Наследие белых богов - Сидоров Георгий Алексеевич - Страница 57

Проснулся я от звона посуды на кухне.

– Вставай, подымайся, рабочий народ! Давай-ка за стол, люд голодный! – раздался голос Чердынцева. – Дрыхнешь, как сонник гималайский!

– Кто? – удивился я, сбрасывая с себя одеяло.

– Сонник гималайский.

– А это кто?

– Есть такая зверюшка, живёт в Гималаях, спит девять месяцев в году, – показался на пороге комнаты хранитель.

– Что-то я не слышал про такого?

– И не услышишь!

– Это почему?

– Потому что я его для тебя выдумал.

– Сонник, значит.

– Сонник гималайский!

– Но ведь у нас не Гималаи...

– Верно, я не учёл, тогда будешь сонником восточно-сибирским. Идёт?

– Имя подходящее. Мне в самый раз, особенно сегодня.

– Ну вот и хорошо, пора к столу, и начнём наше посвящение стихии Воздуха.

Я быстро умылся и уселся напротив хранителя.

– Видишь, вот свежий голец, а это строганина из чира, – пододвинул ко мне тарелки с рыбой хозяин.

– А тут жареные боровики, – показал он на сковородку.

– Жареные?! – удивился я. – Ты что, умудрился собрать грибы в конце декабря?

– Умудрился, но не в лесу, а в моём леднике. Осенью я набираю туда грибов и замораживаю, а потом оттаиваю их и жарю на медвежьем жире. Вот и всё.

– Так ты всё готовишь на медвежьем жире?

– А на чём мне ещё готовить? Можно, конечно, на рыбьем, но для такого дела надо ловить много рыбы и готовить из неё жир. Как видишь, всяких сорных пород: чебаков, ельцов и пескарей в нашем озере нет. А хорошую рыбу переводить на жир – грех. Вот и обхожусь жиром косолапых.

– А где ты его берёшь? Ты же вроде не охотник?

– Я больше рыбак, но иногда охочусь. Правда, редко. А жир мне привозят местные эвенки или челдоны. Ты их скоро увидишь, отрок, люди настоящие. Но хватит задавать вопросы, давай ешь, и мы пойдём, скоро встанет солнце.

Через десять минут мы были готовы к выходу на улицу.

– Надо одеться как следует, – сказал Чердынцев. – Сегодня – минус пятьдесят два градуса. Ты себе сшил отличное обмундирование, но у тебя есть и другое.

С этими словами старик вышел в сени и вернулся оттуда с мешком в руках.

– Это тебе, – протянул он его мне. – Здесь всё: и доха, и шапка, и обувь, даже лёгкие ватники для оленеводов. Давай примеряй! Должно подойти.

Я развязал мешок и достал из него национальную одежду местных челдонов. Вся она была сшита из летнего оленьего меха, лёгкая и удобная. Доха напоминала эвенкийскую, только была без традиционного «хвоста» и нагрудника. Но больше всего меня обрадовали удобные и лёгкие ватники.

– Ты где их взял? – показал я на брюки оленеводов.

– Как где? В Туре заказал, и мне привезли.

– За них спасибо, но всё остальное у меня не хуже.

– Не хуже, но это подарок. Будем считать всё это твоей праздничной одеждой. А сейчас у нас что? Праздник! Так что одевайся во всё новое и побыстрее!

Я быстро надел обновку, и через несколько минут мы вышли во двор. От морозного воздуха перехватило дыхание.

– Да, сегодня морозяка! – сказал я, глядя на небо.

– Видишь туман? Звёзд почти не видно. Знаешь, о чём это говорит?

– О чём?

– Что мороз будет ещё сильнее. Шестьдесят с лишним градусов. Представь, каково сейчас в тайге. Даже твоим друзьям волкам несладко.

– Хоть бы они дотянули до весны, – вспомнил я волчицу с волчатами.

– Не беспокойся, дотянут. Ты им столько мяса оставил. Есть они его будут экономно, так что не беспокойся.

– Откуда ты знаешь, что они будут есть его понемногу?

– Волчица-мать не даст. Она опытная, – заверил меня старик. – Иначе она бы к тебе не приблизилась. И потом, её волчата на оленей охотиться уже могут. Так что не переживай. Нам сейчас нужен костёр, который будет посвящён воздушной стихии, – перевёл старик разговор на другую тему. – Развести его надо на новом месте. Давай бери лопату и расчисти снег. Можно вот здесь, – показал хранитель на место между домом и озером.

