Проект 018. Смерть? - Коллектив авторов - Страница 65

Все революционно новое, не важно, в сексуальной или научной это сфере, напрягает людей, вызывая мистические или культурные страхи. Когда свидетели первого ядерного взрыва, передовые люди своего времени, увидели, какую энергию они высвободили, их накрыл ужас. Что говорить о простых людях… Они убегали из кинозала, когда видели на экране едущий прямо на них паровоз. Про автомобиль они думали, что это черт движет телегой без лошади (прабабушка рассказывала мне, как мать ее матери отреагировала на автомобиль, первый раз приехавший в их деревню, — закрыла ставни и начала молиться).

Кардинально новое в морально-этической сфере тоже вызывает мистические страхи. Первых христиан или мусульман языческое общество встречало крайне неприветливо. Равно как и первых гуманистов христианское общество встречало так же неприветливо. И нас, носителей идеи бессмертия, когда мы будет заметными, гуманистическое общество тоже встретит неприветливо. Не потому, что люди плохие, а потому что они люди.

Один мудрец выслушал Мухаммеда и сказал: «Если бы я дожил я до времени, когда народ твой станет изгонять тебя!» Мухаммед спросил: «Разве люди станут гнать меня?» Мудрец ответил: «Да, ибо когда человек приносит такое, с ним начинают враждовать».

Форд говорил, что если бы он спрашивал у людей, какое средство передвижения они хотят, все бы пожелали быструю лошадь. У строителей нового мира много тягот. Одной из них является бремя создавать новое, не спрашивая мнения основной массы.

Потребительской цивилизации нужен контролируемый снос. Сгнившее здание надо обрушить, не дожидаясь его естественного падения. Выселить из него людей и обрушить. Кто не захочет уходить, тому… сочувствую. «Из всех прав самое неопровержимое — это право умного (силой ли, уговорами ли) вести за собою дурака» (Томас Карлейл).

Чтобы построить новое, нужно истереть старое в пудру. Это как с кирпичом, если он расколот на куски, из них не слепить горшка. Но если куски перетереть в пудру, если добавить туда воды и все это размешать, получится кашеобразная масса — глина. Из полученной массы можно слепить и горшок, и вообще предмет любой формы.

Новое лежит за границами привычного старого, и потому порождает в головах и сердцах смущение. Чтобы преодолеть его, нужно определить приоритеты. Спросите себя, что для вас по-настоящему важно, правилам общества соответствовать или эффективно дело делать? Если ответить себе на этот простой вопрос, далее все станет понятно.

Чтобы набраться духу для сокрушения старого, нужно такое же ощущение в сердцах и головах, какое было у ранних коммунистов — чувство создателей и свидетелей нового мира. Он встает из-за горизонта медленно, как Солнце. Ночь еще доминирует, но всем ясно, рассвет неизбежен. Он зажигает в головах, сердцах и душах чувство, которое люди поют «… как весну человечества/ Рожденную в трудах и в бою» (В. Маяковский).

ГЛАВА 8. Демонтаж

Мораль переводится как «общепринятая привычка». Вчера под привычкой было разумное основание, ее диктовали религия или условия окружающей среды. Сегодня это просто закостеневший архаизм, не отпавший хвост, который давно пора ампутировать.

Жить согласно морали — это совсем не добро, а ровно наоборот, зло. Своим образом жизни вы укрепляете то, что подлежит демонтажу. Мораль не только обкрадывает жизнь, запрещая насладиться тем, к чему природа дала возможность, делая жизнь не такой яркой, как она могла быть. Мораль связывает, не позволяя действовать.

Сложно запеть первому. Потом, когда многие начали петь, легко подпевать. Когда все поют, тяжело не петь среди поющих людей. Сначала тяжело запеть, потом тяжело не петь. Начните петь свою песню первый. Увидите, вам начнут подпевать…

Совершить трудные наверняка опасные и сложные действия, вписывающиеся в общепринятые понятия добра и зла, несравненно легче, чем совершить не вписывающееся в привычную шкалу ценностей действие. В первом варианте физически сложно, а во втором — духовно.

Умом человек может понимать, что строитель нового мира должен снять паранджу. Даже если ему нравится ее носить, все равно. Только вот рука не поднимется. Ему на улицу совестно с голым лицом показаться. Он умом все понимает, но не может…

Все мы дети нашего времени. Всем нам искренне нравится носить паранджу. Но «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6,24). Чтобы других призывать снять паранджу, сначала нужно снять ее самому. Освободитесь от привычных шаблонов, преступите вчерашнюю мораль.

Если человек заявляет себя сторонником, но отказывается действовать, потому что боится проблем с законом или каких-то материальных издержек, его можно понять. К его бездействию можно как угодно относиться, но причины его бездействия понятные.

Если человек заявляет себя сторонником, но отказывается делать то, сторонником чего себя заявляет, хотя действие не предполагает наказания, а напротив, дает приятные эмоции (свои желания приятно реализовывать) — это не сторонник, а балабол/ка.

Одно дело рассуждать об истине. Совсем другое — жить своей истиной. Достоевский в «Преступлении и наказании» передает эти метания. Раскольников в трактире слышит разговор студента с неким офицером о старухе-процентщице:

«Смотри: с одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная… С другой стороны, молодые, свежие силы, пропадающие даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду. Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами добрых дел? Одна смерть и сто жизней взамен — да ведь тут арифметика! Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши…

— Конечно, она недостойна жить, — заметил офицер, — но ведь тут природа.

— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ни одного бы великого человека не было.

— Вот ты теперь говоришь и ораторствуешь, а скажи ты мне: убьешь ты сам старуху или нет?

— Разумеется, нет! Я для справедливости… Не во мне тут и дело…

— А по-моему, коль ты сам не решаешься, так нет тут никакой и справедливости!»

Кто говорит, что готов строить новый мир, бороться против старых заблуждений, но только в рамках этих самых заблуждений, тот не борец, а лицемер. Борьба — это когда ориентиром является цель, а не соответствие вчерашней морали.

Если вы мой сторонник и все сказанное здесь вам близко, попробуйте впустить в свое сердце намерение отказываться от старых ценностей и традиций. Не сейчас и не завтра. Этот процесс займет время. Но посмотрите на мир другими глазами. Начните делать то, чего хотели, но установки не позволяли. Преодолейте себя и переступите черту. Станьте на первое время в мыслях преступником (в смысле преступающим шаблоны).

Если у вас есть запреты в области морали, которые вам было бы приятно нарушить, если есть желания, которые традиционное общество оценивает как неприличные, сделайте это ради своего удовольствия и общего дела. Сделайте то, о чем мечтали в своих тайных фантазиях, но гнали эти мысли как аморальные и недостойные. Сделайте ЭТО!

Если у вас нет подобных желаний, если образ добропорядочного мужчины или женщины вам близок, но вы согласны, что нельзя построить нового дома на месте старого, не разрушив прежде старого, нарушьте запреты не ради своего удовольствия, а ради идеи.

Проще снять паранджу тому, кому ее не нравится носить. Сложнее снять паранджу тому, кому она нравится в эстетическом смысле. Но если вы за перестройку общества, то определитесь, что для вас первично, идея или соответствие своему вкусу. Да, вам труднее, но если вы мой сторонник, положите себе на сердце намерение сделать это через силу.