Людская предательница (СИ) - "Sayar" - Страница 114

Нечасто можно услышать такие слова от короля, но если такое случалось, Леголас не мог не улыбнуться. Он горячо любил отца, но из-за его холодности часто забывал, что Трандуил также не лишён отцовских чувств и родительского волнения. Хотелось как-то сейчас его утешить, но никто и никогда не был способен обогреть сердце короля, кроме одной единственной женщины, которой, увы, больше не было в этом мире.

— Прости, отец, — всё, что мог сказать Леголас. — Я обещаю, что впредь буду осторожнее.

— Твои обещания бессмысленны, пока ты не научишься владеть эмоциями, — отозвался на его слова владыка. Вновь надев одну из своих масок, король повернулся к сыну и о чём-то на долгое время задумался, остановившись взглядом где-то на груди раненого. Леголас терпеливо ждал слов, не видя смысла как-то парировать последнюю фразу эльфийского правителя. — Но я помогу тебе усмирить твоё беспокойство, из-за которого ты ослеп во время битвы.

— О чём ты?

— Как только доберёмся до Амон Хэн, мы с тобой вернёмся в Амарайл и проведаем Йорвета, — глаза Леголаса медленно расширились от удивления, что не могло не позабавить владыку, хоть он того показал лишь искорками в глазах.

— Ты тоже? — ахнул принц. — Но армия…

— Сомневаюсь, что пока здесь будет Аваллак’х, что-нибудь выйдет из-под контроля, — отмахнулся король. — Да и я не собираюсь там оставаться больше, чем на несколько часов. Как бы я ни относился к Йорвету, он всё равно мне остаётся дорог так же, как и каждый эльф Лихолесья. Я переживаю о его благополучии. Или ты не хочешь проведать его?

Ах, как же хотелось сейчас вскочить на ноги, броситься в объятия отца и кричать слова благодарности за заботу, за дальновидность, за понимание. Одно останавливало — Леголас ведь уже не ребёнок, но как же хотелось сказать Трандуилу что-то больше, чем это короткое:

— Спасибо, отец.

Хотя, владыке и этого было вполне достаточно. Изобразив полуулыбку, эльфийский король слегка склонил голову, принимая его благодарность, и с тем же величием, с каким он разговаривал с сыном, вышел из комнаты, а потом и из дома.

***

В тот день Джасти и Йорвет ещё некоторое время разговаривали о разном. Медсестра не хотела трогать тему с его ранением и потому просто рассказывала о случившемся за время, пока тот был без сознания. Но силы Старого Лиса быстро покидали его, разговоры утомляли, боль давала о себе знать… Девушка вколола ему пару препаратов, после чего оставила эльфа отдыхать.

И хоть Амайра рада пробуждению одноглазого, в её глазах где-то глубоко затаилась печаль. Джасти всё поняла, но не знала, что следовало делать-то в таких ситуациях. Извиниться? Поговорить с ней по душам? Было невыносимо жаль влюблённую эльфийку, но, спасибо ей, Амайра была мудрой женщиной и, встретив человечку печальной улыбкой, предложила ей перенести уроки на завтрашний день, а самим подумать над ситуацией с Ривиль. Джасти согласилась.

— Если хочешь, я побуду за главную, а ты ступай домой, — предложила Амайра. — Не беспокойся, если начнутся роды, я не стану действовать без тебя.

— Нет-нет, что ты, — покачала головой та. — Всё хорошо.

— Не говори глупостей, ничего хорошего. Иди с Мариэль, обсуди с ней всё. Две головы будут работать лучше, чем одна.

И ведь в ней говорила не самоуверенность за удачное принятие родов ранее и не желание остаться с Йорветом наедине. Старшая целительница действительно стремилась, чтобы наставница пришла завтра в лазарет со свежей головой. Ещё долго они спорили, ведь медсестра тоже хотела, чтобы Амайра отдохнула. Но тут на помощь старшей пришёл Зевинас, который стал невольным свидетелем этого спора. Ни то сам решил, ни то Мариэль подговорила, но он подскочил к человечке, забросил её на плечо, как какой-то мешок, и с гордо поднятой головой пошёл к выходу, махая рукой всем смеющимся беременным и родильницам.

— Зевинас, ах ты антиген ходячий! — верещала человечка. — Отпусти меня, я терпеть не могу болтаться на чьём-нибудь плече! Мариэль, приструни своего ухажера! Что ты смеёшься? Нет, это ни разу не смешно!

