Сестричка - Чэндлер Раймонд - Страница 27

– Ну-ну, покапризничайте, – сказал я, достал из кармана фотографию и протянул ей. Она пристально посмотрела на меня и опустила глаза. Потом взглянула на снимок, где была запечатлена в кабинете ресторана со Стилгрейвом. Смотрела пристально, не шевелясь. Потом очень медленно подняла руку и коснулась мокрых завитков волос у щеки. Еле заметно вздрогнула. Протянула руку и взяла фотографию. Уставилась на нее. Потом очень медленно подняла взгляд.

– Ну и что?

– В моем распоряжении негатив и несколько отпечатков. Они достались бы вам, будь у вас побольше времени и знай вы, где искать их. Или если б застали того человека живым и купили их.

– Меня слегка знобит, – сказала она. – И мне нужно поесть.

Сказав это, она протянула мне фотографию.

– Вас слегка знобит, и вам нужно поесть, – повторил я.

Мне показалось, что у нее на шее бьется жилка. Но свет был довольно тусклым. Она очень слабо улыбнулась. Словно скучающая аристократка.

– Смысл всего этого от меня ускользает.

– Поменьше времени проводите на яхтах. Так что же в этом снимке такого, что ради него кому-то вдруг придется расстаться с бриллиантовым ожерельем?

– Вы правы, – сказала она. – Что?

– Не знаю, – ответил я. – Но выясню, если вы перестанете корчить из себя герцогиню. А между тем вас еще знобит, и вам нужно поесть.

– А вы ждали слишком долго, – спокойно сказала она. – Вам нечего продавать. Разве что свою жизнь.

– Ее я продам недорого. За любовь женщины в темных очках и в синей шляпе, ударившей меня каблучком туфли.

Губы ее дрогнули, словно она собиралась засмеяться. Но глаза ее не смеялись.

– Не говоря о трех пощечинах, – сказала она. – До свиданья, мистер Марлоу. Вы явились поздно. Слишком, слишком поздно.

– Для меня – или для вас?

Она протянула руку назад и открыла дверь гардеробной.

– Думаю, для обоих. И быстро вошла, оставив дверь открытой.

– Входите и закройте дверь, – донесся изнутри ее голос.

Я вошел и закрыл дверь. Это была не роскошная, сделанная на заказ гардеробная кинозвезды. Там было только самое необходимое. Старая кушетка, шезлонг, маленький туалетный столик с зеркалом и двумя светильниками, перед столиком прямой стул, а на столике поднос с чашкой кофе.

Мэвис Уэлд опустила руку и включила круглый рефлектор. Потом взяла полотенце и стала вытирать мокрые волосы. Я сел на кушетку и стал ждать.

– Дайте мне сигарету. – Актриса отбросила полотенце. Когда я поднес ей огонь, она в упор посмотрела мне в лицо. – Что скажете про сценку, которую мы сымпровизировали на яхте?

– Стервозная.

– Мы все стервозные. Одни улыбаются больше, другие – меньше, вот и вся разница. Зрелищный бизнес. В нем есть что-то дешевое. Изначально. Когда-то актеров не пускали в парадную дверь. Большую часть не следует пускать и сейчас. Громадное напряжение, громадное упорство, громадная ненависть, и все это прорывается в отвратительных сценках. Совершенно бессмысленных.

– Злословите, – сказал я.

Мисс Уэлд протянула руку и чиркнула меня ногтем по щеке. Щеку словно бы обожгло раскаленным железом.

– Сколько вы зарабатываете, Марлоу?

– Сорок долларов в день плюс расходы. Такую цену я запрашиваю. А беру двадцать пять. Случалось брать и меньше.

Мне вспомнились мятые двадцать долларов Орфамэй Квест.

Мисс Уэлд снова чиркнула меня ногтем, и я едва не схватил ее за руку.

Она отошла и, плотно запахнув халат, села в шезлонг. Маленькое помещение согрелось от рефлектора.

– Двадцать пять долларов в день? – изумленно спросила она.

– Маленьких одиноких долларов.

– Очень одиноких?

– Как маяки.

Она забросила ногу на ногу, и бледное сияние ее колен, казалось, заполнило все помещение.

– Задавайте вопросы, – предложила она, не сделав попытки прикрыть колени.

– Кто такой Стилгрейв?

– Человек, которого я знаю несколько лет. И хорошо к нему отношусь. У него есть собственность. Один или два ресторана. Откуда он приехал – не знаю.

– Но его-то вы знаете очень хорошо.

