Сумма стратегии - Переслегин Сергей Борисович - Страница 117

В отличие от западноевропейцев с их копьями и русских с полками переменного состава татаро-монголы имели четко организованную армию с координационным числом десять. Основное вооружение – два лука (для ближней и дальней стрельбы). Войско включало в себя легкую и тяжелую конницу, но наблюдалась тенденция к сближению этих родов войск в единую универсальную конницу, что было обусловлено как особенностями монгольских лошадей, так и принципом устойчивости.

Армии Нового времени

Армии мануфактурного периода повторяли фалангу, реже – легион на следующем технологическом уровне.

Венгерская схема включала в качестве основы колонну пикинеров глубиной 80 и шириной сто человек. Колонны выстраиваются в линию. В промежутках между колоннами – кавалерия. Мушкетеры окружают весь строй, включая тыл и фланги, образуя до шести шеренг с рядом проходов. Впереди линии мушкетеров размещалась артиллерия.

Испанцы строили в шахматном порядке в три линии квадратные колонны в 30 шеренг – терции. Четыре терции образовывали бригаду. Каждую колонну окружала тонкая линия мушкетеров, кавалерия размещалась на флангах общего построения.

Нидерландский боевой порядок был похож на шведский, однако нидерландская бригада выстраивалась в шахматном порядке в 2-3 линии. Голландцы первыми отказываются от колонн и переходят к линейной тактике. С середины XVI века они строятся линиями в 10, 6 или 5 шеренг. Тактической единицей является полуполк – 500 человек.

При Густаве Адольфе шведские войска получают упорядоченную структуру с координационным числом шесть (два и три). Полк подразделяется на роты, роты – на взводы и отделения. Отделение – 6 человек. Рота – 48 пикинеров, 54 мушкетера, 18 офицеров – всего 120 человек. Полк образует организационную единицу. Тактическими единицами являются фирфенгейм (батальон) из четырех рот и бригада из трех батальонов. Батальоны линий строятся в шахматном порядке. На крыльях конница, иногда усиленная мушкетерами. Конный резерв в три и шесть шеренг размещается за бригадами каждой линии.

Армии революции и империи

Низшим подразделением являлась рота из 65-90 человек. 9 рот, из которых две фузилерные и одна гренадерская, составляли батальон. Три батальона образовывали полубригаду, которая заменила полк. В состав полубригады включалась батарея из 4-6 орудий. Всего в полубригаде было 2700 человек. Таких полубригад было создано 196.

Кроме того, были организованы полубригады легкой пехоты (30 единиц).

До 1797 высшим соединением была дивизия. В состав дивизии входили 4 полубригады линейной и 1 полубригада легкой пехоты, 1-2 полка конницы, 1 рота пешей и 1 рота конной артиллерии. Всего в дивизии 10-12 тыс. человек.

Дивизии сводились в армии из трех-четырех дивизий. К 1794 г. Республика смогла выставить в поле четырнадцать армий.

С 1798, при Наполеоне, структура войск немного изменилась. Упразднены полубригады. Теперь дивизия состоит из 2-4 полков численностью в 2500 человек, одного полка легкой пехоты без артиллерии, двух батарей (пешей и конной по 6 орудий), полка конницы. Итого 10-12 тыс. человек при 24-36 орудиях. Тактической единицей остается батальон (850 человек) из 6 рот: 4 фузилерных, 1 гренадерской и 1 вольтижерной.

В 1804 году Наполеон окончательно закрепил корпусную организацию своей армии. Пехотный корпус состоял из 2-5 пехотных дивизий, 1-2 кавалерийских бригад, 24-48 орудий резервной артиллерии и 4 саперных рот. В 1805 году дивизионная конница была упразднена и кавалерия получила дивизионную и корпусную организацию. Кавалерийский полк состоял из 4 эскадронов. Кавалерийский корпус Мюрата, созданный в 1805 году, включал 4 драгунских, 2 кирасирских дивизии и 3-4 конных батареи.

