Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа - Белов Виктор - Страница 8

8

Обычным методом проверки научных теорий – прямым экспериментом обе теории до сегодняшнего дня подтверждены не были, но почему-то судьба теории Дарвина разительно отличается от полузабытой теории Ламарка. В чем же тут дело?

Теория Дарвина, также как и многие другие эволюционистские теории, вполне могла оставаться вплоть до наших дней одной среди прочих равных теорий происхождения видов и человека. Однако в ней имелось несколько постулатов, которые произвели очень сильное впечатление на просвещенные умы западных либеральных мыслителей и политиков, что обеспечило именно теории Дарвина сокрушительный успех. Либеральная политическая мысль Запада того времени остро нуждалась в естественнонаучных подтверждениях своих политических идей и соответствующих им концепций построения нового общества, основанного на рациональной системе новейшего научного знания. В теории Дарвина востребованными политикой оказались идеи борьбы за существование и естественного отбора как на межвидовом, так и на индивидуальном уровне. Эти обе идеи «научно» подтверждали и оправдывали существующие в человеческом обществе неравенство, несправедливость, конфронтацию и противопоставлялись традиционным коллективистским идеям сотрудничества и взаимопомощи.

«Могут ли расы или виды людей – все равно, какое мы ни изберем название – подавлять и вытеснять друг друга, так, что некоторые, в конце концов, вымрут? Мы увидим, что все эти вопросы, как это совершенно очевидно в большинстве случаев, должны получить утвердительный ответ, в том же смысле, как и для низших животных».

Чарльз Дарвин «Происхождение человека и половой подбор»

Более того, с либеральной точки зрения, вооруженной новой теорией Дарвина, традиционное представление о божественном происхождении человека и, соответственно, о его высоком предназначении оказывалось полной чушью. Оно сменялось вполне законченной, научно обоснованной теорией о полной случайности его появления на свет, вероятность которой, к тому же, была от начала микроскопически мала. Логическое следствие теории Дарвина сводило великую, чудесную тайну Вселенной – появление Человека – к неожиданному результату нагромождения миллиардов нелепых случайностей. В итоге Человек оказывался не образом и подобием Божьим, а непроизвольным продуктом каких-то хаотичных химических процессов, произведенных Природой с куском глины или с горстью песка. При этом вся его жизнь полностью теряла даже подобие смысла и неизбежно превращалась в непрерывную борьбу за выживание с точно такими же кусками глины только для того, чтобы неизвестно для каких целей сохраниться, выжить и в конечном итоге быть отобранной для дальнейшего бессмысленного существования в своих потомках. По сути дела, это был материализм, доведенный до последней крайности. Тем не менее, он с большим воодушевлением был принят на вооружение идеологами вновь появлявшихся социально-политических теорий.

«Очень значительна работа Дарвина, она годится мне как естественнонаучная основа понимания исторической борьбы классов».

Карл Маркс, письмо Ф. Лассалю, 16 января 1861 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 30, с. 475

Левые и правые радикальные либералы с радостью откликнулись на теорию Дарвина созданием новой социологической теории, распространявшей законы естественного отбора и борьбы за выживание на человеческое общество. Эта теория получила название «социал-дарвинизм» и сводила проблемы развития человеческого общества, прогресса к бескомпромиссной борьбе «нового» со «старым» в условиях непрерывно действующего естественного отбора, в ходе которого новое и лучше приспособившееся к жизни неотвратимо побеждает, а старое и неизменное фатально обречено на гибель.

Как мы уже отмечали, бурное развитие как гуманитарных, так и естественных наук в XIX веке привело к не менее бурному появлению и развитию новых либеральных идейно-политических течений. Эти течения, как правило, искусно синтезировались политическими идеологами на требу дня из нескольких идеологических направлений и естественнонаучных теорий. Так, например, на основе социал-дарвинизма и расовой теории с ее логическим, торжественно завершающим ее венцом – «сверхчеловеком», возник национал-социализм, завоевавший широкую популярность в Европе в начале XX века.

