Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн - Страница 165

Как специалист по Викторианской эпохе, Майкл хорошо разбирался в такого рода предметах и с легкостью мог определить назначение практически каждого из них, будь то рыбные ножи, специальные вилки для вскрытия устричных раковин, ложки для желе или какие-либо приспособления, которыми в наше время уже не пользуются.

Серебряные шандалы, чаши для пунша, подносы и блюда для хлеба и масла, старинные кувшины для воды, кофейники, чайники, графины… – всего не перечислить. Стоило чуть посильнее потереть их пальцем, и на потемневшей от времени поверхности появлялось сияющее пятно.

За стеклянными дверцами просторных горок прятались хрустальные бокалы самых разнообразных форм и размеров, блюда и тарелки из освинцованного стекла.

Все это богатство прекрасно сохранилось и требовало лишь небольших усилий, чтобы вновь засиять во всем своем великолепии.

А вот льняные, отделанные кружевом скатерти и салфетки пришли практически в полную негодность и покрылись черными пятнами плесени, сквозь которые кое-где проглядывала все та же заглавная «М».

Рядом были аккуратно разложены костяные, золотые и серебряные кольца для салфеток. Майкл внимательно рассмотрел некоторые из них. Интересно, что обозначают эти буквы? «МБМ»… Неужели это Мэри-Бет Мэйфейр? Да, скорее всего. А вот другие инициалы: «ДЖМ»… Наверное, Джулиен Мэйфейр. Майкл поспешил положить кольца на место.

Длинные лучи послеполуденного солнца пронзали столовую и освещали стены, отчего создавалась иллюзия, будто роспись на них вот-вот оживет: в бескрайних полях огромных плантаций будет гулять ветер, а люди вернутся к своим повседневным делам. Огромный овальной формы стол стоит на своем месте в центре комнаты, наверное, уже более столетия, равно как и выстроившиеся вдоль стен стулья с резными спинками в стиле Томаса Чиппендейла. «Как чудесно смотрится Роуан в таком интерьере! – отметил про себя Майкл. – Неужели в самом скором времени мы с ней будем обедать здесь вдвоем, при свечах?»

– Да, – словно в ответ на его мысли шепотом произнесла Роуан. И еще раз повторила: – Да.

Стеклянной посуды, хранившейся в официантской, хватило бы для сервировки королевского банкета: тончайшие бокалы и тяжелые стаканы с толстым дном, рюмки и стопки – для шерри и бренди, для шампанского и вина… – словом, для любого случая и любых напитков.

И все это несметное богатство, казалось Майклу, как будто застыло в ожидании одного-единственного мановения волшебной палочки, которое вернет его к жизни и позволит вновь служить людям.

– Знаешь, о чем я сейчас мечтаю? – спросила его Роуан. – О том, как было бы здорово вновь, как в прежние времена, устраивать здесь грандиозные приемы и общесемейные сборы. Представляешь? Накрытые столы, изысканные блюда и много-много Мэйфейров…

Майкл не ответил. Он любовался ее профилем и игрой света в гранях фужера на высокой ножке, который она машинально крутила в руках.

– Я буквально очарована этим домом, – продолжала Роу-ан. – И даже представить себе не могла, что где-то в Америке еще сохранились такие особняки. Удивительно. Я путешествовала по всему миру, но нигде не видела ничего подобного. Такое впечатление, что время здесь остановилось давным-давно.

– Да, похоже, за последние десятилетия здесь мало что изменилось, – с улыбкой откликнулся Майкл. – И слава Богу!

– И все же мне кажется, что эти комнаты я видела в своих снах, но потом, проснувшись, тут же забывала о них. Однако память в своих глубинах хранила обрывки воспоминаний – вот почему в том мире, который существует за стенами этого дома, я всегда чувствовала себя чужой.

Они вместе спустились в залитый солнцем сад, медленно обошли вокруг бассейна и осмотрели помещения раздевалок и душевых кабин с перекошенными или сорванными с петель дверями и потрескавшимися раковинами.

– Все это легко починить и привести в порядок, – сказал Майкл. – Смотри. Построено из кипариса. А трубы медные. Кипарис вечен, он неподвластен разрушительному влиянию времени. Мне достаточно будет пары дней на всю работу.

Задний двор, где когда-то стояли вспомогательные постройки, зарос высокой травой. Из деревянных домиков сохранился лишь один, да и тот наполовину развалился.

– И это поправимо. – Сквозь грязную защитную сетку Майкл старался получше разглядеть, что делается внутри. – Наверное, здесь когда-то жили слуги-мужчины.

