Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз - Страница 58

• По всем этим причинам должностные лица корпораций занимают привилегированное положение, что проявляется не только во внимании государства к удовлетворению потребностей деловых кругов в целом, но и в их привилегированной роли участников процесса обсуждения в самих государственных структурах.

• Государство, хотя бы гипотетически, всегда имеет возможность, если оно не удовлетворено работой деловых кругов, отказать им в дальнейшем пользовании привилегиями и просто прекратить частное предпринимательство в пределах фирмы, отрасли экономики или всей системы.

Действуя таким образом, рынок и частное предпринимательство добиваются высочайшей степени взаимного приспособления и политического плюрализма даже в отсутствие полиархии. Взаимное приспособление не обязательно должно проявляться в форме заседаний и собственно переговоров. Обычно государство не проводит публичного обмена мнениями с представителями деловых кругов. Взаимное приспособление часто принимает обезличенные формы и осуществляется без личных встреч. Оно реализуется через не выраженное в словах уважение потребностей деловых кругов со стороны правительств, законодательных органов и судов. Оно опирается на множество негласных договоренностей между двумя группами лидеров (руководителей бизнеса и государства) в отношении условий, при которых предприятия могут или не могут получать прибыль.

Кроме того, должностных лиц из мира бизнеса принимают в круг участников прямых переговоров, поиска договоренностей и взаимного убеждения. Обычные граждане из этого круга исключены. Сюда допускаются и другие лидеры — профсоюзов, фермерских организаций — и прочие представители групп интересов.

Однако на этих консультациях руководители корпораций занимают привилегированное положение, так как они, а не лидеры групп интересов, находятся здесь главным образом в качестве «государственных» должностных лиц.

Из этого следует, что имеющиеся многочисленные свидетельства о конфликтах между бизнесом и государством, а также о поражениях бизнеса в ходе этих конфликтов не доказывают отсутствия привилегий. Бизнесмены требуют очень многого, зная, что обязательно должны быть наделены определенными привилегиями и что государственные чиновники полностью осознают этот простой факт. Кроме того, они в рутинном порядке опротестовывают любое предложение о сокращении каких-либо своих привилегий. У них нет сильной мотивации к пониманию, что им нужно, поскольку это могло бы ослабить их позиции на переговорах с представителями государства. Поэтому при введении новых правил они предсказывают самые тяжелые последствия, однако затем очень быстро приноравливаются к этим правилам.

Споры между представителями государства и бизнеса столь остры из-за того (а не вопреки тому), что и те, и другие играют важные роли лидеров в политико-экономической системе. Взаимная враждебность двух отдельных, но сотрудничающих групп лидеров неизбежна. Они также прилагают определенные усилия к тому, чтобы перехитрить друг друга и занять позицию превосходства. Однако конфликт между ними всегда будет ограничиваться взаимным же пониманием того, что вместе они образуют необходимое руководство системой. Они не хотят уничтожить или серьезно подорвать позиции друг друга.

Поэтому они не оспаривают основы своего симбиоза — например, частное предпринимательство, частную собственность на производственные активы и значительную автономию предприятий. Они спорят из-за постоянно меняющейся группы второстепенных вопросов — таких, как ставки налогообложения, детали регламентирующих правил и оказание содействия деловой активности. Вообразите непрерывное пространство возможных комбинаций мер контроля бизнеса и государства над политико-экономической жизнью. На крайнем левом фланге такие меры могут предусматривать широчайшую автономию коммерческого предприятия — некую чрезвычайную форму laissez-faire, а на крайнем правом фланге автономное предприятие исчезает и все производство оказывается в руках государственных структур. Крайние позиции не являются предметом спора между государством и бизнесменами. Однако немногочисленная группа промежуточных позиций остается темой постоянных дискуссий.

Кроме того, медленно, в течение десятилетий, происходит постепенный сдвиг в направлении сокращения привилегий для бизнеса и возрастания роли государства. Однако, если даже допустить, что деловые круги постепенно научатся функционировать в менее привилегированных условиях, всегда существует тот минимум привилегий, без которого стимулы не смогут мотивировать работу бизнесменов. Иллюстрацией этого является требование о предоставлении привилегий, которые гигантские ТНК предъявляют малым странам. Либо эти требования выполняются, либо корпорация уходит в другую страну.

Масштабы привилегированного положения

Все, что мы к настоящему моменту рассмотрели в вопросе о привилегированном положении бизнеса и о двойственности руководства во всех системах частного предпринимательства, основывается на известных и поддающихся наблюдению аспектах этих систем. Проиллюстрируем это явление еще несколькими краткими замечаниями.

Мы видели, что государственные должностные лица в рутинном порядке открыто признают необходимость приспособления государственной политики к потребностям бизнеса каждый раз, когда, например, речь идет об использовании налоговой или монетарной политики для стимулирования бизнеса. Однако зачастую они проявляют еще большую откровенность и полностью проясняют масштабы привилегированного положения деловых кругов. Например, в ходе судебных заседаний по рассмотрению иска против фармацевтической компании Richardson-Merrell, производившей препарат MER/29, применение которого вызвало целый ряд болезненных симптомов, в том числе образование катаракты, судье были представлены доказательства того, что в течение десятилетних испытаний препарата компания неоднократно скрывала информацию о его опасности, направляя в Управление по контролю пищевой и лекарственной продукции фальсифицированные отчеты. И тем не менее судья отказался вынести решение об уплате компенсаций и штрафных убытков, выразив опасения, что в таком случае «достаточно грубая ошибка в отношении одного продукта может прекратить деловую активность концерна, сделавшего много хорошего в прошлом»8.

Это простой пример признания необходимости приспосабливать государственную политику к потребностям бизнеса, если мы хотим, чтобы бизнес выполнял свои функции.

Вот другой пример. Питер Питерсон, будучи председателем Совета Президента США по международной экономической политике, заявил: «Государство должно планомерно и целенаправленно заботиться» о тех предприятиях (он говорил об американских предприятиях за границей), которые являются наиболее перспективными9. А вот высказывание министра торговли США Джона Коннелли по поводу займа в 250 миллионов долларов, выданного для спасения корпорации Lockheed: «Мы считаем, что воздействие, которое оказал бы крах этой компании, имело бы такие масштабы, что его нельзя допустить исходя из интересов экономического возрождения страны»10. Итальянский чиновник утверждает: «Бюрократ, пытаясь возражать ассоциации Confindustria, оказывается в очень уязвимой позиции, особенно если ее представители говорят: вы обязаны сделать то-то и то-то в отношении этого сектора промышленности, в противном случае начнутся кризис, банкротство и безработица»11.

Бизнесмены иногда и словом, и делом признают свое привилегированное положение. Например, в Великобритании Федерация британских промышленников (в настоящее время преобразованная в Конфедерацию британской промышленности) поддерживала официальные и неофициальные контакты с министерствами финансов, торговли, внутренних дел, по вопросам жилья, образования, местного самоуправления, энергетики, транспорта и авиации, не говоря уже о постоянных контактах с другими министерствами и ведомствами. Постоянно демонстрируя свое широкое влияние, федерация «вела себя так, как будто была промышленным партнером государственного аппарата, и по мере возможности избегала действий, которые придали бы ей сходство с группой давления». «Она выглядела и действовала, как правительственное ведомство»12.