Я быстро откинул снег, а хранитель принёс охапку хвороста.

– Для стихии Воздуха достаточно, – показал он на дрова. – Главное – внимание и информационный ключ.

– О каком ключе ты говоришь? – не понял я его.

– Об информационном! О каком же ещё! О мантре обращения к стихии Воздуха. Скоро ты её узнаешь и научишься ею пользоваться.

Старый волхв сложил принесённые ветки шалашом и зашёл в избу за чистым огнем. Он у него теплился в специальном глиняном сосуде для хранения углей. Через минуту старик вернулся и разжёг огонь, посвящённый стихии Воздуха. Когда пламя вспыхнуло, хранитель простёр над ним свои ладони и прочитал короткую мантру. После его слов пламя поднялось на полметра выше.

– Видишь, произошло включение стихии в моё подсознание, – хранитель показал глазами на огонь. – Пламя должно слышать. Теперь стихия вся во внимании, и я могу к ней обратиться. Можно, конечно, мысленно, но лучше вслух. Теперь ты должен войти в избу и ждать меня там. Стихия Воздуха не любит свидетелей.

Послушавшись старика, я зашёл в дом и, сбросив шапку, уселся на лавку. Через пять минут открылась дверь, и в избу вошёл её хозяин.

– Всё, можешь идти. Мантру запомнил?

Я кивнул.

– Когда её произнесёшь, не подставляй лицо пламени, будет опять вспышка.

Кивнув старику, я вышел на улицу, подошёл к костру, положил в него кусочек лепёшки и прочёл мантру. И на самом деле пламя тут же полыхнуло вверх, и мне пришлось отпрянуть, чтобы не обжечься.

«Произошло включение, – подумал я. – Теперь можно обратиться к стихии с любой просьбой».

Но я не знал, что попросить. Тогда, сложив руки на груди, я обратился к стихии Воздуха с просьбой быть мне союзницей. Не бросать меня в трудную минуту и всегда приходить на помощь. И вдруг внутри меня раздался голос: «Но ведь я и так всегда с тобой. Наш союз не нарушен. Зачем ты снова просишь о союзе?»

И тут только до меня дошло, что так оно и есть. Я вспомнил посвящение стихиям, которое год назад произошло у меня на Русском Севере. Передо мной снова встал образ сурада и горящие костры четырёх стихий.

– Тогда с великим праздником тебя! – поклонился я огню.

«И тебя тоже я поздравляю!»– раздался внутри меня голос.

Войдя в избу, я спросил старика, зачем он проводит обряды посвящения стихиям, если и он, и я давно с ними в союзе.

– Как зачем? – удивился он моей наивности. – Это же праздник. Общение со стихиями в эти дни несёт обновление союзнических отношений. Ты что обратился к стихии Воздуха с просьбой о союзе?

Я кивнул.

– Не обращался ни к огню, ни к воде, а тут что? Ты разве забыл, что часть их сознания заключена в твоём коконе?

– Признаться, вылетело из головы.

– Вот что значит, если нет глубокой веры в то, что происходит вокруг тебя. Ладно, сбрасывай одежду и займёмся нашей работой. Надеюсь, завтра, когда будешь общаться со стихией Земли, ты не станешь просить её о союзе?

– Не стану.

– Вот и хорошо! У тебя есть по вчерашнему ко мне вопросы? Давай с них.

– Конечно, есть, но сможешь ли ты на них ответить? – сбросил я с себя шубу.

– Если они не дурацкие, то смогу.

– Дурацкие они или нет, не знаю, – подошёл я к столу, на котором лежали карты.

– Что у тебя?

– Мне бы хотелось своими глазами увидеть то, что ещё уцелело от энергопреобразователей. Интересно, на территории Эвенкии они стояли?

– Здесь им делать нечего. Не такие на этой территории горы, чтобы их ставить. Они устанавливались на высоте от тысячи метров и выше. Ближайшие вершины, где обломки энергопреобразователей можно встретить, это Верхоянский хребет, а на юге – Горная Шория, Алтай и Саяны. Вот смотри, – показал хранитель на карту Юга Сибири. – Видишь отметки? Нанеси их себе и хорошенько запомни. Когда попадёшь в Кемеровскую область, к себе на родину, можешь туда съездить...

– Можно ещё один вопрос?

– Валяй! Если смогу, отвечу.

– Скажи, с какой целью были возведены на Земле пирамиды? Зачем их столько? Они и в Египте, и в Китае, и в Мексике...