Золотой сокол - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 46

Дивина болтала с детьми, а Зимобор молча сидел рядом и глядел на закат. Сегодня Зорко, каждый день приходивший проведать отца, заговорил об отъезде. Доморад уже значительно окреп, и его сыну хотелось поскорее уехать из города, где творятся такие нехорошие дела. Пользуясь вынужденной остановкой, он каждый день водил людей на охоту, ловил рыбу, запасаясь едой на дорогу, чтобы потом можно было, не останавливаясь, ехать до самого Полотеска. Доморад, не привыкший долго отдыхать, уже чувствовал себя в силах двигаться дальше. Но близилась Купала, а встречать величайший летний праздник в пути, где-нибудь в лесу, казалось неправильным. В конце концов, отец убедил сына остаться здесь до Купалы, и Зорко согласился. Ему, в общем-то, тоже понравился этот немноголюдный, но гостеприимный городок. Если бы только не волхиды...

Однако до Купалы оставались считанные дни, а уже следующее утро уведет их отсюда. Зимобор знал, что вот-вот уедет и навсегда, скорее всего, расстанется с Дивиной, но не мог в это поверить. Она сидела рядом, он иногда касался ее плечом, слышал ее голос, и эта девушка казалась ему, как ни странно, самым близким существом на свете. Она была красивой, но не в этом дело. Он точно знал, что, даже если объедет еще сорок городов, ни в одном не найдет другой такой девушки. Он — сын и наследник князя из рода Твердичей, и он будет смоленским князем рано или поздно, это его судьба. А она — дочь зелейницы из дальнего городка. Зимобор усмехнулся: если бы, допустим, он мог сейчас привести ее в Смоленск и объявить своей женой, княгиня Дубравка непременно вспомнила бы яблоню и яблочко — от какой матери Зимобор сам родился, такую и жену себе выбрал. Наверное, и правда кровь сказывается.

Вот только вести ее ему было некуда, поскольку его собственные планы на будущее отличались полной неопределенностью. Болтаясь между небом и землей, не стоит обзаводиться женой, кто бы она ни была. Да и не пойдет Дивина с ним. Ее место здесь, в Радегоще, в избушке на улице Прягине, прозванной так за непролазную грязь, разводимую осенними дождями и весенним таянием снегов[33] . Она не из тех, кого можно соблазнить сытой жизнью на княжьем дворе, богатством и почетом. Она собирается остаться здесь, занять со временем место своей матери и не выходить замуж вообще ни за кого. А сам он принадлежит Младине, которая запретила ему любить земных девушек.

То есть никакого общего будущего у них не просматривалось. Но почему-то сейчас, когда Зимобор сидел рядом с Дивиной на крыльце, слушал ее голос и слегка касался ее плечом, на душе у него было так светло и спокойно, как будто им предстояло быть вместе до самой смерти.

— А откуда звери в лесу берутся? — приставала к Дивине любопытная Каплюшка. — Их Лес Праведный делает?

— Бывает, что приходит туча с полуночной стороны, а из той тучи падают маленькие бельчата, будто только что родились, и расходятся по земле, — рассказывала Дивина, и хотя Зимобор знал, что это сказка, хотелось верить, как в самую истинную быль. — А бывает другая туча, а из нее падают оленята маленькие, и расходятся по земле, и вырастают... ну, ладно, завтра дальше расскажу! — сказала она и встала. — Домой бегите, мать заждалась.

— Ну-у, сегодня! — начала было канючить Каплюшка, но заметила, что уже совсем темно, и испугалась: им и правда давно пора домой. — Я скажу, что мы тебе помогали, ладно? А то заругают!

— Ладно, ладно! Бегите! Вон, похоже, уже ищут вас!

Дети притихли, прислушиваясь. В дальнем конце улицы, возле колодца и края леса, вроде бы раздавались шаги, голоса...

— Что это за гулянка? — Зимобор бросил на Дивину удивленный взгляд: близость опасных соседей не располагала к ночным прогулкам, хотя на дворе был самый подходящий для этого месяц купалич.

Но Дивина знаком велела ему молчать.

Через два или три двора от них постучали в чьи-то ворота, и в ночной тишине, в теплом неподвижном воздухе был отчетливо слышен каждый звук, даже полузвук.

— Эй, сосед! — звал из-за тына незнакомый женский голос. — Ранило! А, Ранило! Выгляни-ка, голубчик!

— Старосту зовут! — сказала Каплюшка.

— На ночь глядя-то он кому понадобился? — удивился Пестряйка и тут же нетерпеливо дернул сестру за косу: — Ну, пойдем!

— Чего он дергается! — тут же заныла девочка, ухватив в кулак основание косы, чтобы было не больно, когда тянут. — Дивина! Скажи ему!

На улице снова раздался стук — теперь стучали в ворота к бабке Перепечихе, жившей со снохой и тремя внуками.

— Златица, душенька! — позвал мужской голос. — Покажись-ка, выгляни! Выгляни, красавица! Погуляем с тобой!

Дивина тихо ахнула. Зимобор обернулся к ней. И тут же в их ворота раздался стук, от которого содрогнулся тын.

— Дивина, красавица! — позвал веселый голос молодого парня. — Что спряталась! Выходи, погуляем! Здесь ли ты? Или спишь? Ну, отзовись! Дивина!

Зимобор с недоумением посмотрел на Дивину: за проведенные в Радегоще дни он не видел ни одного парня, который так разговаривал бы с ней. И вид Дивины его поразил: стоя на крыльце, она обеими руками зажимала себе рот, словно удерживая крик, и ее глаза при свете луны казались черными.

По всей улице раздавался стук в ворота, голоса мужчин и женщин наперебой звали хозяев, уговаривали откликнуться. В ночной тишине эти нарочито веселые голоса звучали странно и пугающе; они двигались от леса вверх по улице, к воротам детинца.

— Душа моя, ты спишь ли? — позвал голос мужчины где-то у соседнего двора. — А детки спят? Просыпайтесь, выходите встречать: отец ваш вернулся!

— Батька! — вдруг воскликнула Каплюшка и метнулась к воротам. — Батька наш вернулся!

— Стой! — отчаянно вскрикнула Дивина и кинулась за ней, пытаясь ухватить за плечо, но Каплюшка уже бежала к воротам, крича на бегу:

— Батюшка, я здесь!

Ворота скрипнули и открылись. За ними была темнота и — никого. Девочка, уже добежавшая до ворот, остановилась и даже уперлась ногами в землю от изумления: там, где она ждала увидеть своего пропавшего отца, была пустота. Дивина на бегу протянула к ней руки, но тут девочка дернулась, словно кто-то схватил ее, вскрикнула от неожиданности и пропала.

33

Слово «прягина» по-древнерусски означает «труднопроходимое место».