Асмодей (СИ) - "Dragoste" - Страница 96

– К чему Вы все это говорите?

– Хотела бы ты еще раз увидеть свою сестру? Сказать ей то, что не успела сказать при жизни.

– Жизнь здесь научила меня с осторожностью относиться к подобным речам, мой Повелитель, – подняв на него глаза, произнесла девушка. – Слишком многим приходится платить за такие желания.

При этих словах Асмодей невольно улыбнулся. Было очевидно, что все эти годы Аврора изучала его, его повадки, образ мыслей и владела этим знанием весьма искусно, что позволяло ей избегать коварных ловушек своего хозяина.

– Я предлагаю тебе взаимовыгодную сделку, не более того!

– Владыка, моя душа принадлежит Вам всецело, – произнесла Аврора, испытующе глядя на демона. – В Вашей власти отдать приказ, и я его исполню, – девушка на мгновение затихла, прислушиваясь к голосу собственного разума. Асмодей молчал, лицо его хранило печать бесстрастия, но что-то было в нем иное. Не такое, как раньше. Беспокойство? Неуверенность? Распознать этого она не могла, но инстинктивно ощущала. – Вы не можете мне приказать! Вам нужно мое добровольное согласие!

В его глазах, которые с момента трагической гибели на Пустоши второй демонической ипостаси приняли густо-изумрудный оттенок, Аврора прочитала молчаливое подтверждение собственных слов. В очередной раз ее сердце сжалось от мучительной жалости к этому потерянному существу, которому было проще предложить ей сделку, чем попросить помощи.

– Что я должна сделать?

Аврора была верна ему, сомнений в том не было, но сейчас ее душа жаждала человеческого сострадания и откровения. Одна мысль о том, что придется доверить великую тайну той, кто в случае опасности не сможет ее защитить, приводила демона к неистовой злобе, но и отправить девушку в неведении, было нельзя. Не зная ставок, не можешь оценить глубину собственного поражения. Оставалось только убедить рабыню в том, что его поражение – это ее утрата.

– Порой одно пшеничное зерно способно склонить чашу весов, – как всегда отстраненно начал Асмодей, тщательно подбирая слова, чтобы затронуть чувственные струны ее души. – Началась война, и началась она с того, что Вельзевул закрыл адские врата. Теперь ни один демон не может покинуть просторы Преисподней, и ни один демон, застрявший на Земле, вернуться обратно. Такова жестокая истина и угроза всем мирам. Представляешь, что сотни демонов, лишенных господского кнута, могут сделать с твоим домом?! Но это еще не все! Он сковал Смерть магическими оковами, теперь она пожинает лишь грешные души, сопровождая их в Ад, но праведники, они ведь тоже умирают, но не могут обрести покой в небесных сферах. Они обречены призраками блуждать до тех пор, пока гармония между мирами не восторжествует. Небеса такого не потерпят. Мы должны его остановить!

– Зачем Вы говорите мне все это?

– Потому что божественный закон таков, что ты должна знать истину и дать свое добровольное согласие. Только тогда ты сможешь, я надеюсь, невредимой пройти сквозь магический портал, и передать послание тому, кто доставит его в руки Люцифера.

– Вы хотите направить меня в мир живых? Но я же…

– Не переживай, моей магии хватит на то, чтобы ты сохранила человеческий облик за пределами Ада. Оплата за эту услугу – встреча с сестрой. Как по мне, это предложение невиданной щедрости.

– Владыка, мертвые должны оставаться среди мертвых. Не нужно бередить зажившие раны, но моего согласия это не отнимает.

– Как угодно, но знай еще кое-что: как только твоя нога ступит в мир живых, я не смогу защитить тебя. Вполне возможно, что Вельзевул пойдет по твоему следу, и тогда не жди пощады. – Аврора лишь молчаливо кивнула, позволяя демону увлечь себя за собой.

Покинув грот, они прошли по узкой, оплетенной сухим вереском, тропинке, устремившись к дальней окраине Оазиса. К собственному разочарованию Асмодей был вынужден признать правоту слов Ала́стора и подтвердить мысли Абаддон. Впервые за долго время объектом внимания толпы был не он, а хрупкая напуганная девушка, семенившая за ним. Свет ее безгрешной души стал вожделенной добычей для каждого демона, но все они молчаливо взирали на нее, дожидаясь того, кто первым бросится к желанной жертве. Их жадные, голодающие взгляды скользили по ее телу, и с каждым шагом толпа все ближе обступала их, будто свора голодных собак, трусливая, но готовая на все, чтобы утолить собственную жажду. В страхе Аврора все сильнее льнула к Асмодею, забыв природную стыдливость.

