Мастерок - Глазков Юрий - Страница 6

- Дай кассету, - Женя уже протянул руку.

- Пожалуйста, бери, - Натали отдала ему кассету, и Женя выскочил из палатки.

- Натали, как ты думаешь, что произошло с Гарри?

- Не знаю, Иван Петрович, но мне кажется, что он имеет отношение к появлению этих песен. Кстати, стал-то он богат после своей поезди в Южную Америку и как раз в то время появилась песня майя. В их группе операторов есть Мери, мы с ней знакомы, встречаемся довольно часто и, как и все женщины, конечно же, болтаем, а она все старается выйти за Гарри замуж, поэтому многое о нем знает. Он у нее всегда на уме, а значит, и на языке. Она только о нем и говорит и не только говорит, но и пишет в своих письмах. Как-то в письме она нарисовала схему поездок своего Гарри. Смотри-де, какой он у меня смелый, какой путешественник и как любит свое дело, хотя и богат. Там были и Америка, и Африка, и Азия, и Австралия.

Одним словом, только теперь я способна переосмыслить все услышанное. Действительно появление этих чудесных песен и поездки Гарри в места их рождения совпадают. Мери восхищалась как-то тем, что Гарри сам познал науки, сам сделал какие-то приборы, а потом занялся голографией. Кстати, он сделал ее портрет, она говорит, что прямо живая да и только, отдельные волоски видны. Перебивался как мог, денег не было, а потом вдруг появились. Появилась и первая песня индейцев майя. И в это же время была первая поездка Гарри в Южную Америку, он там вроде бы подрабатывал в группе операторов, носил аппаратуру за ними. Я думаю, что если просмотреть его банковский приход, то прибыли тоже совпадут с поездками Гарри в составе международной комиссии археологов. Я уверена, что песни, вернее, их появление связано с ними.

Вбежал Женя.

- Точно такой же фон, все совпадает, твоя запись работы штукатура идентична с фонами, анализ подтвердил их аналогию. Знаете, что это за фон? Звук от мастерка, деревянного мастерка, движущегося по массе раствора. Вот так.

- Я так и думал. - Иван Петрович растягивал слова, явно что-то обдумывая. - По голографии он специалист, этот Гарри. И во всех песнях один и тот же фон - мастерок шуршит по мягкой еще стене, заляпанной раствором. Кто-то пел, а кто-то работал. А почему кто-то? А если он пел и работал, один и тот же человек? Может быть, и так, может. Здесь в этом ключ, в этом. Натали, где он работает?

- Кто? - удивленно вскинула брови Наташа.

- Да этот мастер-штукатур.

- У второго здания туристического центра.

- Пошли.

Мастер продолжал свою работу, и оставалось совсем немного, чтобы стена опять стала гладкой и красивой, он был доволен своей работой и что-то негромко напевал.

Иван Петрович, Натали и Женя приближались к нему, громко переговариваясь.

- И все-таки я не понимаю, как песня могла попасть к Гарри, не понимаю, и все тут, не было пластинок, не было магнитофонов, пленок. Если бы песня передавалась из поколения в поколение, то она бы изменилась, изменился бы язык, тональность, появились бы и другие наслоения, не понимаю, и все тут, они же, песни эти, нетронутые, они те, те, они настоящие. - Натали говорила возбужденно.

Голос Натали привлек внимание мастера, он с удивлением смотрел на группу спешащих к нему людей. Натали он узнал сразу. Отложив работу, он спросил ее:

- Простите, мисс, сэр, что-нибудь не так, я плохо что-то сделал, я в чем-то ошибся? - Голос его был встревожен.

- Нет, нет, что вы, простите нас. - Натали говорила ласково, желая смягчить тревогу мастера.

- Натали, попроси у него мастерок. - Иван Петрович уже тянулся к нему.

- Простите, вы не могли бы дать свой мастерок ненадолго? - Натали перевела просьбу Ивана Петровича.

- Мастерок? Этому господину? Сэр, вы в таком костюме, да и зачем он вам, вы не сумеете сделать эту работу лучше меня. - Натали быстро переводила.

- Нет, нет, не беспокойтесь, я не пытаюсь это сделать, просто я хочу попробовать, мне это очень надо. Это очень важно.

- Но зачем именно сейчас? Приходите потом, я научу вас, если вы так хотите стать штукатуром. Это непростая и тяжелая работа, сэр. У всех, кто ею занимается, больные руки. Так было с давних времен, сэр.

Натали улыбнулась и взяла на себя инициативу.

- Ему это надо сейчас, понимаете, сейчас. Мы русские, и нам надо проверить одну догадку.

- Ну если так, то пожалуйста, товарищ, берите. - Штукатур протянул мастерок Ивану Петровичу.

Иван Петрович взял мастерок, занял место штукатура и принялся разглаживать сырую серую массу раствора, бесформенной кляксой висевшего на стене. Рука чувствовала податливость, мягкость, готовность повторить замысел человека. Легкое движение, и форма массы менялась. Иван Петрович пытался сделать ровную поверхность, он водил и водил мастерком то слева направо, то наоборот, то совершая круговые движения, но ничего не получалось, из-под его неопытной руки выходило нечто похожее на песчаные барханы, волнистое.

"Прямо стиральная доска", - злился Иван Петрович. И от этого волны становились еще больше.

- Рука дрожит, - усмехнулся мастер. - Когда нужна ровная поверхность, чихнуть боишься, дыхание сдерживаешь, а то получится, как Нил в ветреную погоду, все в волнах будет, шероховатая стена получится.

Когда Натали перевела слова "волны" и "шероховатость", Иван Петрович вспомнил слова мистера Пата, сказанные о Гарри: "Лучший... специалист по голографии, ни одна морщинка не ускользнет от него, ни одна шероховатость". Иван Петрович чувствовал, что разгадка тайны песен где-то рядом, недостает лишь логической связи событий и фактов.

"Волны, шероховатость! Вот в чем дело, вот что он искал, делая голограммы, - волны. Колебания руки оставались в застывшей шероховатости раствора! Дрожала рука, дрожал мастерок - вот тебе и волны. А если он пел? Точно! Вот в чем весь секрет! Вот в чем ключ к разгадке! Вот она в чем, сермяжная правда, вот где собака зарыта! А ну-ка, я попробую", - решил Иван Петрович, продолжая разглаживать раствор, и неожиданно для всех запел во всю мощь своих легких. Мастерок в его руке задрожал, вторя колебаниям голоса, серая масса вздрагивала, запоминая их на долгие-долгие годы.

Иван Петрович громко засмеялся, вскочил на ноги, обнял штукатура и отдал ему мастерок.