Таким образом, неустанные теоретические изыскания либеральных идеологов в XIX веке привели к впечатляющим результатам – на белом рыхлом теле либерализма во множестве появлялись и исчезали живые, шевелящиеся, орущие, кричащие и пищащие головки всевозможных видов. Среди прочих появились и четыре новых крупных головы – социал-демократизм, социализм, коммунизм и национал-социализм, из которых, в свою очередь, также принялись расти головки всевозможных форм, размеров и окраски. Нельзя, однако, утверждать, что все то, что произносили или выкрикивали эти головки и головы, мир услышал впервые. Нет, многое из того, что провозглашалось новыми социально-политическими течениями, было известно человечеству и ранее. С античных времен, так или иначе, можно проследить, хотя бы и в самых общих очертаниях, развитие зачатков большинства вновь образованных идеологических направлений, отметить самые значительные этапы их многовекового существования и становления. Но только в XIX веке все эти теории совершили решительный скачок от утопии к науке, послужив фундаментом для образования мощных политических сил – новых политических партий и общественных движений, которые рвались к власти, чтобы теперь на практике опробовать все свои теоретические разработки. Некоторым из этих партий и движений такой прорыв удалось осуществить в наступившем XX веке.

1.2.3. Конец истории

1.2.3.1. Три версии конца истории

На всех этапах своего исторического развития, homo sapiens, раздумывая время от времени над бренностью своего бытия, чаще всего приходил к заключению, что, во-первых, та жизнь, которую он ведет и те условия, которые его окружают, очень далеки от совершенства, а во-вторых, что когда-нибудь в светлом будущем каким-то чудесным образом установится такой порядок вещей, при котором все конфликты, противоречия и несправедливости исчезнут из человеческого общества навсегда, а «все источники общественного богатства польются полным потоком»[4] на головы всех, без исключения, жителей земного шара. Смысл своих невзгод и страданий он находил в том, что в конце долгого и трудного пути человечеством будет обязательно найдена универсальная формула всеобщего, вечно длящегося счастья, которая достойно завершит этот тяжкий путь. Таким образом, наступит логичный конец истории в смысле социально-политического и экономического развития, который оправдает и увековечит все жертвы, понесенные человечеством на пути достижения им идеальной организации общества. Утешившись этим сладким размышлением, далее homo sapiens обычно ронял бессильно голову на грудь и с неизбывной тоской декламировал: «жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе»[5].

Мысль о неизбежности наступления конца истории или конца света была очень популярной среди многих народов и наиболее полно представлялась, как правило, в религиозных учениях. В буддизме, например, конец света завершает определенный цикл развития вселенной, за которым начинается новый. В христианстве же конец света является единственным и окончательным. По христианской традиции история человечества заканчивается навсегда вторым пришествием Христа на землю и Страшным судом, перед которым предстанут все живые и мертвые. Суд решит дальнейшую судьбу каждого жившего и живущего на земле персонально – гореть ли ему в вечном огне за его грехи, совершенные при жизни, или же бесконечно наслаждаться в Царстве Небесном прогулками по райским садам в приятной компании ангелов и святых. Никакого дальнейшего развития человеческой цивилизации не предусматривалось, число родившихся людей за всю историю их существования больше не могло меняться. Праведники, попавшие в рай, искупившие своей богоугодной жизнью грех Адама, должны были вернуться к тому состоянию, в котором пребывал их праотец до момента поедания яблока, предложенного змеем. Древо познания к моменту Страшного суда, по-видимому, должно было быть беспощадно выкорчевано, чтобы не могло повториться печальное событие начала сотворения мира – изгнание из рая Адама и Евы, и история не приняла бы, как в буддизме, циклический характер. Грешникам, непрерывно горевшим в пламени ада, по понятным причинам было и подавно не до вопросов исполнения репродуктивной функции, поэтому вся многострадальная история человечества на этом заканчивалась.