Проект 018. Смерть? - Коллектив авторов - Страница 20

Я не берусь однозначно утверждать, что Иисус Христос не восстал из могилы. Равно как не берусь утверждать и обратного. Скажу только, что «…если Христос не воскрес… тщетна вера ваша» (1 Кор. 15, 14).

ГЛАВА 9. Развитие

Группа вождистского типа сохраняется после смерти лидера, если есть механизм создания нового лидера. В монархии этим механизмом является наследование власти по праву крови. «Король умер — да здравствует король!» Без такого механизма лишившаяся лидера группа распадается. «Порази пастыря, и стадо рассеется» (Мф. 26, 31).

Когда Александр Македонский лежал при смерти, его команда делила наследство. Сподвижники-военачальники спорили, кто из них в большей степени является македонянином и сильнее предан Александру. Через это они обосновывали право если не встать на место Александра Македонского, то получить долю его империи и славы.

После казни харизматичного лидера сторонники Иисуса Христа тоже приступили к разделу духовного наследия учителя. Они яростно спорят, кто из них ближе ко Христу и кто больший иудей. Апостол Иоанн пишет: «…говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут» (слово «Иудеи» пишется в Библии с большой буквы). Апостол Павел, называя себя иудеем из иудеев, конфликтует с апостолом Петром на почве выяснения, кто из них двоих настоящий иудей: «сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по язычески, а не по иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники» (Глт. 2, 14–15).

Но при этом количество сторонников Христа после его казни растет намного быстрее, чем при его жизни. Оно и понятно, авторитет человека, восставшего из мертвых, бесконечно выше обычного человека. Народ валом повалил в христианство.

Правда, это была уже не монолитная группа во главе с неоспоримым лидером, а противоречивая каша. Последователи Христа образуют массу автономных групп. Каждая претендует на духовную монополию, объявляя истиной свою версию учения Иисуса.

Дополнительной проблемой было то, что Христос лично не написал ни одного слова. Единственное упоминание в Евангелии, что Христос что-то писал, — это пальцем на песке. «Иисус, наклонившись низко, писал пальцем на песке» (Ин. 8, 6). Это при желании можно толковать как символичное указание на то, что все уже сказано в Законе.

Между сторонниками начинаются разброд и шатания. Что признают истиной одни, то отрицают другие. Большинство групп не считают за божественную истину писания апостолов. Они говорили, что Христос ни в одном месте, ни одним словом не призывал почитать божественной истиной записи своих учеников.

К слову сказать, сами апостолы считали свои записи обычной частной перепиской. В страшном сне они не могли представить, что их письма впоследствии не просто обожествят — это само по себе было для них кощунством, — но и поставят выше Закона.

Разное отношение к записям апостолов раскололо христианскую партию. Например, христианский святой, епископ из числа мужей апостольских, Папий Иерапольский, пренебрежительно отзывался обо этих записях, считая их частной перепиской. Он говорил, что писали их апостолы так же, как мы пишем друг другу письма. Потом все кому не лень стали переводить их в меру своего понимания с еврейского языка на другие языки, попутно украшая домыслами и благочестивыми фантазиями, выдавая за святую истину.

Другие христианские святые, например, Августин Блаженный, считающийся отцом Церкви, называл записи апостолов боговдохновенной информацией. По авторитетности он приравнивает их к Закону — к скрижалям, полученным Моисеем. Но не ставил выше, как это сделают потом поздние христиане, объявив записи апостолов выше Закона.

Опираясь на слова самого Христа, очень сложно вынести однозначное суждение о его отношении к Закону. С одной стороны, он заявляет Закон единственной истиной. «Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков, не нарушить пришел Я, но и исполнить» (Мф.5,17). Но с другой стороны, Закон говорит: «…око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать». (Лвт. 24, 20). Иисус на эти слова Закона говорит: «Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому» (Мф. 5,38–39). Закон призывает любить своих близких и ненавидеть врагов. Христос говорит: «Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». (Мф. 5,43–44). Так непонятно, нарушить он пришел Закон или исполнить?

Каждая христианская группировка объявляет себя монополистом на истину. Всех своих оппонентов обвиняют во лжи и безбожии. Противоборствующие группы обзывают друг друга иудействующими, язычествующими, философствующими еретиками, заблудшими овцами и иными характерными словечками. Между христианскими группами складываются такие же отношения, как между саддукеями, фарисеями и ессеями. Только в новой религии противоборствующих групп было несравненно больше, чем в иудаизме.

Церковь говорит, что противоборствующие христиане ругались без злобы в сердце, по-семейному, по-братски. Возможно. Но тогда нужно добавить, что, если дело доходило до рукоприкладства, били они друг друга тоже смиренно и без злобы в сердце. Иногда и до смерти. Но тут уж ничего не поделаешь, религиозные споры — самые яростные.

Иоанн Златоуст, крупнейший христианский авторитет, дает инструкцию, как должен вести себя христианин по отношению к другому христианину, имеющему иное мнение, а равно и к любому человеку. Он пишет: «Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом».

Позже этот посыл разовьется в инквизицию. Христиане будут освящать руки не только ударами по лицам инакомыслящих христиан, но также пытками и кострами. Но это будет потом, когда христианство станет централизованным. Пока же оно похоже на разношерстное лоскутное одеяло без намека на единую организацию.

ГЛАВА 10. Парадокс

Итак, после смерти Христа в Римской империи начали возникать христианские общины, постоянно конфликтующие друг с другом. У них было две схожие черты: первая — они признавали авторитет Христа. Вторая черта: они не имели кровных ограничений. По всем другим вопросам в христианстве было ровно столько мнений, сколько было групп.

Рим не обращал на них внимания. Он был крайне миролюбив ко всем религиям. Для всех божеств он построил целый Пантеон («пан» — «всеобщий»; «тео» — «бог»), всеобщее божественное «общежитие». Все народы империи помещали туда своих божеств. Там было и пустое место «для неведомого Бога».

Римской империи вообще было плевать, кто во что верит и какие философские и богословские вопросы верующие обсуждает. Власть говорила подданным (то есть людям, находящимся под данью): «Платите налоги и верьте во что хотите».

Религиозных разборок власть никогда не устраивала. Рим жил по сформированному впоследствии неким французским маршалом принципу: «Бог на стороне больших батальонов». Римская власть сосредотачивала свои ресурсы на политической, военной и экономической мощи. На поиске религиозной или философской истины Рим никогда не концентрировался.

Цель власти — не искать истину (тем более религиозную), а сохранять и усиливать себя. Понятия добра и зла власть определяет максимой: что хорошо для империи, то есть добро. Что плохо для империи, то есть зло. Поскольку ситуация постоянно меняется, добро и зло тоже весьма изменчиво.

Ценности — это всегда не более чем политика. Если природа волка вдруг завтра изменится, следом перевернутся его представления о добре и зле. Устройство государства всегда меняется. То монархия, то республика. Понятия добра и зла меняются следом.