Этикет следствия (СИ) - Келин Алекс - Страница 66

- Заткнись, святоша! - рявкнула Анна. - Мешаешь!

- Аминь, - прошептал Виктор, закончив "Символ Веры".

Отбиваясь от скелетов, Виктор не заметил, как магичка упала на колени. Он вообще про нее забыл, мельком понадеявшись, что эксперт побежит за помощью. Чем тут поможет слабенький некромант?

Но, оказывается, никуда она не делась. Просто была придавлена силой отожравшегося маньяка.

Сколько прошло времени? Минута? Больше?

Теперь его напарница поднималась - медленно, тяжело, как будто под огромной ношей. С каждым разрубленным им зомби ей как будто становилось легче.

Виктор покрепче ухватил столик.

Пусть с магией разбираются маги.

Через пару мгновений мир снова стал хрустом костей, чавканьем чего-то невыразимо мерзкого, ошметками полуистлевшей одежды и зловонием могильной гнили. Виктор крутился ветряной мельницей в толпе мертвецов, дробя черепа и отрывая конечности. Главное - не останавливаться. Кусок чугуна не рыцарский меч, благородной рубки здесь не будет.

Он следил, чтобы гнусные твари не приблизились к Ингрид, и расчищал дорогу для госпожи Мальцевой. Для эксперта, мага, врача...

Некроманта.

Фейерверк продолжал грохотать, все небо искрилось красными и золотыми звездами, бросая на землю причудливые блики. Но вокруг Анны собрался сгусток вязкой темноты.

Анна что-то сказала на незнакомом Виктору языке - медленно, отчетливо. Порыв холодного ветра пробрал его костей. Барон в своем кресле в последний раз дернулся и замер, неестественно запрокинув голову.

Зомби, тянущий руки к Виктору, странно изогнулся - будто какие-то силы тащили его в разные стороны. Виктор не стал дожидаться итога. Размахнулся сильно покореженным столиком, подрубил зомби ноги и привычным уже ударом раздробил ему череп.

Боже, благослови моду на чугунное литьё!

Анна шла к Петеру. Он все так же стоял рядом с креслом - властелин зомби, испуганный мальчишка, сумасшедший маньяк, наследник баронства, теперь - полноправный барон...

Некромант.

Анна шла к Петеру. Прорываясь сквозь загустевший воздух, сквозь силу, хлеставшую из ее противника, сквозь смерть и жизнь... Сквозь свою судьбу?

*****

...Когда тебе было тринадцать лет

Тебе уже тринадцать. Почти взрослый человек, твои прабабушки в этом возрасте замуж выходили. Ты возвращаешься домой. Промозглый осенний вечер, скоро стемнеет. Тебе не страшно - чего бояться в пяти минутах от родного дома?

Дорога безлюдна. Только впереди видна медленно переваливающаяся подвода припозднившегося лесоруба.

Под ногами осенняя грязь. Ты идешь по краю, стараясь обходить противные холодные лужи. Мимо галопом пролетает всадник. Ты шарахаешься, чтобы не затоптали, оступаешься и черпаешь ботинком ледяную воду.

Вот гадость! Чтоб этому торопыге самому в лужу плюхнуться!

В ботинке противно булькает. Холодно. Эх, не простыть бы...

Ты ускоряешь шаг. Хочется побыстрее дойти домой, сесть у огня с книжкой.

Ты вяло гадаешь, зачем кому-то так спешить. Гонец, может быть? Война, что ли, началась? Или очередной баронет родился, и надо срочно заказать службу за здравие?

Или этот урод спешил, потому что устал и замерз? Вот гад. Он устал - а мне тут мокнуть...

Легкое, неуловимое предчувствие чужой боли перекрывает все твои мысли. Ты, почти как собака, почуявшая дичь, подбираешься и начинаешь оглядываться.

Где? Неужели померещилось?

Нет. Не померещилось.

Ты действительно чуешь добычу. И неважно, что ты человек, а не охотничий пес - ты некромант, ты тварь черной магии, чужие страдания для тебя - манна небесная!

Ты знаешь, что боль где-то рядом. Смерть еще не пришла, но боль уже здесь, она зовет вас - тебя и смерть.

