, но и холодным умом, еще больше подчеркивал ее душевное бессилие.

Вскоре их взаимная страсть угасла, ведьмак все больше времени проводил в своих «рабочих» поездках, а Шарлотта тем временем предавалась порочному разгулу в его замке, прельстившись темными искусствами. Но магия, особенно такая сильная, всегда оставляет на человеке след, особенно на том, чей дух не в состоянии сопротивляться соблазнам темной стороны. Тогда, памятуя о своем старом обещании, Лионель уберег душу Шарлотты от падения в бездну, но не смог спасти ее рассудка, который с каждым днем рассыпался по крупицам, которые не могла собрать воедино никакая магия.

Так Шарлотта оказалась выброшена на обочину жизни, а Лионель, испытавший к ней нечто сродни отвращению даже не пытался оного изменить, решив, что в Аду ему придется нести бремя пыток за куда большие злодеяния. Кто ж мог подумать, что держать за это ответ придется гораздо раньше.

Сама же Аврора стояла пред ним ни живая ни мертвая, испытав весьма смешанные чувства. Когда Абаддон вручил ей конверт, на котором было выведено имя человека, ставшего причиной трагической судьбы всей ее семьи, девушка думала, что будь у нее на то сила, обрушила бы на колдуна весь гнев небес, но сейчас, когда это желание было вполне осуществимо властью Асмодея, она не испытывала к мужчине ни ненависти, ни страха.

По сути, Лионель Демаре́ был таким же рабом чужой воли, как и она. Разница заключалась лишь в том, что он еще не попробовал горький поцелуй смерти. Что ж, видимо судьбы всех живых существ им не принадлежат, а в действительности действиями людей, будто кукловоды, руководят силы более коварные и древние, которым смертные не в силах дать отпор. Да и со своим жалким существованием девушка свыклась, к Асмодею душой прикипела, уже не мысля своей жизни, а точнее смерти без него. Видать, таков ее рок, и грех в том винить людей.

– Оставьте нас! – спокойно произнес Лионель, но его размеренный и холодный голос громом прозвучал в этих стенах, заставив дрожать даже стекла.

– Но она убила А́гнесс, – произнесла какая-то старуха, вставая против Авроры.

– Да, да, – одобрительно закивали остальные. – Она должна умереть!

– Я уже мертва! – невозмутимо произнесла Аврора, даже не взглянув на крикливую смутьянку. – И поверьте, когда мертвые приходят для того, чтобы встретиться с живыми, не стоит вставать у них на пути! Иначе они могут утянуть за собой и могу гарантировать, что то место, откуда я явилась, Вам не понравится.

При упоминании об Аде даже по спине Лионеля пробежался неприятный холодок. Ему уже случалось бывать в замке Люцифера на столетнем балу, приходилось видеть истинный лик тех, кому темные маги каждую ночь возносили молитвы, и они страшили его, точно так же как страшила его проклятая Богом земля Преисподней, непрекращающиеся пытки и стенания тех, кого он лично обрек на эти мучения. Он знал, что рано или поздно смерть явится за ним, а потому решил отстрочить ее приход, заключив сделку с Абаддон. Бессмертие в обмен на души – поступок бесчестный, но вполне оправданный, по его мнению, хотя истинная причина такого поступка крылась в бездне сознания, о которой ведьмак не желал вспоминать, по крайней мере до сего дня.

– Оставь нас, Мюриэль, – все так же хладнокровно произнес Лионель, повелительно глядя на подзадержавшихся и не довольных ведьм, которые явно не хотели покидать шабаш в самый разгар торжества. Да и речи загадочной незнакомки о том, что Самайн не даст им своего благословения на будущий год не на шутку их разволновала.

– Мы должны знать! – не унималась старуха.

– От некоторых тайн лучше держаться подальше! – со злостью проговорила Аврора. В этот момент янтарь в ее глазах сменился изумрудом, голос приобрел необычайную твердость и, выставив вперед руки, она буквально вымела из зала непокорных ведьм невидимой магической метлой, захлопнув за ними двери.

– Это было лишнее, – проводив взглядом перепуганных ведьм, произнес Лионель, с интересом наблюдая за тем, как дьявольский огонь в глазах девушки начинает потухать.

– Да… возможно, – уже более робким голосом проговорила она, прислушиваясь к самой себе. Сейчас Аврора была готова поклясться, что почувствовала некое единение с Асмодеем, будто он был частью ее души. Хотя, нет… скорее она почувствовала, как его дух заполнил все ее существо, сделав ее покорным сосудом собственной воли. – Но у меня нет времени на то, чтобы их уговаривать, – стараясь не выдавать собственных сомнений, произнесла она.

– Раз так, нам стоит перейти к делу, – признаться, Лионелю было до смерти любопытно, но видя метаморфозы, произошедшие с девушкой, противиться он не решился. Представление о том, что за сила выпустила Аврору из под своего бессмертного крыла у ведьмака уже сложилось, а вот о причине этого поступка приходилось только гадать. – Что привело тебя в мою скромную обитель в такой час?

– Дело, – коротко ответила Аврора, вынимая из корсажа пожелтевший конверт. Треск бумаги разрушил воцарившуюся меж ними тишину, несколько раз перечитав послание, Лионель взял на руки ворона, чистившего перья на подлокотнике кресла.