Спецслужбы мира за 500 лет - Линдер Иосиф Борисович - Страница 48

По нашему мнению, созданная при Алексее Михайловиче система личной безопасности царствующей особы была одной из лучших в мире по меркам того времени. Всякое действие против или во благо государя закреплялось законодательно не просто царским указом, а утверждалось высшими лицами государства и выборными от всех сословий. Такая система всеобщего одобрения сравнима с общегосударственным референдумом, результаты которого обязательны для всех. Укрепление законодательной базы, введение в действие положений о социальной и материальной ответственности каждого участника событий, меры по предупреждению «умышлений» на государя гарантировали высокий уровень безопасности российского самодержца, поддерживали его честь и достоинство.

Нашим современникам, особенно действующим в области правоохранительной деятельности, корпоративной охраны и безопасности, не следует забывать об этом. Участь «иванов, родства не помнящих», обычно плохо отражается на их карьере и карьере их детей.

Глава 4

Призраки смутного времени

Уничтожу бунт или положу жизнь за государя, чтобы глаза мои на старости лет большей беды не видели.

После смерти Алексея Михайловича, последовавшей в конце января 1676 г., при дворе развернулась открытая борьба за власть между двумя партиями. К первой принадлежали родственники покойной царицы М. И. Милославской и их сторонники, ко второй – группа, поддерживающая вдовствующую царицу Н. К. Нарышкину. Когда партия Нарышкиных потерпела поражение, на престол взошел пятнадцатилетний Федор Алексеевич, сын Марии Ильиничны Милославской и Алексея Михайловича. Чтобы закрепить успех, победители (в большинстве своем – представители древних боярских родов) начали расправу с конкурентами.

В частности, для устранения А. С. Матвеева была предпринята многоходовая комбинация, разработанная в Сыскном приказе под руководством В. С. Волынского. Вначале с помощью датчанина Магнуса Гэ был сфабрикован грамотный донос, на основании которого Матвеев был отправлен воеводой в Верхотурье. Затем последовал другой донос – лекаря Давыда Берлова, обвинившего боярина «в злоумышлениях и чаровстве». По делу о «чаровстве» Матвеева сослали в Казань, а затем в Пустозерск.

Удалением приближенных Алексея Михайловича дело не ограничилось. Практически сразу началось уничтожение специальных государственных институтов, созданных в его правление.

Первый удар был нанесен Приказу тайных дел, который более чем за два десятилетия своего существования стал ненавистен боярской верхушке, все еще пораженной вирусом местничества и мечтавшей о реванше, целью которого было «сидение на престоле боярского государя». В 1676 г. приказ был упразднен, его архив частично изъят и уничтожен, частично передан в другие приказы.

Милославские, Долгорукие и Хитрово, пользовавшиеся наибольшим влиянием при дворе, решили, что слабый здоровьем государь будет им подконтролен. Однако у юного царя нашлись помощники, служившие верой и правдой еще его отцу. Среди них – думный дьяк Д. М. Башмаков, передавший Федору Алексеевичу шифры и личную переписку Алексея Михайловича. Большую поддержку юноше оказывал его духовный наставник Симеон Полоцкий, пользовавшийся исключительным доверием покойного государя. За личную безопасность Федора Алексеевича отвечали два человека из его ближайшего окружения: И. М. Языков и А. Т. Лихачев. Поддерживал царя и думный дьяк Л. И. Иванов, заведовавший Посольским приказом. В лице этих людей третий Романов обрел надежную опору, уменьшившую влияние многих боярских группировок на его особу.

Ситуация в государстве была достаточно напряженной. Началась очередная русско-турецкая война. На реке Яик (ныне р. Урал) в 1677 г. отмечалось брожение казаков. В Южной Сибири продолжалась борьба русских с киргизами, которые опустошили томские земли. В 1681 г. начались волнения в Башкирии. На западе и юге России существовала постоянная угроза на границах. В этих условиях значительную роль сыграл князь В. В. Голицын, командовавший русскими войсками в Малороссии и пользовавшийся особым доверием Федора Алексеевича.

«К концу века вырисовывалась необходимость борьбы с Турцией и Крымом, и разведка в этом направлении начинает работать еще более интенсивно, особенно против Турции, с которой происходила война с 1676 по 1681 г. из-за Правобережной Украины. Еще за несколько десятилетий до войны Посольский приказ сумел создать в Турции сильную тайную агентуру в лице греческого православного духовенства – патриархов, архимандритов в просто монахов, которые почти поголовно являлись агентами Москвы и разными путями доставляли в единоверную Москву весьма ценные вести, несмотря на то что турки знали об этом и бдительно следили за ними. По мере укрепления Московского государства, греки, в том числе и греческие купцы, все более охотно начинают активно работать на Москву. Но все же активнее работали представители духовенства».[140]

Имея достоверную информацию, В. В. Голицын путем дипломатических ухищрений обеспечил заключение важного для России Бахчисарайского мирного договора, по которому устанавливалась буферная зона между Днепром и Бугом сроком на двадцать лет, а Турция признавала присоединение к России Левобережной Украины и Киева. Тем самым снижалась угроза южным и юго-западным рубежам, а передышка позволяла накопить силы для действий при пока еще неминуемом новом конфликте. Как показывают источники, успех был достигнут благодаря важным сведениям, своевременно полученным от российской агентуры в Молдавии, Валахии и Запорожье, а также благодаря умелому использованию противоречий между крымскими мурзами и польской шляхтой.

Самым серьезным политическим решением Федора Алексеевича стало уничтожение местничества в январе 1682 г. Одним из инициаторов отмены этой порочной системы был В. В. Голицын, которому было приказано изучить состояние ратного дела в государстве. Возглавляемая Голицыным комиссия по военным вопросам пришла к выводу о необходимости назначения командного состава «без мест и без подбора», в чине, какой укажет государь. Опираясь на выводы комиссии, Федор Алексеевич повелел предать огню Разрядные книги и заявил:

«И от сего времени повелеваем боярам нашим и окольничим, и думным и ближним, и всяких чинов людям на Москве, и в приказах, и у расправных,[141] и в полках у ратных, и у посольских, и всегда у всяких дел быть всем между собою без мест, и впредь никому ни с кем никакими прежними случаями не считаться и никого не укорять и никому ни над кем прежними находками не возноситься».[142]

Как видим, отмена местничества затрагивала не только военную службу, но и всю систему государственного управления.

Представители сословий, собранные на чрезвычайное «сидение», одобрили реформу и осудили «богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество».[143] Разумеется, многие представители древних родов подписали документ под нажимом, наступив на горло собственной песне, но таким образом был укреплен принцип единоначалия в жестком проведении в жизнь государевой воли.

Надо ли говорить о том, что бояре затаили обиду. Однако высказать несогласие публично они не решились, опасаясь навлечь на себя царский гнев и неодобрение Русской православной церкви, иерархи которой поддержали ликвидацию местничества. Боярам, присутствовавшим при сожжении Разрядных книг, патриарх Иоаким наказал:

«Начатое и совершенное дело впредь соблюдайте крепко и нерушимо; а если кто теперь или впредь оному делу воспрекословит каким-нибудь образом, тот бойся тяжкого церковного запрещения и государского гнева, как преобидник царского повеления и презиратель нашего благословения».[144]