Тайны Вселенной - Демин Валерий Никитич - Страница 60

60

Измерения температуры вдоль трассы полета космического аппарата позволяют исследовать физические свойства пород, из которых сложена поверхность планеты. Делается это так. Измерения ведутся дистанционно с помощью радиометра, прибора, измеряющего тепловой поток, излучаемый поверхностью. Если днем на фоне нагретого окружающего района будет обнаружен участок более холодный и обладающий такими же отражательными свойствами (что определяется путем фотометрии), то это может означать только, что тепло куда-то уходит. Куда? Если поверхность сухая, как у Меркурия и Луны, то при постоянстве ее излучательных свойств происходит отток тепла в глубину. Про подобный участок говорят, что он обладает повышенной «тепловой инерцией», которая определяется плотностью и коэффициентами теплоемкости и теплопроводности. Например, холодным будет скальный массив, окруженный тем же материалом, но в сильно раздробленном состоянии. Ночью раздробленный материал быстро остынет, излучив свои небольшие запасы тепла, скала же будет ярко светиться в инфракрасных лучах. Их немного, что говорит об однородности поверхности планеты.[47]

В таких экстремальных условиях трудновато надеяться на существование жизни в каких-либо известных земных формах. Однако высокие температуры мало смущают ученых-оптимистов (их всегда были единицы) и писателей-фантастов, иногда задающих тон развитию науки. Даже в узких рамках традиционной биохимической схемы допускается (пускай — гипотетически!) возможность кремниевой формы жизни, в основе которой — не белок и углерод, а обыкновенный песок — кремний. По несложным расчетам, существам и растениям, устроенным подобным (повторяем — гипотетическим) образом, не страшны высокие температуры и даже более благоприятны, чем низкие. А дальше уже — насколько хватит воображения. Читателю, вероятно, приходилось сталкиваться в научно-фантастических романах с разумными существами — обитателями огненных стихий, плавающими на гранитных плотах по раскаленной магме. Для подобных «гуманоидов» жизнь на раскаленной Солнцем стороне Меркурия — просто рай.

ВЕНЕРА

Венера — одно из самых известных и почитаемых в древности небесных светил. Третий по своей яркости объект на земном небосклоне после Солнца и Луны, она прекрасно заметна — особенно в утренние и вечерние часы. Отсюда общее для многих народов название — Утренняя и/или Вечерняя звезда. В старину они, как правило, считались двумя разными «звездами». Лишь в результате длительных астрономических наблюдений и точных вычислений была установлена их идентичность.

Особо любима всеми была Утренняя звезда — Денница, по космистским представлениям русского народа, который точно так же называл и утреннюю зарю. Это не ошибка, не неточность, не безразличие. Напротив — отголосок архаичных общеарийских и доарийских мифологических воззрений. Древние арии обожествляли Утреннюю зарю (ведийскую Ушас), Деву Зарю — Царь-Девицу более позднего русского фольклора). Считалось, что каждое утро она рождала не только Солнце, но и Утреннюю звезду. Ее название становилось разным у разных народов по мере отпочкования их от единой, некогда этнолингвистической и социокультурной общности. Некоторое мифологическое ядро архаичных представлений при этом обязательно сохранялось, что хорошо видно именно на примере Утренней звезды и ее последующего обожествления.

Между прочим, эти древнейшие взгляды, относящиеся к глубинному общекультурному пласту, просматриваются и в Библии. В Книге Пророка Исаии содержится фрагмент, относящийся к доветхозаветным временам, где Венера названа Денницей (правда, в мужском роде) — сыном Зари, что вполне соответствует доарийскому синтетическому миропониманию:

«Как упал ты с неба, Денница, сын зари! разбился о землю, поправший народы. А говорил в сердце своем: „взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме Богов, на краю Севера…“»

(Ис. 14, 12–13).

В приведенном отрывке, смысл которого был не вполне ясен уже самому библейскому пророку, не говоря уже о его слушателях и современных читателях, содержится невнятная ссылка на какие-то древние знания, касающиеся не только Венеры-Денницы, но и космического катаклизма, связанного с падением (или посадкой) огнеобразного объекта с небес на Землю. Здесь же глухое упоминание о Полярной прародине человечества на Крайнем Севере и о Горе Богов — корреляте общемировой Вселенской горы Меру.

Планета Венера не случайно названа в честь Богини любви. Точно так же она именовалась и в других культурах. Тому есть достаточно простое объяснение. Известно, что на рассвете к влюбленным возвращается эротическая страсть и взаимное вожделение. Вполне вероятно, что это действительно имеет космическую обусловленность, связанную, скорее всего, с восходом Солнца и его энергетическим влиянием на мужчину и женщину. Однако в далеком прошлом утреннее пробуждение страсти приписывалось не Солнцу, а Утренней звезде. Потому-то она и стала символом и покровительницей влюбленных у многих древних народов, а не только в Древнем Риме, откуда по имени Богини любви и сексуальных страстей в современную науку перекочевало название второй по счету от центрального светила планеты Солнечной системы.

Не менее (а, может, даже более) колоритной в сравнении с эллинско-римским Божеством любви была аккадская (ассиро-вавилонская) Иштар — Богиня бесконтрольной и необузданной сексуальной страсти (рис. 85). В Месопотамии она так же, как и в Средиземноморье, олицетворяла Утреннюю звезду.

Среди многочисленных эпитетов Иштар — Владычица Богов, Царица царей, Дева-Воительница, Яростная львица и др. Культ Иштар (а значит, и Утренней звезды) был грубо эротичным, связанным с разнузданными празднествами, их непременным условием была полная сексуальная раскованность, массовые оргии, храмовая проституция, публичное принесение в жертву девственности и самооскопление.

Образ коварной, похотливой и мстительной Иштар рисует нам одна из величайших книг всех времен и народов — Эпос о Гильгамеше («О все видавшем»). Здесь Богиня Утренней звезды предстает во все содрогающей красоте Женщины-соблазнительницы, чья «любовь — буре подобна, двери, пропускающей дождь и бурю, дворцу, в котором гибнут герои». Считая, что Гильгамеш принадлежит ей по праву матриархата (здесь несомненны отзвуки эпохи Владычества женщин), как всякий мужчина (даже шире — любое существо мужского рода, ибо она не брезговала и животными), Иштар безапелляционно предлагает свою любовь Герою:

И владычица Иштар на него устремила очи,Устремила очи на красоту Гильгамеша:«Ну, Гильгамеш, отныне ты мой любовник!Твоим вожделеньем я хочу насладиться.Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою…»(Перевод Николая Гумилева)

Но целомудренный герой отказывается от навязываемого счастья, ссылаясь на бесстыдную неразборчивость Богини и тысячи ее жертв — загубленных любовников. Отвергнутая Иштар, как и полагается разъяренной женщине, мстит изощренно: насылает на родной город Гильгамеша — Урук — чудовищного быка, и тот, подобно слону, сотнями давит ни в чем не повинных жителей и умертвляет их своим смертоносным дыханием.

Иштар — во многом собирательный мифологический образ. Она впитала и объединила многие черты других, более ранних — шумерских, угаритских, хурритских и пр. — Богинь, в том числе олицетворявших Утреннюю звезду. У шумерийцев она звалась

Инанной и считалась дочерью Бога Луны Нанны и сестрой Бога Солнца Уту. Ей, Богине любви и Утренней звезды, слагались возвышенные гимны:

Госпожа моя смотрит с небес,Смотрит она на все земли,Смотрит на народ Шумера, бесчисленный, словно овцы Хвалу тебе пою, великая Инанна.Владычица утра сияет над горизонтом.