Знак Святого - Чартерис Лесли - Страница 42

– Маленькая деталь: твоя роль во всем этом карнавале. – Голос Саймона не выражал никаких эмоций, бронзовое лицо – словно высечено из мрамора. – Мы постоянно сталкиваемся с тобой повсюду, в самых неожиданных местах, и, как правило, поблизости от Рэндолфа Марча. Впервые встретил тебя в обществе Марча и Фрэда. Ты явилась в дом Лоуренса Джилбека, когда их наемник пытался убить меня, и с этого момента за мной по пятам идет смерть. Ты ничего не говорила о Роджерсе, пока я не представил свидетельства их заговора против меня. Ты отправилась со мной в «Палмлиф фэн», чтобы быть свидетельницей моего смертного часа. А когда моя смерть не состоялась, ты, опять-таки в обществе Рэнди с Фрэдом, отчалила в неизвестном направлении. Я сам провел расследование, так как все это представлялось мне весьма забавным. Но теперь пришел конец твоим хитростям, дорогуша. Теперь изволь честно отвечать на мои вопросы, иначе...

Ее губы скривились в усмешке.

– Дорогой мой, – сказала она, – кто, ты думаешь, предупредил Роджерса?

Он поднял на нее глаза.

– Если верить шерифу, – ответил он, – то некто, назвавшийся «другом». Но если это была ты, то скажи об этом прямо.

– Да, я.

– Тогда почему ты не сказала об этом мне?

– Я предупредила тебя вчера вечером, что тебе придется пройти через все это, если ты узнаешь еще кое-что. И потом, если бы я тебе рассказала все в «Палмлиф фэн», тебе все равно пришлось бы пойти к Роджерсу, и тогда заговор сработал бы. Но я знал, что он сотрудничает с Федеральным бюро расследований и потому будет более осторожен. Я надеялась, что если я предупрежу его, это спасет тебе жизнь.

– Очень любезно с твоей стороны, – вежливо заметил Святой. – Следовательно, после того как ты все это проделала, ты вернулась к Марчу и Фрэду и помогла им похитить моих друзей.

– Нет. Я должна была реабилитировать себя в их глазах. Поэтому и сказала, что совершенно не соображаю, что происходит, но из твоих слов кое-что поняла, в частности, будто бы тебе уже известно о ловушке и ты принял защитные меры. Через пару минут подошел официант и прошептал что-то на ухо Фрэду. И тот заметил, что я была права. Фрэд впал в бешенство. Отдал несколько распоряжений на немецком языке, которых я не расслышала, после чего мы все удалились. Пока готовили «Марч хэер» к отплытию, привели твоих друзей.

– Я видел, как ты веселилась с Рэнди, когда яхта проходила мимо Козуэя.

– Мне пришлось остаться с ним. Мне нужно было узнать, куда они направляются.

– У тебя есть еще один шанс выйти незапятнанной, – сказал Саймон безжалостно. – На кого ты работаешь?

После, казалось, бесполезной внутренней борьбы она наконец решилась:

– На Британскую секретную службу.

Саймон на мгновение дольше, чем следовало, задержал на ней взгляд.

Затем закрыл лицо руками.

Прошло некоторое время, прежде чем он опустил руки. Выражение его лица изменилось до неузнаваемости. Впечатление было такое, словно он сбросил безобразную маску.

Теперь все встало на свои места. Абсолютно все. Словно он сделал последний шаг и из удушающей темноты вышел на свежий воздух ясного дня. Ему даже не пришлось спрашивать себя, говорила ли она ему правду. Если откровенного взгляда ее ясных глаз было ему недостаточно, то имелось другое очевидное свидетельство. Ни одна ложь не могла бы так удачно заполнить нишу в его проекте. Его удивляло только одно: как он сам раньше не мог об этом догадаться.

Непроизвольно он взял ее за руку.

– Карина, – сказал он, – почему ты не рассказала мне об этом раньше?

– А как я могла? – Ее лицо не выражало затаенной злобы. – От меня не было бы никакой пользы, если бы я попала под подозрение. Я слишком много вложила сил, чтобы занять то положение, в котором нахожусь сейчас. Даже ради тебя я не имела права рисковать. Я знала, что ты считаешься романтиком, этаким современным Робин Гудом, но откуда мне было знать, что я могу довериться тебе? Я не могла этого сделать. Ну а теперь – у меня просто нет другого выхода.