Хотя чего уж греха таить? После такого приятного времяпрепровождения с очнувшимся Йорветом дома стало как-то… уютнее, теплее. Может, это ещё было из-за двух эльфов, что составляли Джасти компанию — сегодня не так одиноко. И пусть она и Зевинас друг друга не понимали (но какие-то слова он уже знал), с ним всё равно хорошо и приятно. Со вчерашнего дня в доме осталось много жаренного мяса и овощей, так что было чем питаться. Джасти принялась нарезать салат, Мариэль заваривала чай, а неугомонный юноша топил печь. Джасти не могла отделаться от мысли, что Зевинас тоже стал считать этот дом своим.

— Знаешь, Мариэль, я тут вот о чём подумала, — начала человечка, перемешивая овощи. — Почему бы нам не освободить вторую комнату и не поставить туда ещё кровать?

— Зачем это?

— Она была бы вашей с Зевинасом, — Джасти посмотрела на красавицу и засмеялась, глядя на её краснеющие щёки. — Ну, или он мог бы там спать один. Ты подумай — ему ведь некуда идти. Не всю же жизнь он будет с нами в лазарете жить.

— У него есть дом, но только в другом поселении.

— Но ведь он не собирается уходить?

— Я бы не хотела этого, — честно призналась девушка и, смущённо опустив голову, скромно так и мило улыбнулась. — Но ты права. Не всю же нам жизнь жить вот так.

— Так вы уже пара или нет?

— Девчонки, я чётко услышал своё имя. Что я опять натворил? — закончив с печкой, эльф сел за стол и, внимательно смотря то на одну, то на вторую, потянулся к тарелке, дабы взять оттуда дольку одного из овощей — Джасти не успела понять какую, ибо быстро пресекла его попытку ударом ложкой по руке. Зевинас обиженно надул губы и обратил свой взор на красавицу, всё ещё требуя ответа на свой вопрос.

— Лезешь в чужие разговоры, — засмеялась на его выражение лица Мариэль.

— Мне же интересно.

— Так, вы со своей речью идите мыть руки, — грозно приказала человечка.

Красавица кивнула и, взяв ничего непонимающего парня за руку, пошла с ним на выход. Да, со стороны медсестры не справедливо — Зевинас тоже ничего не понимает, но никого же не прогоняет. Ну что поделать? На самом деле, Джасти просто хотела немного развернуться на этой кухне — помещение очень маленькое. Вдвоём и то тесно, а тут ещё неугомонный юноша. Хотя, если подумать, с ним и Мариэль было бы приятно проводить время даже в кладовке. Один только взгляд этой пары друг на друга полный обожания заражал какой-то энергией, жизнерадостностью… Быть может, это какая-то особенная эльфийская любовь, которая обладала некой белой магией? А что, интересно поразмыслить над этим.

Закончив с салатом и поставив разогреваться вчерашнее мясо, Джасти выглянула в окно, которое как раз выходило в сторону колодца. Эльфы о чём-то разговаривали, на лице Мариэль красовалась игривая улыбка, а Зевинас о чём-то спрашивал:

— Ну, о чём вы там беседовали?

— Успокойся, пожалуйста. Никто про тебя ничего плохого не говорил.

— А разве я говорю, что это что-то плохое? Я видел, как ты краской залилась.

Малышка резко повернулась лицом к колодцу и, сделав вид усердной умственной деятельности, бросила ведро в воду. Эльф, будто маленький ребёнок, подошёл ближе и заглянул вниз. Что-то мурлыкал себе под нос, продолжая смущать свою спутницу. Та молчала и, взяв ручку ворота, попыталась вытащить ведро, но, по сравнению с той же Джасти, остроухая была слабенькой для столь тяжёлой работы. А Зевинас, зараза такой, стоял и с улыбкой наблюдал, как бедолага мучается. Благо, хватило его не надолго — мягко отодвинув Мариэль, эльф в считанные секунды достал целое ведро воды. Юноша отлил немного воды в корыто и рукой пригласил девушку умыться первой.

— Она спрашивала о том, пара ли мы или нет? — что-то спросил Зевинас, отчего Мариэль удивлённо замерла в интересной позе, так и не успев наклониться к корыту.

— Откуда ты… — повернувшись к нему начала эльфийка, но юноша перебил:

— Джасти часто употребляет слово «пара» во время уколов. «Пара кубиков» или «пара-тройка дней». Личные местоимения я уже на её языке знаю, так что не сложно сложить дважды два. Вы. Пара. И вопросительная интонация, — колодец был относительно далеко от дома — медсестра не слышала их разговора, но чётко видела хитрющее выражение лица Зевинаса и шок в глазах Мариэль. — Ну, так что?