– Почему вы не спросите, сплю ли я с ним?

– Таких вопросов я не задаю.

Мэвис Уэлд засмеялась и стряхнула пепел с сигареты.

– Мисс Гонсалес охотно сказала бы вам.

– Ну ее к черту.

– Она смуглая, красивая и страстная. Притом очень, очень податливая.

– И оригинальная, как почтовый ящик, – сказал я. – К черту ее. Вернемся к Стилгрейву. Бывали у него неприятности?

– А у кого их не бывало?

– С полицией?

Глаза Мэвис Уэлд округлились слишком уж наивно. Смех прозвучал слишком уж звонко.

– Не смешите меня. Этот человек стоит около двух миллионов.

– Как он их добыл?

– Откуда мне знать.

– Ну ладно. Действительно, откуда. Сигарета обожжет вам пальцы.

Я подался вперед и выхватил окурок. Рука лежала на голой ноге. Я коснулся ладони пальцем. Мэвис Уэлд отпрянула и сжала руку в кулак.

– Не надо, – резко сказала она.

– Почему? Я делал это с девочками, когда был мальчишкой.

– Знаю. – Она дышала слишком уж часто. – От этого я чувствую себя очень юной, невинной и слегка шаловливой. А я уже далеко не юна и не невинна.

– Значит, в сущности, вы о Стилгрейве ничего не знаете?

– Так что же у вас на уме – допрос с пристрастием или заигрывание?

– У меня на уме совсем другое, – ответил я.

Помолчав, она сказала:

– Мне и в самом деле нужно поесть, Марлоу. Съемки продлятся до вечера.

Вы ведь не хотите, чтобы я упала в обморок перед камерой?

– Это позволительно только звездам. – Я поднялся. – Ладно, ухожу. Не забывайте, что я работаю на вас. Если б я думал, что вы убили кого-то, то не взялся бы. Но вы явились туда. Вы очень рисковали. Там было что-то очень вам нужное.

Мисс Уэлд откуда-то извлекла фотографию и, закусив губу, уставилась на нее. Не шевельнув головой, она подняла взгляд.

– Вряд ли это могло быть таким уж необходимым.

– Именно это он и спрятал, да так хорошо, что вам ничего не удалось найти. Но что особенного в этой фотографии? Вы и человек по фамилии Стилгрейв сидите в кабинете ресторана «Танцоры». Ничего предосудительного в этом нет.

– Совершенно ничего, – сказала она.

– Значит, тут все дело или в Стилгрейве, или в дате.

Мисс Уэлд быстро снова посмотрела на снимок.

– Дату здесь определить невозможно, – торопливо произнесла она. – Если дата имеет какое-то значение. Разве что на отрезанном куске...

– Возьмите. – Я протянул ей отрезанную часть. – Только вам потребуется лупа. Покажите эту фотографию Стилгрейву и спросите, значит ли для него что-либо эта дата. Или у Бэллоу.

Я направился к выходу.

– Не тешьте себя надеждой, что дату невозможно определить, – сказал я через плечо.

– Вы просто строите песчаные замки, Марлоу.

– Вот как? – Я обернулся к ней с усмешкой. – Вы и вправду так считаете?

О нет. Вы отправились туда. У вас был пистолет. Тот человек был уже убит.

Он был известным мошенником. То, что вам было нужно от него, нашел я. За утайку этого полицейские с удовольствием загребли бы меня. Потому что мотив убийства там налицо. Если полиция узнает об этом, у меня не окажется лицензии. А если обнаружит еще кое-что, у меня в затылке окажется пешня.

Ну что, слишком много я зарабатываю?

Мисс Уэлд, стиснув пальцами колено, молча смотрела на меня. Пальцы другой руки, лежащей на подлокотнике, беспрестанно шевелились.

Мне было нужно только повернуть дверную ручку и выйти. Не знаю, почему, но это оказалось очень трудно.

Глава 20

По коридору мимо моего офиса, как всегда, сновали люди, а когда я, открыв дверь, вошел в душную тишину малой приемной, у меня, как всегда, появилось ощущение, будто я брошен в пересохший двадцать лет назад колодец, к которому никогда никто не придет. В воздухе, отдающем несвежестью, как интервью о сыгранном матче, стоял запах старой пыли.

В кабинете – тот же спертый воздух, та же пыль на плинтусе, то же крушение надежд на беззаботную жизнь. Я открыл окна и включил радио. Оно заорало вовсю, я убавил звук до нормального и услышал, похоже, уже не первый телефонный звонок. Сбросив шляпу, я поднял трубку.