Будь ты собакой, у тебя бы вздыбилась шерсть на загривке. Ты вертишь головой, ты почти вынюхиваешь - где? Дайте! Дайте подойти, впитать, снова почувствовать восторг!

Ты слышишь слабый скулеж. Кидаешься на звук...

Как собака на зайца, - с усмешкой думаешь ты.

Ты не собака. Настоящий пёс лежит сбоку от дороги, под чахлым кустом уже облетевшего орешника. Похоже, ее сбило телегой, и кто-то, не задумываясь, скинул собаку умирать на обочину.

Грязь, кровь, спутанная шерсть и боль.

Ты пьешь эту боль. Тебя окатывает волна восторга, ты чувствуешь - вот оно, счастье. И счастье станет совсем полным, если ты из жалости добьешь несчастную тварь.

Давай!

До этой минуты, для каждого - своей, вы были одинаковыми. Несчастные дети, которым почему-то впало родиться со способностями к некромантии. И неважно, что Анна Мальцева, а тогда еще просто Анька, купеческая дочка, была на несколько лет старше Петера Эзельгаррского, тогда еще просто Петера, бастарда. И что Анька шла домой с бабушкиного хутора под Гнездовском, а Петер просто удирал в лес, потому что не хотел видеть торжественный приезд в Эзельгарр невесты старшего брата.

Между этими событиями прошло несколько лет, но какая разница?

Анька вздохнула, встала на колени рядом с покалеченной дворнягой, просунула руки под ее живот и аккуратно встала. Нести собаку было тяжело, но вполне посильно. Она прекрасно понимала, что мама будет ругаться за испачканное платье - но что поделать?

Любой горожанин и не подошел бы у умирающей собаке. Для Аньки пройти мимо значило сделать очередную поблажку "своему некроманту", дать твари победить хоть в чем-то.

"Да ладно! - удивленно завопил ее внутренний голос, - это же просто псина! Кому она нужна, тварь блохастая! К тому же еле живая. Это же подарок судьбы, ты что! Добей, из жалости, не мучай ее, получи свой кусочек счастья!"

От огромного желания убить у Аньки защипало в глазах. Она точно знала, как это будет здорово... "Ты же некромант, дурочка! - продолжал внутренний голос, - Собака все равно умрет! Ты всем лучше сделаешь - и себе, и ему, и мать лишний раз огорчать не будешь!"

Анька шмыгнула носом и упрямо пошагала домой. Мама доктор, мама вылечит пса. А некроманту хватит и той боли, что уже есть.

Обойдется, сволочь.

Анька чувствовала, что лишает себя чего-то невероятно прекрасного. Слезы заливали глаза, она почти ничего не видела - но вытереть лицо не могла, руки были заняты собакой.

Петер при виде покалеченного пса забыл обо всем на свете. Вот оно. Счастье. Настоящее. Не нужно ему ни поцелуев поварихиной дочки Марфушки, от которых перехватывает дыхание, ни своего коня, ни даже признания законным сыном барона...

Пошло оно все к чертям.

Я буду магом. Некромантом. Истинным.

Остальное приложится.

Петер снял с пояса ножик, запрокинул голову собаке и с наслаждением, медленно, перерезал ей горло. Под ножом что-то хрустело, пес сначала немного дергался, потом затих.

Горячая собачья кровь заливала его пальцы, восхитительный запах смерти вскружил голову.

Петер никогда еще не был так счастлив.

Он получил то, о чем мечтал всю жизнь.

- Дилетант, - прошипела Анна Мальцева, дипломированный некромант. Взмахнула рукой, наматывая на нее что-то невидимое.

Петер не шелохнулся.

Анна дернула к себе намотанное на руку нечто. Тело мертвого барона Эзельгаррского, как на аркане, вывалилось из кресла к ее ногам, под гаснущие отблески последнего залпа салюта.

Мир заволокла сверкающая темнота, но почему-то Виктор видел все, в мельчайших подробностях. Старческие пятна на вытянутой вперед руке барона, каплю пота на виске Петера, неровно наложенные румяна на скуле Анны и след потекшей туши на щеке...

Зомби больше не подходили. Только вокруг валялись разметанные останки. Некоторые слабо подергивались.

Рука скелета, отлетевшая в какой-то красиво подстриженный куст, сминала костлявыми пальцами тонкие веточки.