– Рассказывай до конца, – тихо сказал Саймон.

Она опять поднесла сигарету ко рту и затянулась глубже, чем обычно. Жребий был брошен, и выбор сделан, и как будто впервые в жизни она вздохнула легко и доверилась воле волн.

– Началось все с обычного соглашения, – продолжила она. – Иностранному отделу было многое известно о Рэндолфе Марче, как и о многих других, кто в свое время доставлял им много хлопот. Например, что в 1933 году он жил в Германии и у него было много друзей среди влиятельных нацистов, а также о его симпатии к ним. Но он – не единственный миллионер, считающий, что фашистский режим представляет собой удобную систему государственного устройства. Вам известна вся технология: вы толкаете богатого человека в объятия фашистов, пугая его коммунизмом, а он озабочен сохранностью своего богатства, бедного же человека вы толкаете в объятия коммунистов, пугая его капитализмом; затем коммунисты и фашисты заключают между собой союз и освобождают... Короче, после Чехословакии[16] они узнали, что Марч спекулирует на нацистской бирже.

– Через Международный инвестиционный фонд?

Она утвердительно кивнула.

– Поэтому, когда началась настоящая война, за ним нужно было установить наблюдение. Сначала это просто была обычная работа, пока я не вышла на Фрэда. Конечно, мне пришлось прикидываться, что я разделяю фашистские взгляды, но прошло много времени, прежде чем представилась возможность доказать это. Но даже и тогда они не доверяли мне самых важных дел – большинство сведений, которые мне удавалось раздобыть, я получила в результате подслушиваний через замочную скважину. Пока прошлой ночью... Хотя однажды мне случилось услышать слово «подлодка». Думаю, что я добыла о танкере такие же сведения, как и ты. Но если моя догадка была верна, то мне необходимо было разыскать стоянку этой подводной лодки. Вот почему я не могла упустить такую возможность и, бросив вас в ресторане, присоединилась к ним. Я была уверена, что они направятся именно туда. И я оказалась права. Поэтому, когда Я выяснила то, что меня интересовало, я убежала. Сегодня утром... По карте я рассчитала, что это недалеко, и я уже преодолела бы весь этот путь, если бы на меня не напали дикие кабаны.

Святой вспомнил путь, проделанный ими, и усмехнулся.

– Думаю, что они даже не станут пытаться тебя догнать, – сказал он. – Мы толкали эту тачку по болотам в течение четырнадцати часов, к тому же у нас есть и сопровождающий – индеец, у которого глаза как рентгеновские лучи, и тем не менее пока не добрались до цели.

– Но мне нужно отсюда выбраться! – сказала она с отчаянием в голосе. – Вы можете взять меня с собой, и я явлюсь к британскому послу в Вашингтоне. Главное для меня – добраться до телефона. Посол передаст мою информацию в Госдепартамент, и через полчаса здесь будут военные корабли и береговая охрана.

– Которые будут искать укрывшуюся здесь немецкую подводную лодку, – добавил Святой, – но которым абсолютно неинтересна судьба двух моих друзей.

Она посмотрела на него, не веря своим ушам:

– Ты все еще думаешь о них?

– Это моя слабость, – сказал он.

Она некоторое время молча продолжала курить, потом бросила окурок в ручей; сунула руку в его карман и сама достала портсигар; взяла сигарету и подождала, пока он зажжет спичку. И только потом сказала:

– В течение трех месяцев я позволяла Рэндолфу Марчу лапать меня и Генриху Фрэду смотреть на меня с вожделением. Я притворялась, что исповедую философию, которая мне отвратительна. Я делала вид, что радуюсь, когда фашистские войска вторгались в мирные страны, когда падали бомбы на беззащитных женщин и детей, когда один народ за другим оказывался под фашистским сапогом. Я через силу должна была изображать радость, когда убивали мой собственный народ, уничтожали евреев и мучили пленных в концентрационных лагерях. Я даже, любя тебя, позволила тебе слепо идти навстречу смерти, потому что не мне решать, кто должен уцелеть, а кто – умереть, в то время как цивилизация пытается не дать погибнуть разуму. А ты думаешь только о своих друзьях!

16

Имеется в виду захват Чехословакии Германией в 1939 году.