Неподалеку рос тот самый дуб, в ветвях которого Дейрдре находила свое убежище. Только весной, когда солнце палит не столь беспощадно, молодые листочки еще сохраняют свежесть и нежно-зеленый цвет. А сейчас крона дерева была темной, пыльной и жесткой от жары. Возвышавшиеся над зарослями травы и сорняков огромные купы банановых деревьев походили на сказочных чудовищ.

Границу владений с этой стороны обозначала длинная кирпичная стена, густо увитая плющом и глицинией до самых ворот, выходивших на Честнат-стрит.

– А глициния все еще цветет, – заметил Майкл. – Каждый раз, проходя мимо, я любовался этими великолепными пурпурными соцветиями. Мне нравилось прикасаться к ним или просто смотреть, как трепещут на ветру лепестки.

А почему бы ему и сейчас хоть на несколько минут не снять перчатки и не погладить эти нежные, хрупкие цветы?

Роуан стояла с закрытыми глазами. Быть может, она прислушивалась к пению птиц?

Майкл окинул взглядом заднее крыло дома: несколько дверей для слуг, перед каждой – небольшая, огражденная белой деревянной решеткой и такими же перилами терраса. При виде этих решеток у Майкла защемило сердце – они заставили его вспомнить детство и наконец-то почувствовать себя здесь как дома.

Дома… Как будто ему доводилось когда-нибудь жить в подобном доме! Но с другой стороны, едва ли хоть кто-нибудь из тех, кто видел этот особняк только издали, любил его больше. Майкл постоянно вспоминал его, часто видел во сне и мечтал вернуться сюда с тех самых пор, как уехал из Нового Орлеана…

«Ты даже не представляешь, насколько сильна угроза…»

– Майкл?

– В чем дело, солнышко? – Он поцеловал ее и с наслаждением вдохнул запах согретых солнцем волос и влажной от жары кожи. Однако дрожь, вызванная воспоминанием о видении, не исчезала. Он огляделся, стараясь переключить внимание на что-нибудь более реальное, прислушался к гудению насекомых в листве.

«…Паутина лжи…»

Роуан уже шла дальше по высокой траве.

– Смотри, Майкл, здесь под ногами камень. Все выложено плитняком.

Он догнал ее в саду. В зарослях самшита они обнаружили миниатюрные греческие статуи: сатиры слепо смотрели на них из-под ветвей, мраморная нимфа пряталась среди темной восковой листвы камелий. Желтые соцветия лантаны сверкали на солнце.

– «Яичница с беконом» – так мы прозвали эти цветы. – Майкл сорвал и протянул Роуан хрупкий стебелек. – Смотри, как красиво сочетаются в них желтые, коричневые и оранжевые оттенки. А это недотрога. Вон те крупные голубые цветы возле переднего крыльца – штокроза, но нам больше нравилось называть их алтеей.

– Алтея… Как чудесно звучит!

– А это… – Майкл указал рукой на лианы, обвивающие террасу снаружи. – Это «Венок королевы». Побеги здесь, видимо, обрезали, чтобы они не ползли по сетке и не мешали Дейрдре видеть, что происходит на улице. Посмотри, с другой стороны они сильно разрослись и почти вытеснили бугенвиллею. Удивительное растение. Действительно по-королевски красивое.

Господи! Сколько раз в Калифорнии, завершив реставрацию и покончив с меблировкой очередного дома, я пытался создать нечто подобное! Даже притаскивал какие-то уродливые кадки со свалок… А здесь все в изобилии растет само по себе…

– И все это теперь принадлежит тебе, – с улыбкой сказала Роуан, и в голосе ее звучала искренняя радость. – Тебе и мне. – Она обняла Майкла и сжала его спрятанные под перчатками руки. – Но что, если дом все же не такой крепкий, каким кажется? Сколько времени займет его ремонт?

– Иди сюда. – Майкл вновь повел ее вокруг дома. – Встань здесь и внимательно посмотри. Ни одно крыльцо не перекошено. Значит, фундамент в прекрасном состоянии. Нигде нет ни потеков, ни пятен сырости. В прежние времена все эти террасы предназначались для слуг, которым разрешалось входить в дом только с задней стороны. Вот почему окна здесь такие высокие и начинаются от самого пола. Фактически это не окна, а двери. Кстати, я проверил – все они отлично открываются и закрываются, а значит, и рамы в полном порядке. Кроме того, с этой стороны весь особняк открыт речному бризу. Если ты обращала внимание, очень многие дома в городе обращены задними фасадами к реке – они расположены так, чтобы ветер продувал их насквозь.