– Не бойся, они не посмеют напасть на тебя, пока я рядом, – инстинктивно приобняв ее за талию, прошептал демон, склонившись к ее уху.

Его уверенности Аврора не разделяла, но в ней она могла черпать силы. Всяко лучше безнадежности, поэтому она предпочла, закрыв глаза, следовать за своим проводником, прислушиваясь к его равномерному дыханию, чем слушать оглушительные роптания толпы.

– Асмодей!

При звуке этого ледяного голоса, девушка напряглась, как вытянутая струна. Нет, спутать его она просто не могла, ибо боялась это исчадие Ада больше самого Люцифера, больше Пустоши, больше голодной толпы. Абаддон! Даже его имя внушало Авроре истинный трепет. В очередной раз князь блуда разочарованно выдохнул. Может, действительно, он слишком приблизил ее к себе, раз рабыня воспринимает его как защитника, а не как грозного надзирателя. Слава Дьяволу, что терпеть оное ему оставалось не долго. Как говаривали люди: «с глаз долой – из сердца…»

– Это письмо, передайте моему верному ставленнику. Среди людей он единственный достоин этого великого звания. Верный кандидат в обращенные, – высокомерно глядя на Аврору, которая в его присутствии лишь сильнее зажмурилась, прорычал Абаддон. – Страх! Как же это приятно! – склонившись к ее уху, прошептал демон. – Наш разговор еще не закончен! Не сомневайся!

– Достаточно! – прервал его Асмодей, отбросив в сторону протянутую к девушке руку. – Не совершай те же ошибки, иначе это сочтут глупостью.

Абаддон в ответ лишь иронично улыбнулся. Признаться, больше его забавляла не реакция Авроры, а злость Асмодея. Даже заключив с ним союз, демон не мог избавиться от привычки выводить последнего из себя. Поистине, привычка – вторая натура.

Проводив удаляющуюся пару оценочным взглядом, Абаддон лишь покачал головой. Хоть и ценна была овчинка, но были вещи куда дороже, о чем его новоявленный товарищ видимо позабыл. Хотя сам Асмодей за собой этого греха не наблюдал, напротив, искренне возрадовался своей власти над этой душой, позабыв о том, с каждым решением она завладевала им так же, как он владел ею. Эта связь, возникшая на почве взаимной выгоды, пустила глубокие корни, а вырывать их было болезненно и непросто.

Войдя в большую залу, где на этажных вешалках были развешаны тысячи нарядов, как мужских, так и женских, они остановились у крайнего ряда, где находились платья, сшитые по последним веяниям эпохи. Пробежав взглядом по вешалкам, демон взял достаточно простое шерстяное платье. Не вычурное, не вульгарное, но в то же время подчеркивающее женские прелести. В таком облачении девушка могла без лишнего внимания передвигаться по городу, напоминая зажиточную купчиху, а не заморскую принцессу или жалкую нищенку. Золотая середина!

– Надень это! – подавая ей тряпицу, произнес Асмодей. Девушка лишь безропотно приняла из его рук тряпицу, оглядываясь в поисках ширмы для переодевания. Глупо до смеха. Будто за эти годы демон не имел возможности досконально изучить ее тело, ощупать каждый миллиметр нежной кожи, будто они не делили вместе ложе, а их плоть не горела в огне страсти. Асмодей даже рассмеялся про себя этой стыдливости, но радость эта была испорчена мыслью о том, что оное было лишь принуждением с его стороны и попыткой выжить со стороны Авроры, а сейчас, получив некую свободу из-за его необходимости, девушка обнажила свое истинное к нему отношение.

Собственно, он даже не понимал, почему оное его задело, но ощущение было настолько неприятным, что демон даже отвернулся, то ли от чувства вины, то ли от злости на самого себя. Нет, определенно от девчонки нужно было избавляться, ибо она могла затронуть те струны его души, о существовании которых он даже не подозревал. Но хуже всего было то, что струны эти от ее прикосновений издавали звуки весьма ладные и мелодичные – прямо-таки песня души, а демонам такие вольности не дозволены.