Упражнения к разделу

• Проанализируйте организацию вашей деятельности (семьи, отдела, фирмы, министерства, госкорпорации) с точки зрения принципов военной организации. Какие принципы нарушаются особенно жестко? Как можно точечно исправить или попытаться системно сбалансировать ситуацию?

2. Функции и задачи штаба

Двойственность военного управления, сочетающего философский идеализм с вульгарным материализмом, организацию с самоорганизацией, аналитический подход с субъективными проявлениями воли, формальную дисциплину с абсолютной экзистенциальной свободой, боевую работу войск с политическими императивами, подразумевает очень сложное «разделение властей».

Военное министерство и армия

Прежде всего вооруженные силы «раджи, стремящегося к завоеваниям», должны быть подготовлены к войне экономически, финансово, технологически, демографически, идеологически. Эту задачу, понятно, нужно решать в мирное время, и здесь мы сталкиваемся с трудно управляемым противоречием.

С одной стороны, армия должна быть сильна настолько, насколько это вообще возможно. Тогда, во-первых, войну можно предотвратить с позиции силы, а во-вторых, быстро и со всеми удобствами выиграть. С другой стороны, экономически невозможно в мирное время превратить страну в военный лагерь и бросить все наличные ресурсы на производство вооружений.

Слабая и небоеспособная армия провоцирует агрессивное поведение соседей, что чревато войной или потерей политической самостоятельности и экономической конкурентоспособности. А сильная и готовая к войне армия сама рвется в бой хотя бы для того, чтобы оправдать свою «нужность» и обосновать дальнейший рост военного бюджета.

Эти мысли о том, что войска должны быть тренированы и готовы к решающему сражению, отец внушал мне с детства. Детство это, кстати, прекрасный возраст для того, чтобы подготовить внутри себя несколько боевых единиц. Я со своей каталкой быстро понял, что вся моя жизнь будет борьбой за то, чтобы встать и ходить как все, я также должен был рассматривать и ситуацию глубокой обороны, что требовало от меня стать блестящим во всем остальном, кроме ходьбы, если вдруг «стратегия чуда» не сработает. Мой военный бюджет – мои тренировки, мои усилия по изучению стратегии, упражнения на память, эрудицию и тренировки мышц мышления – занимал много времени. Я прожил детство спортсмена с тренером-отцом и ласковой мамой в родительский день, который случался по вечерам, и я мог позволить себе быть маленьким, слабым, капризным сладкоежкой. Я тратил время, и его не хватало. Потом это здорово сыграло мне в плюс. Я привык к темповой игре.

Будучи молодым и наглым военным преподавателем на каталке, я пытался втемяшить в голову моим курсантам, что их жизнь, на которую наложило лапу военное ведомство, часто с их молчаливого согласия, в их руках, ногах и головах и нужно готовить себе внутренние армии, занимать их сражениями, и тогда все получится. Весь мой первый курс тогда верил, что я встану и пойду. Надеюсь, они услышали об этом, или им кто-то рассказал, потому что со мной в госпитале тогда получилась шумная история. Я также думаю, что они живут не с соплями о военной бюрократии, а разворачивают внутри армии свои личные операции.

Петька ругал меня за романтизм, но как-то, уже три года спустя, сказал, что я принес им, желторотым, больше пользы, чем все остальные теоретики. Вышло так, что они возили меня – умника – на коляске, а потом я встал с нее и ушел навстречу своим новым войнам. И получилось, что все мои, точнее отцовские, мысли про войну и армию сработали. У меня была сильная армия.

Сильная армия создает еще и ту проблему, что в условиях затянувшегося мира она обязательно начинает вмешиваться во внутренние дела государства. У мастеров ролевых стратегических игр есть поговорка: «Если ты создал линейный флот и не занял его делом, не удивляйся беспорядкам в столице…»